Диссертация (1105914), страница 6
Текст из файла (страница 6)
Исходя из этих особенностей кочевой государственности, социальная помощь нуждающимся (вдовам и сиротам) осуществлялась в рамках семейно-родовой структуры общества. Как отмечает В. Тулешов, «на самом деле, все размышления о семье как о социальном институте, характеризующемся опредёленными социальными нормами, санкциями, образцами поведения, правами и обязанностями, регулирующими отношения между супругами, между родителями и детьми, о семье как объединении лиц, связанных экономически – общим семейным бюджетом, о семье как территориальной единице, объединяющей лиц по признаку совместного проживания и о семье как биологической структуре, состоящей из родителей и детей, не имеют дальнейшего продолжения без определения семьи как этнической общности. Для Казахстана это имеет непреходяще важнейшее значение, поскольку в семейно-родовой структуре казахского общества заключалась и природа всего существа жизни казахов, включая все их исторические типы военно-кочевой демократии и весь их культурно-исторический строй жизни» 56.
На семейно-родовое начало, положенное в основу казахстанской государственности, указывают и другие авторы. Так, А.Б. Кожахметов отмечает, что «сплочение и социализация в казахском обществе не были стихийными, они не были произвольными и спонтанными процессами, а основывалось на кровнородственной связи и родовом сознании. Поэтому, поскольку семья и все её члены были основой номадической общины, то отношения между членами семьи строились как отношения связанных между собой единиц, они, по сути, были разными, непохожими, но неразрывными частями единого тела семьи. Все основные элементы ментальности казахов происходили из семьи (рода) как номадической общины» 57. З.Н. Сарсенбаева отмечает, что «стержнем социальных отношений кочевников и базовой ценностью мировоззрения являлось родственно-родовое начало, выступавшее основополагающим принципом самоидентификации индивида и с общиной, и с естественной средой обитания, прежде всего, с территорией как продолжением своего природного бытия» 58.
Еще одной особенностью развития организации общества в Казахстане являлось то, что регулирование социальной помощи осуществлялось в рамках морально-этических норм. А.Б. Кожахметов отмечает: «Специфика родовой социальной структуры кочевого народа помимо иерархии и тесной соподчиненности, предполагала и взаимную спаянность и ответственность каждого субъекта не только за свою собственную судьбу, но также и судьбу ближайших сородичей и в целом за социальную гармонию внутри клана. Такие отношения скреплялись своеобразным социально-этическим кодексом, выраженным в заветах предков - «ата-сөзі» (слова старцев), «аталардан қалған осиет» (заветы предков), - которые предполагали сохранять единство при любых обстоятельствах.
Семейный, родовой социальный капитал, следовательно, выражался в формах поддержки индивида в повседневной жизнедеятельности, что, в свою очередь, нашло отражение в кодексах поведения, знать которые с детства приучались все члены рода (племени, этноса). Известен в родовой традиции принцип «асар» (взаимовыручка, поддержка), когда все представители социальной группы приходили на помощь нуждающемуся в этом индивидууму, помогая, и материально, и духовно, сочувствуя ему в минуты горя, и находясь рядом в минуты радости. Таким образом, принципы «жетiата»и «асар» повседневно и полнокровно задавали каждому казаху, всему народу неустранимую внутреннюю тягу друг к другу, к воплощению этических идеалов и ценностей, в чем проявлялось их единство и отличие от других» 59.
Далее А.Б. Кожахметов подчеркивает основное различие между общественным строем Казахстана и европейских государств: «Для казахского кочевого общества с рационально неинституциализированной, формально-правовой политической системой, морально-этические критерии выступали главными основаниями политической социализации. И если западная политическая традиция пережила разрыв морали и закона в пользу закона и объективных нормативов, стандартов поведения, то кочевая политическая традиция долгое время сохраняла верность установленным моральным принципам. Степная «лихая вольница», представлявшаяся со стороны как своего рода «разбойничья обитель», на самом деле обладала достаточно строгой структурно-функциональной иерархией, о чем говорилось выше, и высокой степенью соблюдения морально-этических норм и табу, принятых в политическом поведении» 60.
Вышерассмотренные особенности кочевой государственности можно считать предпосылками зарождения в Казахстане если не идей социального государства, то, по крайней мере, идей социальной ответственности общества. Во-первых, семейно-родовая структура казахского общества обусловила оказание социальной помощи не со стороны третьих лиц или публичных образований, а внутри самого рода, семьи. Во-вторых, социальная помощь нуждающимся прежде всего закреплялась в социально-этических нормах. В-третьих, даже последующее правовое опосредование осуществлялась не в рамках писаного права, а в правовых обычаях, в так называемом обычном праве казахов - в кодексе Моде, »Джасаке» Чингисхана, «Светлом пути Касым-хана», «Древнем пути Есим-хана», «Жеті-жарғы» Тауке хана и т.д.
Основным актом, где были сосредоточены правовые обычаи, являлся свод законов хана Тауке «Жеті-жарғы». За годы жизни (1680-1718 гг.) хан Тауке, сын Жангир-хана, укрепил центральное правительство, создал государственный совет и совет биев, способствовал объединению всех жузов и улусов.
«Жеті-жарғы» многие ученые называют конституцией казахского государства в период правления ханов Касыма, Есима, Тауке и последующих ханов, так как данный памятник права создавался в течение многих лет и хан Тауке не был его единственным создателем. Первооснову «Жеті-жарғы» составил свод правил «Касыма праведный путь», существовавших в период правления хана Касыма.
Академик А. Маргулан отмечает, что «Касыма праведный путь», состоящий из пяти установлений, содержал положения: 1) о вещественном иске (споры о земле, скоте, о вещах); 2) об уголовных делах (воровство, убийство, грабеж, насилие); 3) о военной повинности (воинская обязанность, формирование отрядов, дружин, поставка продовольствия, коней); 4) об обязанностях послов, парламентеров (вопросах этики красноречия, умения держать себя во время переговоров, вежливости); 5) об обычаях (раздаче материальной помощи нуждающимся, проведение пиршеств, праздников, массовых мероприятий, правила поведения их распорядителей жасаулов, бекаулов, туткаулов)... В период джунгарского нашествия в крае создалось исторически сложное, напряженное положение. В связи с этим известные тогда в степи бии Туле, Казыбек, Айтеке к прежним пяти главам «Жарғы» прибавили еще две: 6) о вдовствующих женщинах; 7) об уплате компенсации за убитых. Закон получил название «Жеті-жарғы» («Семь истин»)» 61. Главы 5 и 7 имели непосредственное отношение к социальной поддержке нуждающихся со стороны родовой общины.
Полно и обстоятельно данный источник права был исследован М.К. Тасбулатовым: «В настоящее время существует более двух десятков вариантов «Жеті-жарғы». Большая часть из них собрана в четвертом томе фундаментального сборника «Қазақтың Ата Зандары. Древний мир права казахов» в 10 томах. Многие из них ограничиваются семью положениями, которые зачастую не соответствуют друг другу. Это объясняется буквальным пониманием некоторыми авторами слова «жеті» в названии памятника как «семь», хотя другие авторы справедливо замечают что «жеті» в данном случае означает не число, а полноту разработки степных законов в период правления Тауке и, не ограничиваясь указанным числом, ищут и находят другие более обширные свидетельства существания степного законодательства, объединяя их под общим титулом «Жеті-жарғы» 62.
Среди семи основных разделов «Жеті-жарғы» (Семь истин) (свод законов хана Тауке) следует выделить последний: «Закон о вдовах (Жесiрдауы), регламентирующий имущественные и личные права вдов и сирот, а также обязательства по отношению к ним общины и родственников умершего» 63. Именно он имеет важное значение в рамках нашего исследования. Некоторые исследователи помимо раздачи материальной помощи нуждающимся и помощи вдовствующим женщинам указывают еще один вид социальной помощи. Так, в работе китайского исследователя Пожыпина Бай Суичына «Қазақ заңдары туралы алғашкы ізденіс» указано, что в «Жеті-жарғы» существовал следующий принцип: «Білімдерді құрметтеу» (народ обязан заботиться об ученых и науке)64.
Кроме «Жеті-жарғы» продолжал использоваться в качестве источника права и «Кодекс Касыма», особенно в области международного права. Своеобразными дополнениями к кодексам были положения съездов биев – «Ереже» и «Билерсезi» - рассказы, содержащие сведения о практике суда биев - судебном прецеденте.
Первооснову социальной помощи нуждающимся составлял ряд традиционных обычаев, закрепленных в нормах обычного права.
Асар – традиция совместного безвозмездного труда, согласно которой со всего аула собираются люди - от стариков до детей - и общими силами выполняют определенную работу, часто непосильную для отдельной семьи. Такой организованный на добровольных началах и коллективный труд и называется асаром.
Баурына басу – обычай усыновления. К обычаю усыновления прибегали в основном только в том случае, если семья была бездетной или дети не выживали. Усыновляют детей близких родственников, обычно старшего или младшего братьев, по предварительной договоренности обеих сторон. Усыновление, передача и прием ребенка происходят в торжественной обстановке, при участии всех аксакалов аула и родственников. После выполнения обрядовых церемоний клятвенно скрепляют договор.
Аменгерство (әмеңгерлік) – левират. Овдовевшую женщину должен взять в жены один из братьев ее мужа. В жизни кочевого казахского народа этот обычай имел большое социальное значение. Самое главное - потомки покойного оставались в своем роду, не попадали в чужую среду и, живя среди родственников, не чувствовали себя сиротами, обездоленными. Вдове и детям от покойного мужа оказывалась материальная и моральная поддержка.
Еще один обычай – аманат-мал – оказание богатым скотоводом помощи скотом обедневшему сородичу, преимущественно молодняком. Должник за такую помощь должен был по адату возвратить своему кредитору за взятого годовалого быка или барана через 1 год двухгодовалого, через 3 — трехгодовалого. При этом богатым скотоводом преследовалось две цели: сохранение от разорения сородича и получение дешевой рабочей силы для выращивания своего скота.
Обычай жылу устанавливал для членов родовой и аульной общины обязанность оказывать помощь родичу скотом в случае джута (бескормица) или какого-либо другого стихийного бедствия, следствием которого была потеря скота. Родич, отказавший в такой помощи, терял сам право на ее получение впоследствии.
Кызыл котеру был аналогичен жылу, однако заключался не в передаче скота, а в передаче мяса обедневшим семьям65.
Обычай журтшылык возлагал на родственников и родичей несостоятельного должника обязанность оказать последнему помощь в уплате долга путем раскладки его между ними в зависимости от их состоятельности. Отказавшийся помочь сам терял право на получение помощи в случае необходимости.
Конагасы – обязанность бесплатно предоставить угощение и ночлег не только однообщиннику, но и любому путнику, попавшему в казахский аул. Отказать в такой помощи казахи не имели права. «Путник – кудайыконак (гость от бога), мог в случае негостеприимной встречи обратиться в суд и потребовать штраф в виде коня и шубы» 66.
Таким образом, как отмечает Е.А. Абиль, «в целом, обычное право казахов обеспечивало социальное благополучие и функционирование хозяйства кочевников, выражая волю и интересы не только и не столько привилегированных групп, но и большей части рядовых членов казахского общества» 67.
Но не только вековые традиции, но и своеобразие частной собственности у казахов, возможно, имело следствием отсутствие частной благотворительности, которая существовала в Российском государстве. У казахов практически отсутствовала частная собственность на земли. Пастбища и пашни принадлежали роду, общине. На остальные средства производства, в том числе на скот и средства потребления, существовала частная собственность.
При сравнении пути, пройденного Казахстаном и Россией к середине XIX в., можно сделать вывод о том, что если к середине XIX в. Российское государство оказывало социальную помощь пусть даже и в небольшом объеме, то в Казахстане со стороны государства такой помощи не было, а все тяготы жизни и социальные проблемы нуждавшихся разделяли их сородичи.
Вместе с тем зачатки идеи о социальном государстве должны были получить распространение на территории Казахстана, что обусловлено присоединением Казахстана к России и распространением на территории первого имперских норм.
Периодизация возникновения и развития концепции социального государства и социальной государственности в Казахстане не совпадает с общими периодами истории государства и права Казахстана. Казахстанскими авторами была представлена обычная периодизация истории государства и права Казахстана, такими как Е.А. Абиль и А. Кузембайулы68, Е.К. Нурпеисов и А.К. Котов69.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
