Диссертация (1101774), страница 13
Текст из файла (страница 13)
Сердце научной фантастики Сьювинвидел в одновременном присутствии и взаимодействии в тексте остранения и познания, аее единственным формальным приемом – повествование о воображаемом мире, отличномот авторского эмпирического окружения75. Двумя годами позже Сьювин внес рядуточнений в предложенное определение: «В том случае, если НФ определяется черезвзаимодействие познания и остранения, если это литература возможного и рациональногочуда или когнитивного остранения, то – несмотря на все стерильные гибриды – онафундаментально отличается от жанров, берущих свое начало в мифе – сказки, историиужаса, того, что сейчас получило название героического фэнтези.
Все они, так или иначе,говорят о проникновении анти-когнитивных законов в эмпирическую реальность автораили о мирах, живущих по этим законам. <…> В НФ же персонажи и ситуации неперестают быть персонажами и ситуациями человеческого мира» (Suvin, 1974, p. 255-256).Определение Сьювина, не эссенциалистское по сути, но описывающее особуюмодальность научно-фантастического письма, представляет авторитет в академическоммире и является важной отправной точкой для написания истории жанра.
Стоит отметить,что оно не всегда с готовностью принимается «фанатами» научной фантастики, так каконо, кажется, исключает столь дорогие сердцам поклонников жанра тексты из дешевыхпопулярных журналов 1920-30-х годов («Amazing Stories», «Astounding Science Fiction» идр.).В то время как многие существовавшие ранее определения жанра описывалинаучную фантастику как явление только американское, то всеохватность определенияСьювина открыло перед исследователями возможность видеть в жанре научнойфантастики явление общекультурное, берущее начало не в журнальной культуре 1920-хгодов Америки, но гораздо раньше – в литературе эпохи Возрождения и даже в75Suvin D.
Cognition and Estrangement: An Approach to the Poetics of the Science Fiction Genre // Foundation.1972. № 2. P. 6-17.55древнегреческих фантастических путешествиях. Последнее помогло вывести жанр излитературного «гетто», найти ему именитых родственников среди произведенийканоническихавторовмировойлитературы,атакжелегитимизироватьегохудожественную ценность в академическом сообществе.Ряд серьезных исследований, признанных сейчас классическими работами вобласти истории жанра, был написан в этом направлении. Так, Брайан Олдисс (1973) иПол Алкон (2002) видят истоки жанра в литературе раннего романтизма и литературеэпохи Возрождения. Эверетт и Ричард Блейеры (1990) отсчитывают историю научнойфантастики от литературы Древней Греции.
Это представление об истории жанраполучило широкое распространение, и находит отражение в работах ученых: см. работыБрайана Стэйблфорда (2003), Томаса Кларсона (2004), Джорджа Слассера (2005) и АдамаРобертса (2005). Заслуги приведенных исследований неоспоримы – они помогли не толькои не столько вписать историю жанра научной фантастики в общий контекст историилитературы, сколько реактуализовать тексты прошлого с учетом нового технологическогои медийного контекста и заново ввести их в обиход чтения и восприятия. Однако, как, вчастности, отмечает рецензент работы А.
Робертса, подобные исследования в настоящеевремя больше напоминают обширные списки необходимой к прочтению литературы,нежели критическое осмысление истории жанра76.Начало отечественной традиции фантастоведения, формировавшегося в рамкахэссенциалистского подхода жанрологии (активно разрабатываемого отечественнымитеоретиками для изучения «большой» литературы), принято видеть в 50-х годах XX века,а именно в работе Е.П. Брандиса «Жюль Верн и вопросы развития научнофантастического романа» (1955). Одна из первых серьезных работ, осмысляющихприроду научной фантастики на теоретическом уровне, – исследование Ю. Кагарлицого«Что такое фантастика?» (1974), ставшее фундаментом для формирования отечественноготеоретического фантастоведения77. Ранние работы по истории жанра характеризуетСм.: J.G.
A New Fantastic Journey // Science Fiction Studies. 2008. Vol. 35, № 2. P. 339-340.Библиографию отечественных фантастоведческих работ см.: Харитонов Е. Наука о фантастики вчера исегодня (1998-99). – [Электронный ресурс] / История Фэндома. – Режим доступа:http://www.fandom.ru/about_fan/haritonov_04.htm.567677стремление показать и утвердить, что и на русской почве также существует своя научнофантастическая литературная традиция. Так, работа об истории советского научнофантастического романа исследователя А.Ф.
Бритикова начинается следующими словами:«В 1916 г. в «Теории словесности» А. Пресс утверждал, что фантастического романа вРоссии еще не было, а в 1934 г. К. Федин на Первом съезде писателей сожалел, будто этотроман у нас уже «умер и закопан в могилу». Можно подумать, что за два десятилетия онуспел народиться и отцвести.
В 1938 г. А. Беляев призывал: «Создадим советскуюнаучную фантастику» (так называлась его статья). Но к этому времени один только Беляевсоздал целую библиотеку фантастических романов» (Бритиков, 1970, с. 22). И позжеВсеволод Ревич, автор одного из первых исследований дореволюционной фантастики,отмечает: «…из книг русской дореволюционной фантастики можно составить довольноприличную библиотеку» (Ревич, 1979, с.
3).Отечественное фантастоведение дало немало серьезных исследований историижанра: см., в частности, книги Г. Гуревича «Карта страны фантазий» (1967), Б.В.Ляпунова «В мире мечты» (1969) и вышедшую позже книгу А.Ф. Бритикова «Русскийсоветский научно-фантастический роман» (1970). Важную задачу ученые видели вформулировании определения жанра научной фантастики. Так, работа Бритикованачинается с обширной главы, посвященной поиску формально-содержательнойдоминанты жанра. По мысли автора, научная фантастика представляет собой культурныйфеномен шире, нежели только литературный жанр, но является отдельным типом илиродом искусства. Далее исследователь отмечает, что особые отношения междухудожественно оформленным вымыслом и научным знанием составляют сердце научнойфантастики и отличают ее от реалистической литературы.
Хотя в научно-фантастическомпроизведении вымысел и опирается на научное знание, писатель-фантаст все же воленотступать от научного факта или «обставлять его заведомо условным вымыслом», чтобыпредугадать и описать возможные будущие открытия. Иными словами, Бритиков видитглавную и наиболее существенную функцию научной фантастики в ее прогностическихвозможностях (Бритиков, 1970, с. 4-21).
Последнее, по мысли ученого, является важнымобщекультурным достоинством научной фантастики: «Ни один род человеческойдеятельности – наука, практика или искусство – не ставил своей прямой задачей поднять57завесу грядущего. А ведь в этом сущность познания. <…> А с того момента, как она[фантастика – АЗ] стала поэтическим спутником науки, фантастика приобрела качество,которого не имела и не может иметь родственная ей волшебная сказка – коэффициентдостоверности (Бритиков, 1970, с. 11). Истоки жанра в России исследователь предлагаетвидеть в середине XIX века, в утопическом романе князя В.Ф.
Одоевского «4338 год.Петербургские письма» (1840). Прогностический характер романа ученый видел вописанных будущих социальных преобразованиях, импульсом к которым служит развитиенауки и культуры (Бритиков, 1970, с. 24).Ряд отечественных исследователей, продолжая обозначенную Бритиковым линиюопределения жанра, видели его сущность в особом, разрабатываемом ей содержании.
Так,в работе В. Бугрова «В поисках завтрашнего дня» (1981) выделяются следующиетематическиепоказателижанра:космическиепутешествия,роботы,встречиспришельцами, перемещения во времени. Важным критерием жанра автор, все же считаетего способность предсказывать будущие изменения. Так, повесть Вольтера «Микромегас»или «Путешествие Гулливера» Свифта имеют глубокую связь с научной фантастикойименно благодаря тому, что в них авторы «невольно» совершили научные «открытия» – вчастности, описали два спутника Марса до того, что как они были официальнообнаружены астрономами.
Автор более раннего исследования Г. Гуревич в работе «Картастраны фантазий» (1967) усматривает родство научной фантастики с еще более древнимитекстами. Интуитивно выделяя романы Жюля Верна как научно-фантастические, ученыйнаходит схожие черты в текстах Эдгара А. По, Вольтера, Свифта, Сирано де Бержерака, Т.Мора, Т. Кампанеллы, и в результате обнаруживает мотив «космического путешествия»даже в литературе II веке н.э., в частности, в произведениях Лукиана (Гуревич, с.
17-20).Опираясь на проблемно-тематическое сходство фантастических произведений иканонических литературных текстов, отечественные исследователи, равно как и ихамериканские коллеги, вписывали историю научной фантастики в общий контекстмировой литературы. В связи с тем, что фантастическая литература в целом долгое времярассматривалась как литература массовая или низовая, то и ее изучение было сопряжено срядом проблем.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
