Диссертация (1136280), страница 38
Текст из файла (страница 38)
Вернадский, умудрившийся получить должность профессора лишь незадолго до пенсии.При сходстве во многих отношениях академических карьер и в чем-тожизненного пути русских историков-эмигрантов в США в их «уни-209верситетских судьбах» было много индивидуального и парадоксального. И не менее интересного, и в нашем исследовании мы стремились показать и общее, и отличное. Удивительна, скажем, карьераКарповича, приехавшего в США в 1917 году, прожившего там 10 лет,занимаясь далекими от исторических изысканий делами: службой вроссийском посольстве, книжной торговлей, подработкой по политической части в российском Финансовом агентстве в Нью-Йорке, и в1927 году, без докторской степени, начавшего преподавать в Гарварде!Если сравнить карьеры двух близких друзей, Карповича и Вернадского, то, по нашим современным меркам, можно лишь развестируками: один (Карпович), по большому счету, фундаментальных трудов так и не написал, и при этом сделал блистательную карьеру, ставзаведующим Славянским департаментом в лучшем американскомуниверситете и основав, возможно, саму влиятельную школу русистики в США, а другой (Вернадский), написав небольшую пирамидукниг, как уже упоминалось, получил профессорскую позицию тогда,когда другие присматривают домик, в котором будут жить на пенсии.В науке они долгое время периодически писали статьи по-русскидля эмигрантских изданий, хотя английский язык, конечно, преобладал.
Сохранялось цитирование русских авторов в научных работах.Особенно ярко это видно в области византинистики и русистики, возможно, это не столько проявление русскости, сколько насущная необходимость. Русская историческая наука в этих областях в начале ХХвека занимала лидирующие позиции.Переезд ученых в США привел к тому, что практически все онипрекратили свою политическую деятельность, за исключениемМ.М. Карповича. И это еще один парадокс: самый интегрированный210из русских историков в американскую университетскую среду былнаиболее погруженным в русские дела, проводя время между Бостоном и Нью-Йорком, в котором издавался «Новый журнал».Состояние американской исторической науки в области византиноведения, русистики и антиковедения к моменту приезда русскихученых в США было на относительно невысоком уровне, хотя организация образовательного процесса в США русскими учеными оценивается положительно.
Они смогли внести значительный вклад в развитие своих областей науки.М.И. Ростовцев создал блестящие труды по экономической и социально-политической истории Древнего Рима и эллинистическогомира, написал большое количество других монографий и статей, выполненных на высоком уровне. Также он провел образцовые раскопкикрепости Дура Европос, которые дали много археологического материала, позволившего по новому взглянуть на отдельные вопросыдревней истории. Если говорить о вкладе Г.В.
Вернадского иМ.М. Карповича, то существует точка зрения о том, что были основателями русистики в США, хотя есть историки, ее не разделяющие.Тем не менее, нельзя отрицать, что они внесли немалый вклад в развитие русистики. А.А. Васильев положил начало византиноведению вАмерике, что признают не только российские ученые, но и американские.Нами были выделены критерии успешности стратегий интеграции учёного.
Как уже говорилось, в науке принято выделять объективные и субъективные критерии адаптированности иммигранта к новым условиям. Объективные критерии заключаются в реализациинорм и правил жизнедеятельности в новых условиях. Это достаточнообщее определение, с которым трудно работать. Нами выделена сово-211купность нескольких показателей, которые могут показать успешность интеграции русских историков в американское научное сообщество.
Ими являются: принятие на работу на постоянной основе, научная активность, преподавательская деятельность, отношения с «коллегами по цеху», присуждение званий и избрание в члены Академий.При этом нельзя рассматривать только какой-нибудь один критерийдля определения успешности, необходимо рассматривать их в совокупности, т.к. упущение из виду какого-либо фактора способно привести к неверным выводам. В итоге путь к успеху был очень труден, ау некоторых эмигрантов занял достаточно много времени.Если говорить о субъективных критериях адаптированности, тоэто, в первую очередь, психологическая удовлетворенность человекасвоей новой страной проживания с ее спецификой, менталитетом еежителей, своим положением в обществе.
С этой точки зрения более–менее успешными можно признать только М.М. Карповича и А.А. Васильева. По крайней мере, среди их материалов нам не встретилось ниодного свидетельства негативного отношения к США и ее традициям,что подтверждают объективные критерии: оба были признаннымиучеными, пользующимися уважением коллег. Г.В. Вернадский иМ.И. Ростовцев тоже были весьма уважаемыми учеными, но вМ.И. Ростовцев постоянно в письмах жалуется на то, что он вынужденжить в США и учить американских студентов, а не русских.Г.В. Вернадский же до 1944 года получал мизерную заработную плату, а ценности американского общества были глубоко чужды и емусамому и его жене.Несмотря на это, по объективным критериям можно сделать вывод, что русские историки смогли довольно успешно интегрироватьсяв американское научное сообщество.
Они были ценимы коллегами, их212работы использовались в качестве учебников, они обладали различными научными званиями, входили в редколлегии известных научныхжурналов. В целом историю «завоевания Америки» русскими историками можно, на наш взгляд, с полным основанием счесть историейуспеха.На наш взгляд, перспективными направлениями исследованияявляются: изучение интеграции русских ученых первой волны, переехавших в США в связи с началом Второй мировой войны, а такжеинтеграции эмигрантов второй волны в американскую академическуюсреду, сравнительное изучение интеграции представителей естественных и гуманитарных наук в разные годы.213Приложение 1: Воспоминания Г.В.
Вернадского о его жизни вСША.На закате своей жизни Г.В. Вернадский написал серию воспоминаний о своей жизни. В 1969-1972 годах в «Новом журнале» появляются его автобиографические тексты, названия которых говорят самиза себя «Из воспоминаний. (Годы учения. С.Ф. Платонов)», «ПермьМосква-Киев», «Крым», «Константинополь» 573 . Таким образом, мывидим, что ученый явно следует строго определенному плану изданийсвоих воспоминаний. Для полного описания его жизни не хватаеттолько воспоминаний о жизни в Праге и США.
Нам неизвестно, написал ли что-нибудь Вернадский о пражском периоде своей жизни. Однако же среди его бумаг нами обнаружен черновой вариант воспоминаний о жизни в США. К сожалению, смерть помешала ученому обработать это черновик для публикации. Большое количество заметок,поправок, сделанных им в тексте рукописи (они приводятся нами вскобках) свидетельствуют о том, что работа над ней еще не была завершена.
На наш взгляд, эта рукопись, хранящаяся в Бахметевскомархиве Колумбийского университета574, представляет большой интерес для историков. Если жизнь Вернадского в России достаточно хорошо известна, и даже о пражском периоде его жизни написано достаточно много, то сведения о его биографии, начиная с 1927 года вомногом отрывочны. Публикуя здесь воспоминания о последнем периоде жизни Вернадского, мы надеемся восполнить данный пробел. Эти573Вернадский Г.В. Из воспоминаний.
(Годы учения. С.Ф. Платонов) // Новыйжурнал. 1969. Кн. 100 С. 196-221; Он же. Пермь-Москва-Киев (Воспоминания) //Новый журнал. 1971. Кн. 104. С. 177-188; Он же. Крым (Воспоминания) // Новыйжурнал. 1971. Кн. 105. С. 203-224; Он же. Константинополь, 1920-1921 (Воспоминания) // Новый журнал. 1972. Кн. 108. С. 202-217.574Columbia University Libraries, Rare Book and Manuscript Library, Bakhmeteff Archive of Russian and East European History and Culture.
George Vernadsky Papers.Box 98. Memoirs.214воспоминания, несмотря на незаконченный характер, содержат весьмаважные сведения о жизни русских ученых в Америке. Они содержатсведения и о бытовой адаптации русских ученых, и о трудностяхнаучной интеграции в связи с большой разницей в образовательныхсистемах Российской империи и США, и об их преодолении.Сокращенные слова восстановлены в квадратных скобках, примечания автора подстрочные, примечания Г.В. Вернадского затекстовые.215Из ВоспоминанийНаша с Ниной первая поездка в КалифорниюЛето 1928 годаЕще в Петербурге в 1915-16 году я познакомился с профессоромрусской истории Stanford University, California, Франком Гольдером(историком Сибири).
В начале эмиграции я встретился с ним в Константинополе в феврале 1921 года. Он был представителем Гуверовской организации помощи беженцам575. Из Гуверовского фонда (Гувер был тогда президентом Stanford University) Гольдер дал мне 300долларов на переезд мой с Ниной в Америку. Тогда мы доехали только до Афин. В 1927 году 19 августа мы с Ниной приехали в New Haven (Ростовцев устроил мое приглашение в Yale).Вскоре по приезде я получил через Гольдера, приглашение наConvivumHistoricum в Бранфорде (вторая половина сентября). Гольдерменя познакомил с другими американскими профессорами (участниками Convivum) и, так сказать, ввел меня в американскую академическую атмосферу.В конце декабря 1927 года я, по настоянию и совету Гольдера,поехал в Вашингтон на съезд American Historical Association.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
