А.Н. Чанышев - Философия Древнего мира (1999) (1116266), страница 81
Текст из файла (страница 81)
Дорога в Аид отовсюду одна и та же"» (Анткин, 141). Диоген Синопский был, по-видимому, первым космополитом в истории человечества. Возможно, что именно он — создатель этого слова. Диоген Синопский «единственным истинным государством... считал весь мир» (У1, 72). «На вопрос, откуда он, Диоген сказал: "Я гражданин мира"» (У1, 63). По-видимому, под космосом здесь имелось в виду не мироздание в целом, а ойкумена — в узком смысле слова греческая, а в широком— вся обитаемая земля. Расширить границы первой до границ второй пытался Александр Македонский, тоже чужой на своей родине, сын не-македонки, нелюбимый своим народом и своим отцом. Он, Александр, тоже был космополитом, гражданином мира. Плутарх пишет, что Александр «сводил воедино различные племена...
заставляя всех считать родиной вселенную...»(12«улгарх. Сочинения. М. 1983. С. 416). Но киники не были абсолютными индивидуалистами. Их автаркия не исключала дружбу. Антисфен говорил, что «все те, кто стремится к добродетели, друзья между собой» ('Л, 12); при этом «братская близость единомыслящих... крепче всяких стен» (У1, 5). Будучи равнодушными к государству, к полису, киники ненавидели тиранию — форму правления, которая всех лишает права на участие 299 в общественной жизни. Антисфен говорил, что «опасно давать безумцу в руки меч, а негодяю власть» (Анткин, 27).
Палачи лучше тиранов, потому что «палачи убивают преступников, а тираны — невинных людей» (Анткин, 113). На вопрос какого-то тирана, какая медь лучше всего годится для статуй, Диоген Синопский ответил с вызовом: «Та, из которой отлиты Гармодий и Аристогитон» (Ч), 50) — знаменитые тираноубийцы. Но киники не идеализировали и демократию. Иронизируя над демократическими выборами государственных должностных лиц, Антисфен «советовал афинянам принять постановление: «Считать ослов конями»; когда это сочли нелепостью, он заметил: «А ведь вы простым голосованием делаете из невежественных людей — полководцев» (Ч), 8).
Диоген называл неизбежных при демократии демагогов «прислужниками черни» (Ч1, 24), Антисфен был против войн. «Когда кто-то сказал, что война уничтожает бедняков, сократик Антисфен заметил: "Напротив, она их рождает во множестве"» (Анткин, 114). Диоген выступал против пьянства. «Когда на каком-то пиру Диогену налили много вина, он вылил его. Тогда его стали бранить, на что он ответил: "Если я его выпью„то погибнет не только оно, но вместе с ним погибну и я"» (Анткин, 138).
Возникает вопрос, как можно сочетать автаркию, независимость с рабспюм. На рабов, конечно, этот кинический идеал не мог распространяться. Но киники не были апологетами рабовладения. Эти в основном бедные люди были близки к рабам. Некоторые из них были сами в прошлом рабы. Основоположник кинизма.Антисфен был презираемым сыном фракиянки. Диоген из свободного бродяги стал рабом. Его взяли в плен морские пираты, и грека продали греку на невольничьем рынке на Крите. Пока же он был свободным, Диоген не искал сбежавшего у него раба, как ему советовали и как делали все рабовладельцы. «Смешно, — сказал Диоген, — если Манет (имя раба.— 4. Ч) может жить без Диогена, а Диоген не может жить без Манета» (Ч), 55).
Он потешался над типичным рабовладельцем, которому раб надевал сандалии, говоря: «Ты был бы совсем счастлив, если бы он и сморкался за тебя» (Анткин, 149). Но киники толковали рабство слишком расширительно. Рабспю как социальное явление они растворяли в моральном рабстве, в котором пребывает и большинство свободных — рабов своих страстей и предрассудков. Диоген говорил, что «как слуги в рабстве у господ, так дурные люди в рабстве у своих желаний» (ч1, 66). В сущности, мудрец, даже и оказавшись рабом, никогда им не будет.
Рабу свойствен страх, а мудрец бесстрашен. Продаваемый на невольничьем рынке Диоген предложил продавцу объявить, не хочет ли кто купить себе господина. Киническая автаркия распространялась и на религию. Они, киники, не отрицали богов, но считали достаточным знать, что они суще- зао ствуют, и ничего у них не просить, дабы не нарушить свою независимость. Традиционную палитеистическую религию киники считали нелепой. Разве не уговаривали афиняне Диогена Синопского принять посвящение в таинства, уверяя, что в Аиде посвященные пользуются преимуществами. «Смешно, — отвечал философ, — когда Агесилай и Эпаминонд будут барахтаться в нечистотах, а никчемные людишки только за то, что они приняли посвящение, обитать на Островах Блаженных» (Анткин, 147).
Также высмеивал Диоген из Синопы обряд очищения: «Увидев какого-то человека, совершавшего омовение, он обратился к нему: "Бедняжка, как же ты не понимаешь, что омовением не исправишь ни грамматических, ни жизненных ошибок" » (Анткин, 149). Простодушного философа удивляло в людях, что «они просят богов не об истинном благе, а лишь о том, что им кажется таковым» (Анткин, 149). В общем-то, киники не отрицали существования бога. Но они понимали его по-своему. Антисфен был монотеистом. Филодем в сочинении «О благочестии» передает слова Антисфена из его «Физика»: «Согласно мнениям людей, существует множество богов, по природе же — один» (Анткин, 149).
Цицерон в трактате «О природе богов» писал, что «Антисфен в той книге, которая называется «Физик», утверждая, что народных богов много, а природный (пагша)1з) только один, уничтожает этим самыми природу богов» (Цицерон. Философские трактаты. С. 70). Более поздние авторы, христианские теологи Климент Александрийский и Лактанций, свидетельствуют, исходя из «Физика» Антисфена, что «Антисфен о боге всего сущего провозглашает: его нельзя узнать на изображениях, глазами его нельзя увидеть, он ни на что не похож» (Анткин, 100). Единый, лишенный образа бог киников вездесущ. Диоген Синопский думал, что «все полно...
присутствием» бога (У1, 37). Кииики и Сократ. Основатель кинизма Антисфен Афинский и Киносаргский был одним из учеников и почитателей Сократа. Христианский теолог Августин в своем труде «О граде Божьем» искренне удивлен тем, что у одного учителя были столь непохожие ученики: одни считали высшим благом удовольствие (это киренаики и их «родоначальник» Аристипп — ученик Сократа), а другие почитают в качестве высшего блага добродетель (это киники, Антисфен — тоже ученик Сократа). Сократ любил Антисфена, который был моложе его лет на двадцать, но иронизировал по поводу его тщеславия, его тщеславного смирения и показной нищеты. Ведь сам нищий Сократ никогда своей бедностью не кичился.
Он принимал это как должное и неизбежное. Поэтому Сократу претила всякая показуха, в том числе тщеславие Антисфена, на которые он реагировал иронически: «Когда он (Антисфен.— А. Ч.) старался выставить напоказ дыру в своем плаще, то Сократ, заметив это, сказал: "Сквозь этот плащ я вижу твое зш тщеславие"» (Ч1, 8). Этот же эпизод выглядит у Элиана так: Сократ, заметив, что Антисфен старательно выставляет напоказ дыры на своем плаще, сказал ему: «Перестань красоваться» (Элиан. Пестрые рассказы. М., 1963. С.
74). Со своей стороны сын не-афинянки Антисфен восхищался Сократом. Сократ был для киников идеалом, вторым после Геракла примером терпения, твердости духа, выносливости как физической, так и психической, бесстрастия, скромности, простоты, искренности. Однако Сократ существенно отличался от киников не только тем, что не выставлял напоказ свои дыры. Он не был асоциален. Если он и был плохим семьянином, то не из принципа. Ему попалась плохая жена, его сыновья пошли в мать, а не в отца. Не отрицал Сократ и государство. Он самоотверженно выполнял свой воинский и гражданский долг, не на словах, а на деле боролся, как мог, с «тиранией тридцати», не выполнив их приказ в одном частном деле. Он не занимался познанием природы, но не потому, что науки о природе не нужны, а потому что, по его мнению, гораздо насущнее самопознание.
Сократ, хотя и ставил выше внешних благ внутренние, культивирование души, не порывал с общепринятыми законами и нормами. Будучи несправедливо осужденным, он отказался бежать из тюрьмы, хотя и знал, что к вечеру в этот день его ждет смерть, так как думал, что решению суда, пусть и несправедливому, надо повиноваться. Наконец, Сократ не был космополитом. Антисфен, приняв сократовское учение о знании как знании в понятиях, дал определение понятию; «Понятие есть то, что выражает, чем предмет был или что он есть» (Анткин; 1бб). Попытка определения понятия — несомненная заслуга Антисфена.
Однако он угрировал субъективную эвристическую диалектику Сократа, запрещал всякое противоречие и, выдав за противоречие и различие, запрещал и различие, разрешив лишь тавтологические суждения типа «Сократ есть Сократ», тогда как суждение «Сократ есть философ» считался недопустимым, ибо «Сократ» и «философ» различны.
А если так„то единичное нельзя подвести под общее, между единичным, с одной стороны, и видом и родом — с другой, пропасть. Это, конечно, софистика, более рассчитанная на то, чтобы удивить, чем понять, нечто подобное дырам на плаще Антисфена. Кииики и Платов. Если к Сократу киники относились положительно, то к Платону резко отрицательно. Их ненависть была взаимной. Как Сократ над Антисфеном, так и Платон над Диогеном иронизировал по поводу его тщеславия. «Однажды он (Диоген. — А. Ч.) голый стоял под дождем и окружающие жалели его; случившийся при этом Платон сказал им: "Если хотите пожалеть его, отойдите в сторону", имея в виду его тщеславие» (Ч1, 54). Платон с удовольствием называл Диогена и «собакой», и «псом», а также «безумствующим Сократом» (Ч1, 54). Со 302 своей стороны Диоген Синопский говорил„что «Платон отличается не красноречием, а пусторечием» (Ч1, 24), упрекал его в чревоугодии (Платон якобы плавал в Сицилию ради пиршеств Дионисия).
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
