Мотрошилова Н.В. (ред.) - История философии Запад-Россия-Восток.Книга 3-1999 (1116257), страница 103
Текст из файла (страница 103)
Философскоепознание не может быть лишь пассивным, послушным отражениембытия, мира, действительности", — констатирует Бердяев22.Философия кажется ему пораженной страшной болезнью, болезнью рефлексии и раздвоения. Эту рефлексию, этот гамлетизм европейские философы пытались возвести в методический принцип, в чемБердяев видит ущербность рационализма Декарта, эмпиризма Юма,критицизма Канта: рефлексия и сомнение возведены "в ранг добродетелей философского познания".
А рефлексия и сомнение лишаютфилософию ее творческого активного характера, делают ее пассивной. Согласно Бердяеву, творческая философия не может быть философией критической, философией скепсиса. Она должна стать философией догматической. Но при этом, подчеркивает философ, нет возврата к "старому, детскому догматизму". Дблжно создать новый, зрелый догматизм. Истинно творческие философы подобны Платону. Этофилософы, которые в центр философствования помещают не познание, не категории, а именно любовь. О таких мыслителях Бердяевговорит, что они философы "эротические" (разумеется, не в бытовомсмысле этого слова).
Таким образом, если философия концентрируется на человеке, то она концентрируется на любви. А это означает, чтофилософия является антропологистической.341Не забудем того, что в истории мысли — при определении самойприроды, смысла, сущности философии — многие философы, отводяцентральное место в системе философских знаний проблеме человека,все-таки пытались преодолеть антропоморфизм, т. е. распространениесвойств, способностей и возможностей человека на весь мир, проецирование человеческого в мир. Эту проблему Бердяев анализирует интересно и глубоко.
"В определении природы философии, ее задач,центральное место принадлежит вопросу об антропологизме в философии. Философия не в силах уйти от того первоначального сознания, что философствует человек и что философствуют для человека.Нет сил отрешиться от того, что философское познание протекает вантропологической среде; сколько бы ни пытались Коген и Гуссерльпридать познанию характер, трансцендентный человеку, и освободитьпознание от всякого антропологизма, эти попытки всегда будут производить впечатление поднять себя за волосы вверх.
Человек предшествует философии,человек — предпосылка всякого философскогопознания"'13. Это главный момент: Бердяев задумал свою книгукак антроподицею, т. е. как оправдание человека. На протяжении всей своей жизни он видел свою задачу именно в том,чтобы повернуть философию к проблеме человека, чтобысделать ее в полном смысле открытой, глубокой философской антропологией, философией человека."Смысл творчества" — одна из первых книг XX в., где четко исильно заявлено об отходе от абстрактного гносеологизма, абстрактного онтологизма к персоналистской философии человека, центрированной вокруг жизни, смерти, любви человеческого существа. Это сочинение, к сожалению, было мало известно на Западе.
Но соответствующим западным "экзистенциальным" образцам книга Бердяева,несомненно, предшествует, а в некоторых отношениях их превосходит.О философии начала XX в. Бердяев говорит, что она бессознательно уже исповедует антропологизм. Но антропологизм этот — стыдливый, прячущийся: ведь одновременно предпринимается попыткалишить философию всяческих следов антропологизма, антропоцентризма. И Бердяев не стесняется довольно резких терминов, называятакую философию "человекоубийственной". "Человекоубийственное"стремление он находит у Гуссерля, Когена.
Выражается это стремление в том, что "хотят создать философию, в которой будет философствовать сама философия, а не человек"24. И все-таки несмотря навесь антропологический активизм Бердяев вынужден, вместе с другими философами, признать, что человек — точка пересечения двухмиров: он принадлежит миру природы, миру пассивного, конечного,умирающего, с одной стороны, а с другой, — миру вечности. "Двойственность человеческой природы, — пишет Бердяев, — так разительна, что с силой учат о человеке натуралисты и позитивисты, и с неменьшей силой учат о нем супранатуралисты и мистики... Человек посуществусвоему есть уже разрыв в природном мире, он не вмещаетсяв нем"25.Двойственность природы человека — достаточно старая истинафилософии.
Но очень важны и оригинальны те выводы, которые делает из прежних и новейших споров Бердяев. Прежде всего, он подвергает резкой критике такой антропоцентризм, который наивно "при-342крепляет" знание человека к природному миру, делая из человеческого существа простое орудие мира. Естественно, что заканчиваетБердяев критикой в адрес Маркса и марксизма: именно марксистскую традицию он изображает результатом натуралистического антропоцентризма.
"Маркс окончательно отрицаетсамоценность человеческой жизни, — пишет он, — видит в человекелишь функцию материального социального процесса и подчиняет,приносит в жертву каждого человека и каждое человеческое поколение идолу грядущего, будущего государства и благоденствующего внем пролетариата. Тут гуманистическая антропология приходит к кризису — обожествленный человек истребляется во имя чего-то призрачно-сверхчеловеческого, во имя идеи социализма и пролетариата.Пролетариат выше человека и он не просто сумма людей — он новыйБог. Так сверхчеловеческое неизбежно восстает на развалинах гуманизма.
Марксизм — одно из предельных порождений антропологического сознания гуманизма, истребляющее гуманизм, окончательноубивающее человека..."26. Бердяевская оценка марксизма существенно расходится с пониманием марксизма как гуманизма и даже какгуманизма высшего порядка, которые были распространены в самоймарксистской философии.Переходным явлением от кризиса гуманистической антропологиик новому пониманию Бердяев считает философию Фридриха Ницше.Ее он вообще оценивает как величайшее явление новой истории. "Ницше, — пишет он, — искупительная жертва за грехи новых времен,жертва гуманистического сознания".
"Ницше — предтеча новой религиозной антропологии", — говорит он совсем уж парадоксально."В Ницше гуманизм побеждает не сверху благодатно, а снизу — собственными силами человека. В этом — великий подвиг Ницше"27. Стольже высокую роль в утверждении нового типа гуманизма Бердяев отводит Достоевскому. В своем сближении Ницше и Достоевского Бердяев не оригинален. Он черпает эту идею из российской культуры концаXIX-начала XX в.Для Бердяева подлинный и конечный смысл всех этих философских рассуждений состоит в том, чтобы подвести к проблеме проблемкниги "Смысл творчества", а именно к вопросу о том, как проблемытворчества человека, проблема антропоцентризма философии согласуется с евангельской истиной, с тем вообще-то явным обстоятельством, что в Евангелии, как он сам признает28, нет ни одного слова отворчестве.
Никакими софизмами из Евангелия не могут быть выведены творческие призывы и императивы. Трудность, над которой Бердяев здесь бьется, вполне понятна: в строгом соответствии с истинойевангельского вероучения, с теологией христианства человек не можетбыть поставлен в центр мироздания.
И придать центральный и творческий характер человеческому началу значило нарушить ту неоспоримую прерогативу творчества, которую Евангелие и все классические книги христианства отводили Богу. Как же поступает Бердяевперед лицом этого несомненного факта, который он не только не думает отрицать, но снова и снова подчеркивает? Он заявляет, чтоумолчание о творческом характере человека в Евангелии вовсе не случайно, оно — провиденциально. Именно в этом умолчании и заключена та загадка, над разгадкой которой и должен заду-343маться современный человек. Антропологическое откровение Богне случайно не сообщает человеку.
Бог делает это во имябогоподобной свободы, творческого пути человека, во имяоправдания творчества самим человеком. Далее Бердяев заявляет: "Идея творца о человеке головокружительно высока и прекрасна"29.Вся эта изощренная эквилибристика в толковании проблемы творчества на христианской основе, но вовсе не на основе догматического,евангелического представления, отличает антроподицею Бердяева прежде всего от традиционных теодицей, где антроподицея всегда занимала подчиненное место. Но Бердяев делает такую перестановку намеренно.И если в ранних работах Бердяев как бы намеренно обострил противоречия и противостояния между своим философским учением имногими доктринами традиционной и современной ему философии,если он дерзко посягнул на пересмотр ряда принципиальных оснований дорогой его сердцу религиозной философии, — то в более поздних произведениях этому оригинальному мыслителю пришлось многое в своих взглядах уточнять, разъяснять и переосмысливать.ЭТИКА ТВОРЧЕСТВА ИЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНАЯ ДИАЛЕКТИКА(О поздних произведениях Бердяева)Необходимо подчеркнуть, что между работами, написанными вРоссии, и произведениями философа, которые были созданы в эмиграции в 20 —40-х годах, существует связь и преемственность.
Проблемы свободы, творчества, человека, человеческой личности в философии Бердяева всегда оставались на переднем плане. Постоянно сохранялось и религиозно-идеалистическое основание его антроподицеи.Найденные уже в ранних работах экзистенциалыю-персоналистскиеакценты тоже были сохранены и в значительной степени усилены.Этому способствовали те процессы, которые в 20 40-х годах произошли в западной философии: экзистенциалистская, персоналистская философская мысль именно тогда приобрела более ясные очертания и стала если не единым , то во всяком случае заметным в философии и культуре направлением. Иногда философы этого направленияпризнавали, что испытывали влияние идей Бердяева. В основном жероссийские предвосхищения экзистенциалистской и персоналисткойфилософии жизни — прежде всего учения Бердяева и Шестова, малоизвестные западным философам, не оказывали прямого и определяющего воздействия на формирование экзистенциалистских концепций.А сам Бердяев с большим интересом наблюдал за оформлением экзистенциализма и персонализма на Западе.
Отстаивая в книге "О назначении человека" свою давнюю идею, согласно которой "математическая физика, самая совершенная из наук, дальше всего отстоит от тайнбытия, ибо тайны эти раскрываются только в человеке и через человека", — Бердяев делает примечание: «Так, Гайдеггер в "5еш иас! 2еИ",самой замечательной философской книге последнего времени, всю своюонтологию строит на познании человеческого существования.Бытие,Как забота (5ог§е) открывается лишь в человеке»30. Из всего предше-344ствующего рассмотрения ясно, какой большой вклад в обоснованиеидеи человеческого существования как бытия и открытости бытия кактакового именно через человеческое бытие внес Бердяев уже в своихранних работах.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
