А.Н. Чанышев - Философия Древнего мира (1999) (1116266), страница 80
Текст из файла (страница 80)
Киники утверждали, что «стяжатель не может быть хорошим человеком» (Анткин, 113), что «ни в богатом государстве, ни в богатом доме не может жить добродетель» (Анткин, !40). Диоген Лаэртский пишет о Диогене Синопском, что «алчность он называл матерью всех бед» (Ч1, 50). Богатство — источник тирании. Стобей в своей «Антологии» сообщает: «Когда один человек стал упрекать Диогена в бедности, тот сказал: "Несчастный, я никогда еще не видел, чтобы из-за бедности кто-нибудь стал тираном, а все становятся тиранами только из-за богатства"» (Анткин, 140 — !41). 295 Напротив, бедность благодетельна! «Бедность Диоген называл самоучкой добродетели» (Анткин, 140).
Именно бедность влечет человека в философию. «Диоген говорил, что бедность сама пролагает путь к философии. То, в чем философия пытается убедить на словах, бедность вынуждает осуществлять на деле» (Анткин, 140), т.е. вести, надо полагать, киническую жизнь. В таком случае все бедняки — философы! Апайдеуеиа.
С бедностью связаны и такие, казалось бы, унизительные и постыдные для человека явления, как необразованность и непросвещенность, невоспитанность и некультурность. Переоценивая и здесь признанные ценности, киники учили не стыдиться всего этого. Неграмотность — не такой уж большой недостаток. Это даже скорее достоинство.
При неграмотности знание находится и живет в сознании, а не лежит мертвым грузом на полке. Однажды ученик пожаловался Антисфену, что потерял свои записи. «Надо было хранить их в душе»,— отрезал киник. Здесь киники следовали платоновскому Сократу, который в сочинении Платона «Федр» (275 а) рассказывает о том, как египетский фараон Тамус не одобрил изобретенные Тевтом письмена, ибо «в душах научившихся им они вызовут забывчивость... припоминать станут внешне..., а не внутренне — сами от себя».
Это верно. Письменность при всех своих достоинствах отчуждает человека от знания. Знания становятся мертвыми, а души пустыми. Киники доказывали, далее, что знания не делают людей лучше. Изобретатель Паламед также изобрел письмена и цифры, научил греков играть в шашки. Но, научившись писать, читать, считать, играть в шашки, люди не стали лучше — и, не умея отличить правду от лжи, побили Паламеда камнями по ложному доносу. А именно умение различать правду и ложь — главное качество мудрости! Поэтому киники недооценивали науку и образование.
Диоген Лаэртский пишет: «...киники пренебрегают общим образованием» (Ч1, 103), а также: «...музыкой, геометрией, астрономией и прочими подобными науками Диоген пренебрегал, почитая их бесполезными и ненужными» (Ч1, 73). И вместе с тем мы находим у них прославление разума! Антисфен учил, что «разумение — незыблемая твердыня; ее не сокрушить силой и не одолеть изменой. Стены ее должны быть сложены из неопровержимых суждений» (Ч1, 12).
Тот же киник говорил, что «нужно или приобрести разум, или надеть петлю на шею» (Анткин, 116). Диоген любил повторять эти слова учителя. Он постоянно говорил: «Для того, чтобы жить как следует, надо иметь или разум, или петлю» (Ч1, 24). В другом переводе: «Он часто говаривал, что для жизни надо запастись разумом или веревкой на шею» (Анткин 62). Антисфен признавал, что «образованного и умного человека трудно переносить, так как неразумие — вещь легкая и необременительная, а разум непреклонен, непоколебим, тяжесть его неодолима» (Анткин, П1). 296 Но разум киников — практический, а не теоретический.
Он смыкается с обыденным сознанием, с житейской мудростью. Ведь логику и физику киники отвергли и оставили от философии одну дремучую этику (см. У1, 103). Задача философии — учить, как надо жить. Для Антисфена философия — «умение беседовать с самим собой» (У), 6), «умение оставаться наедине с собой» (Анткин, 55). Для Диогена из Синопы философия дает «готовность ко всякому повороту судьбы» (У1, 63). Философия необходима для жизни: «Человеку, сказавшему «Мне нет дела до философии!», Диоген Синопский возразил: «Зачем же ты живешь, если не заботишься, чтобы хорошо жить» (У1, 65). Жить хорошо — не значит жить богато. Выше мы видели, что путь к философии проходит через бедность.
К ней ведут и другие неблагоприятные, казалось бы, для философии жизненные обстоятельства. Когда «кто-то корил Диогена за его изгнание, «Несчастный! — отвечал он,— Ведь благодаря изгнанию я стал философом» (У). 49). Киники не питали особого уважения к людям. «Ко всем он относился с язвительным презрением» (У1, 24), — рассказывает Диоген Лаэртский о Диогене Синопском. И это относилось не только к людям простым, но и к философам. Диоген презирал Демосфена. Он называл его «афинским демагогом» (Анткин, 65).
Простые люди вызывали у Диогена Синопского состояние недоумения. Его удивляло, что люди соревнуются, сталкивая друг друга пинком в канаву (вид упражнения для тела в палестре), но никто не соревнуется в искусстве быть прекрасным и добрым. Грамматики выискивают грехи у Одиссея, а своих не видят.
Музыканты налаживают струны и неспособны гармонизировать свой нрав. Математики следят за Луной и Солнцем, но не видят, что у них под ногами. Риторы вовсю говорят о справедливости, а сами в своих делах ей вовсе не следуют. Многие приносят богам жертвы, моля о здоровье, а затем на радостях на пирах объедаются. У мегарцев овцы ходят в кожаных попонах, а дети бегают голыми 1поэтому Диоген сказал; «Лучше быть у мегарца бараном, чем сыном» (У), 41)).
Ясно, что таких людей киники не могли принимать всерьез. Когда Диогена спросили, много ли было людей на Олимпийских играх, откуда он возвращался, тот ответил; «Народу много, а людей немного» (У1, 60). На вопрос, где он видел хороших людей, тот же ведущий ки пик ответил: «Хороших людей — нигде, хороших детей — в Лакедемоне» (У1, 27).
Вот отчего Диоген демонстративно среди «бела дня... бродил с фонарем в руках, объясняя: «Ищу человека» (У1, 41). Правда, Диоген не всех считал глупцами. Он говорил, что «когда он видит правителей, врачей или философов, то ему кажется, будто человек — самое разумное из живых существ, но когда он встречает снотолкователей, прорицателей или людей, которые им верят, а также тех, кто чванится славой или богатством, то ему кажется, будто ничего не может быль глупее человека» (У1, 24). Презирая людей, киники не стеснялись перед ними.
Отсюда их воинствующее нарушение норм приличия, отчего кинизм вошел в историю как цинизм, т. е. нигилистическое отношение к человеческой культуре и правилам нравственности. Однако вместе с этим киники думали, что «предельная цель есть жизнь, согласная с добродетелью» (Л, 104), что «добро прекрасно, а зло безобразно» (Л, 12). Киники думали, что «добродетели можно научить» (Л, 105). Ниспровергая такую ценность, как знатность, киники учили, что «благородство и добродетель — одно и то же» (Л, 10-11). Диоген Синопский «добродетельных людей... называл подобием богов...» (Л, 51).
Эта «добродетель... состоит в делах и не нуждается ни в многословии, ни в науках» (У1, 11). О кинизме и другие говорили, что это «кратчайшая дорога к добродетели» (Л, 104). Но что же киники понимали под добродетелью? Кто самые благородные и добродетельные (ведь истинное благородство и добродетель совпадают) люди? Кто тот человек, которого искал днем с огнем Диоген Синопский? Кого Диоген «называл подобием богов»? (Л, 51). Это не кто иной, как «презирающие богатство, славу, удовольствия, жизнь, но почитающие все противоположное — бедность, безвестность, труд, смерть» (Анткин, 140). Антисфен считал, что «труд— благо» (Л„2). Эти люди — истинные мудрецы.
Аутаркея. Аутиркея, автаркия — независимость, самодостаточность, самоудовлетворенность, умение довольствоваться своим, как бы мало оно ни было, и следующая из нее свобода — цель и кинического аскесиса, и кинической алайдеусии. Они средства. Автаркия — цель. Киник не из мазохизма истязает себя, ограничивая себя во всем. В том числе и в образовании, которое все равно ему недоступно. Также недоступны ему и те материальные блага, от которых он отказывается. Он не хочет того, что ему не дано. Но даже если такая воэможность появится, киник на это решительно не пойдет.
Так, Антисфен пишет Аристиппу, который пресмыкается перед тираном: истинный философ «должен оставаться на родине и довольствоваться тем, что имеет» (Анткин, 106). Мудрец вне государства и вне обыденной жизни: «...мудрец живет не по законам государства, а по законам добродетели» (Анткин, 56). Киническая автаркия означала отказ от семьи. Правда, здесь у киников были расхождения. Нищий безродный Антисфен заявлял, что мудрец должен жениться для имения детей и притом от самых красивых женщин (см.
Л, 11). А сам умер от чахотки. Напротив, Диоген Синопский провозглашал, что «жены должны быть общими, и отрицал законный брак: кто какую склонит, тот с тою и сожительствует, поэтому же и сыновья должны быть общими» (Л, 72). Отвергая институт брака, тот же Диоген Синопский на вопрос, в каком возрасте следует жениться, ответил: «Молодым еще рано, старым уже поздно» ('Л, 54).
Киническая автаркия означала и независимость киника не только от семьи, но и от государства. Правда, у киников встречаются глубокие 298 мысли о государстве. Поразительно точна догадка Антисфена о том, что «государства погибают тогда, когда они не могут более отличать хороших людей от дурных» (У1, 5). Он же высказывает замечательную убежденность, что «лучше сражаться среди немногих хороших против множества дурных, чем среди множества дурных против немногих хороших» (Л, 12), Однако киники были далеки от государства.
Это и неудивительно. Ведь они в своем большинстве были метеками-переселенцами; в Афинах такие платили особый налог за проживание там. (Таким афинским метеком был и Аристотель.) Они жили не там, где родились. Не в том полисе. Диоген Синопский говорил о себе словами неизвестной трагедии: Лишенный крова, городи, отчизны, Живущий со днд на день нищий странник (у), 38) Безродный изгнанник, лишенный отчизны. Бродата и ниший, без крова и пиши (Анткин, ! 46) Какой может быть полисный патриотизм у такого человека? Киники были равнодушны к своему местопребыванию. «Когда какой-то человек пожаловался, что умрет на чужбине, киник Диоген сказал: "Не печалься, глупец.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
