Диссертация (1101774), страница 14
Текст из файла (страница 14)
В связи с этим установление ее родства с классической, канонической58литературой являлось закономерной частью ее легитимации в академическом сообществе.Представленный подход составляет сильное направление современного отечественногофантастоведения, что отчетливо заметно на примере продолжающих выходить в печатиисследованиях: см., к примеру, работы Г. Прашкевича (2007) и С. Соболева (2012).Заслуга эссенциалистского подхода как в западном, так и в отечественномфантастоведении состоит в формировании списков канонических научно-фантастическихтекстов. Именно благодаря работе ученых по восстановлению истоков жанра, уходящихкорнями в далекую древность, такие списки стали возможными. Методическая ипропедевтическая ценность наличия литературного канона безусловна – каждый новыйвходящий в поле чтения и изучения жанра не начинает свой путь «с нуля», а, опираясь наопыт предшественников, знакомится с признанными образцами и так может вступать вдиалог с другими поклонниками жанра.
Неоспоримым авторитетом в этом отношениипользуется список, рекомендованный Центром по изучению научной фантастики приКанзасском Университете78. Список представляет собой аннотированную библиографию,включающую около 150 имен авторов с указанием наиболее значимых их произведений иполученных литературных наград. Хотя авторы сайта и оговаривают, что мнения разныхученых могут разниться относительно понимания термина «научная фантастика» и того,какие работы могут считаться важными для истории жанра, список, так или иначе,представляет минимальную (!) базу, которой должен овладеть читатель, интересующийсяжанром профессионально. В отечественном фантастоведениизаметнуюрольвутверждении канона сыграли многотомные сборники зарубежной и отечественнойфантастики.
Среди прочих отметим два наиболее полных и масштабных проекта:«Библиотека современной фантастики» в 25-ти тт., выходившая в издательстве «Молодаягвардия» с 1965-76 гг.; «Библиотека русской фантастики» в 20-ти тт. (1990-2001)издательства «Русская книга».См.: A Basic Science Fiction Library. – [Электронный ресурс] // Режим доступа. –http://www.sfcenter.ku.edu/sflib.htm5978§ 2.2. Структурный подход в фантастоведенииФормирование структурной парадигмы в фантастоведении произошло в 1970-егоды.
В то время как эссенциалистский подход оказался полезен при описаниидоминирующих направлений и стилей научной фантастики, он же в силу своей широты ивсеохватностипривелкформированиюмножествамалоорганизованныхклассификационных рубрик и классов в рамках фантастической литературы. В связи сэтим в академическом литературоведении возникла необходимость в создании новыхинструментов литературоведческого анализа и классификации согласно структурнофункциональным критериям.Исследовательскуюдоминантувэтотпериодпредставлялафранцузскаяструктуральная школа, приобретшая широкое распространение и влияние в мировомакадемическом сообществе. Среди исследований фантастической литературы авторитетзаслужила уже упомянутая выше работа Тодорова «Введение в фантастическуюлитературу»(1970),ставшаяэталоннымисследованиемфантастикиспозицийструктурализма.
Однако, несмотря на вес исследования Тодорова в академическомсообществе, оно вызвало резкую критику со стороны польского писателя-фантастаСтанислава Лема, также разрабатывавшего структурный подход к научной фантастике79.В 1973 году в польском журнале «Тексты» Лем выпустил статью «Фантастическая теориялитературы Цветана Тодорова»80, и уже в 1974 году статья была переведена на английскийи появилась в журнале «Science Fiction Studies»81. Годом раньше в первом номере журнала«Science Fiction Studies» за 1973 год появилась другая статья Лема, в которой он излагалсобственную теорию структурного анализа научной фантастики82. Все это привело кбурной полемике, разгоревшейся на страницах журнала «Science Fiction Studies» в 1975В данном случае Лем выступал не столько с позиции писателя, сколько грамотного и понимающеготеоретика фантастики. Перу Лема принадлежит немалое количество теоретико-публицистических работ вобласти фантастоведения, а также монументальные философские работы: «Сумма технологий» (1964),«Философия случая» (1968) и «Фантастика и футурология» (1970).80На русском языке статья вышла в сборнике работ Лема: Лем С.
Мой взгляд на литературу. М., 2009.81Lem S. Todorov’s Fantastic Theory of Literature // Science Fiction Studies. 1974. Vol. 1, № 4. P. 227-237.82Lem S. On the Structural Analysis of Science Fiction // Science Fiction Studies. 1973. Vol. 1, № 1. P. 26-33.6079году83, между апологетами Тодорова (Робертом Скоулзом и Ричардом Астлом) и С.Лемом.Основные претензии Лема к концепции Тодорова состоят в следующем.
Лем, вопервых, упрекает Тодорова в «выборочности» анализируемых произведений. По мыслиЛема, любой исследователь (будь то ученый-физик или филолог) должен учитывать всеобразцы при анализе, иначе «теория произведений, отобранных предварительно,представляет не обобщение, а его противоположность, а именно – партикуляризацию»(Лем, с. 90)84. И, во-вторых, критику Лема вызывает место, отведенное в системе Тодорованаучной фантастке. Напомним, что в теории Тодорова «фантастическое» располагается взоне колебания сознания «хладнокровного читателя» в процессе чтения междуестественнымсобытий.ииррациональнымобъяснениемописываемыхсверхъестественныхНаучная фантастика, в модели Тодорова, проистекает из иррациональнойпосылки, оформленной в логически выстроенное рациональное повествование, однакозаконы, которые объясняют происходящее, не признаются современной наукой (Тодоров,с.
42). Лем опровергает мысль Тодорова, заявляя, что диалектика взаимоотношенийнаучных открытий и вымысла в научной фантастике несколько иная – научная фантастика«питается научными открытиями», а не спекулирует на заведомо невозможном (Лем, с.78). Скоулз и Астл, защищая позиции теории Тодорова, видят исток резкого отзыва Лемав различной трактовке общих терминов (прежде всего, самого термина «фантастика»). ВответнойстатьеЛемтакжеоговаривает,чтонедостатокструктурнойтеориифантастической литературы Тодорова не в отдельных ее деталях, но в ее избирательности(Astle, p. 170).Тем не менее, Лем видит необходимость сформулировать структурную теориюнаучной фантастики. В то время как Тодоров видит источник эффекта фантастического вСм.: Scholes R.
Lem’s Fantastic Attack on Todorov // Science Fiction Studies. 1975. Vol. 2, № 2. P. 166-167;Astle R. Lem’s Misreading of Todorov // Science Fiction Studies. 1975. Vol. 2, № 2. P. 167-170.84Споря с защитниками Тодорова в журнале «Science Fiction Studies», Лем дает резкую характеристикуработе Тодорова и структурализму в целом (по крайней мере, в той форме, какую этот подход, по мнениюЛема, принимает в изложении Тодорова): «Структурализм — это не нейтральный компонент нашейинтеллектуальной жизни, но парализующий агент, современная реинкарнация схоластики, пускай даже егоплоды не столь ядовиты, как тодоровское “Введение в фантастическую литературу”» (Astle, p.
170).6183читательском восприятии текста, Лем усматривает сущность фантастики в ее особойязыковой модальности. В статье 1973 года «О структурном анализе научной фантастики»Лем сравнивает литературу с осмысленной игрой, правила которой имеют прямоеотношение к естественному языку, всегда ориентированному на мир реальных вещей. Влитературной игре Лем видит два варианта правил: правила, которые осознают функциивнешнейсемантикипоходу игры,ите,которыеделаютигру возможной.«Фантастические» правила, по мысли автора, относятся именно ко второму типу. Онипредставляют собой нечто вроде договора между автором и читателем, а особый наборправил применяется в описываемом художественном мире и обеспечивает егофункционирование (Lem, 1973, p.
26). Автор разграничивает два возможных типалитературной фантазии: «предельная» и «проходящая» фантазия. В первом случае авторприводит в пример волшебную сказку или научную фантастику, во втором – произведенияКафки. Появление разумных динозавров в научной фантастике является лишь частьювнутреннего эмпирического мира художественного произведения и не имеет никакихскрытых метафорических смыслов. В то же время «Превращение» Кафки, кажется, своейцелью имеет не поверхностное изображение превращения персонажа в насекомое, ноявляется также метафорическим изображением социо-психологической ситуации. Инымисловами, внешне «скорлупа» произведения оформлена фантастически, но «ядро» имеетопределенно нефантастическое значение.Построение теории фантастического на языковой модальности выдумки и природехудожественного вымысла стало базой структурного анализа научно-фантастическойлитературы.Рядисследователейпредлагаетвидетьосновуметоданаучно-фантастического повествования в особом использовании метафоры.
Так, писатель-фантастСэмюэль Дилэни, а вслед за ним и ученые Брукс Лэндон85 и Карл Фридман86, предлагаютпрочитывать научную фантастику как «развоплощенную», или буквально понятуюметафору. Немецкий исследователь романтической литературной традиции РенатеЛахманн красноречиво описывает модальность фантастического письма как «отказ от8586Landon B. Science Fiction after 1900: From the Steam Man to the Stars. N.Y., 1997.Freedman C.H.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
