Архетип грешницы в русской литературе конца XIX – начала XX века (1100526), страница 2
Текст из файла (страница 2)
Во-вторых, актуальность обусловлена тотальным игнорированием столь«острой»темывсоветскомлитературоведенииивесьманемногочисленнымиизысканиями в последние два десятилетия. При этом следует отметить, что авторыбольшей части историко-литературоведческих работ, непосредственно перекликающихсяс данной темой, анализируют «канонические» тексты о падших, принадлежащие перурусских классиков, т.
е. так называемый литературный канон: произведения Н.В. Гоголя,Н.А. Некрасова, Ф.М. Достоевского, В.М. Гаршина, А.П. Чехова, Л.Н. Толстого, А.И.Куприна, Л.Н. Андреева. За рамками исследования, таким образом, остается прозаписателей «второго ряда»: М.В. Авдеева, А.В. Дружинина, И.И. Панаева, И.И.Ясинского, Н.И.
Тимковского, Е.Н. Чирикова, М. Криницкого, О. Дымова, Н.Н. Русова,П.А. Кожевникова, Л.О. Кармена, Графа Амори, А.А. Плещеева, Н. Левицкого, В.И.Недешевой, А. Мар, А. Чапыгина. Думается, что привлечение художественного наследияпоследних при анализе архетипа грешницы актуально уже в силу того, что насегодняшний день историками литературы осознается необходимость восстановлениянаиболее полной картины литературного процесса того или иного периода, в которомроль «второстепенных» литераторов, несомненно, одна из важнейших.
Кроме того,колоссальный объем материала предоставляет массовая, низовая литература: Ю.Ангаров, Ал. П. Александровский, Е. Вихрь, Дон Бачара, М. Зотов, М. Семенов, –включение которой в текстовую базу работы дало возможность рассмотреть реализациюархетипа грешницы на всех уровнях художественной словесности. Интерес такжевызывают и «забытые» или малоизвестные произведения о грешницах уже названныхклассиков – Толстого, Чехова, Андреева. В-третьих, актуальность исследования усиленавключением сопоставительного материала (например, изучение проблемы «Л.
Толстой илатиноамериканская литература»). В-четвертых, нельзя не учитывать то, что затронутыенами аспекты выходят за рамки литературоведческих изысканий в строгом смысле, т. е.находятся на стыке многих наук. Изучение вопроса о женской сексуальной греховности(грешница как носительница девиантного эроса), о включенности образа «падшей» вконструирование русской Женственности, анализ процессов стигматизации, напрямуюсвязанных с положением женщины в обществе, женской эмансипацией, философскимосмыслением женского начала помогают восстановить национальную спецификугендерной картины мира.Таким образом, предметом нашего исследования является архетип грешницы,нашедший воплощение в художественных текстах русской литературы второй половиныXIX – первой трети XX в., а объектом – конкретные репрезентации данного архетипа наразличных уровнях: сюжетном (сюжет о спасении падшей женщины), персонажном(например, грешницами выступают соблазненные до брака девушки, содержанки,прелюбодейки, камелии, проститутки), мотивном («чайный мотив», «мадам – мать длядевочек», мотив братания «падшей» с «честной девушкой»).Определение объема текстологической базы исследования обусловлено (помимообозначенного выше смысла, вкладываемого в понятие архетипа грешницы) учетомопределенных факторов.
Широта привлечения материала обозначила некоторую«либеральность» в жанрово-аксиологическом отношении к формированию текстуальнойбазы, но это представляется абсолютно необходимым для решения поставленных задач.Во-первых, тем, что реконструкция указанного архетипа в русском культурномконтинууме в целом и в русской литературе в частности потребовала обратиться кбольшомуколичествухудожественныхтекстов,ибообнаружениеподобногоинвариантного конструкта возможно только при условии устойчивого воспроизведенияего в конкретных сюжетах, персонажах и мотивах, участвующих в конструированиитопоса женской греховности. При отборе материала не учитывалась жанровая парадигма:материалом служит и проза (крупная – Л.Н.
Толстой, А.И. Куприн, малая – А.П. Чехов, М.Горький, С. Городецкий, И. Бабель), и лирика (В.Я. Брюсов, А.А. Блок, В. Павлоградский,Н.А. Некрасов, Н.А. Добролюбов), и драматургия (Л.Н. Андреев, В.В. Протопопов, С.А.Найденов). Кроме того, в отдельных случаях привлекался и документальный срез русскойлитературы: очерки (И.И.
Панаев, Л.О. Кармен), дневники (Н.А. Добролюбов). В областьнаблюдения попали тексты разнообразных эстетических достоинств, принадлежащие кразличным «литературным рядам» (к «высокой литературе» мировой / национальной«классики», к «беллетристике» и к «литературному низу»). Поэтому, например, наряду скупринской «Ямой» анализируется в интересующем нас аспекте «окончание» этогоромана, написанное И.П.
Рапгофом (Граф Амори); образы грешниц в произведенияхЧехова и Гаршина рассматриваются на фоне героинь И. Ясинского; блудницы А.В.Амфитеатрова,А.М.Ремизова,И.А.Бунина,П.Д.Боборыкина,Н.Г.Гарина-Михайловского, В.В. Крестовского, П. Орловца, Н.П. Огарева, М.П. Арцыбашева, А.М.Дмитриева, Г.И. Чулкова, А.Н. Цехановича, А. Бедного оказываются не менеесущественны для выводов, чем падшие создания в произведениях Ф.М. Достоевского иЛ.Н. Толстого. То же можно сказать о текстах массовой литературы с их схематичнойсюжетикой и максимально обнаженным, очевидным идейным наполнением (А.
Гномов,М. Думогорин, Дядя Федя, М. Жилин, П. Кузнецов, И.Г. Погуляев). Кроме того,отражение взаимосвязанных процессов формирования / закрепления и реализацииархетипа грешницы в русской литературе невозможно рассматривать в отрыве отизменений, происходящих в гендерной картине русского общества (они описаны вмонографии О. Рябова «Русская философия женственности [XI–XX]»), от тойкорректировки, которую внесла постановка «женского вопроса» в создание социальногопортрета женщины в России XIX–XX вв.Во-вторых, хронологически будут привлекаться произведения последней четвертиXIX в.
и первой четверти XX в. (выборочно). Именно в этот период в русской литературечетко обозначились (дополняя, «поддерживая» друг друга и в то же время «конфликтуя»между собой) самые важные и оригинальные художественные интерпретации архетипагрешницы. Тексты, оказавшиеся за указанными временными границами, используются помере необходимости, но детальному анализу не подвергаются.Наконец, в-третьих, поскольку для данной работы приоритетным было раскрытиенациональногосвоеобразиятекстологическуюбазухудожественнойбыливнесеныреализациипроизведенияархетипагрешницы,некоторыхиспано-випортугалоязычных авторов Латинской Америки.
Анализ произведений М. де Карриона,М. Гальвеса, Ж. Амаду, Г. Гарсиа Маркеса, М. Варгаса Льосы и других представителейлатиноамериканской литературы XX в. дал возможность сформулировать особенностинациональной репрезентации исследуемого архетипа в русской словесности.Основная цель исследования формулируется следующим образом – на материалеразноплановых в жанровом отношении и представляющих различные «литературныеряды» произведений русской литературы конца XIX (с учетом предшествующего этапа) –первой трети XX в., затрагивающих тему женской греховности, обнаружить спецификухудожественнойрепрезентацииархетипагрешницы(какинвариантноймодели,опирающейся на трактовку категории греха в христианской культуре) в отечественнойсловесности.Достигнутьпоставленнойцелиможноприусловиирешениянесколькихвзаимосвязанных исследовательских задач:1) выявить и аналитически систематизировать представления о грехе в русскомязыковом и художественном сознании;2) определить научно-теоретическую базу для изучения архетипа грешницы наперсонажном, мотивном и сюжетном уровнях, особое внимание при этомуделяя методологическим аспектам;3) проследить генезис и развитие данного архетипа в русской литературе XIX –начала XX в.;4) взяв за основу классическую модель «падение – раскаяние – страдание –искупление – спасение» в качестве архетипического ядра в текстах огрешницах в русской литературе, обозначить важнейшие неканоническиеоригинальные авторские трактовки архетипа грешницы, сосуществующие, но иконфликтующие и в русском литературном сознании рубежа XIX–XX вв.;5) обнаружить топос женской греховности (один из доминантных) в русскойлитературе XIX – начала XX в., реализующийся в так называемом«бордельном пространстве»;6) дать главные характеристики «бордельного пространства» отечественнойсловесности, представив наиболее полный репертуар повествовательныхстратегий, разработанный русскими литераторами для художественногоизображения женской греховности.7) раскрыть национальное своеобразие воплощения означенного архетипа черезсопоставление с образом «грешницы» в латиноамериканской литературе;Теоретическую базу исследования составили труды отечественных и зарубежныхученых, среди которых можно выделить, прежде всего, работы по теории мифа,фольклораимифопоэтике,атакжеповопросамлитературнойархетипики,художественных констант и универсалий (С.
Аверинцев, Е.М. Мелетинский, Л. Пинский,В.Н. Топоров, Ю.В. Доманский, А.Л. Топорков, М.Н. Климова, А.Ю. Большакова, А.Е.Нямцу). Кроме того, при написании диссертации важнейшими были исследования,посвященные разысканиям в области литературной топики (Е. Курциус, М.М. Бахтин,А.М. Панченко). Помимо этого, учитывались собственно теоретико- и историколитературоведческие работы, связанные с общими вопросами: например, с трактовкойтерминов «беллетристика», «массовая литература» (Ю.Н. Тынянов, Б.
Эйхенбаум, М.В.Михайлова, С.И. Кормилов, Н.Л. Вершинина), с феноменами маскарада и маски (В.В.Иванов, А.Л. Гринштейн, Л.А. Софронова, Е.М. Таборисская), а также относящиеся кразличным аспектам творчества того или иного писателя (Л.А. Иезуитова, Г.Д.Исенгалиева, Е. Нымм, Е.К. Созина, С.И. Щеблыкин). В качестве дополнительного(нелитературоведческого) материала были использованы работыпо социологии,культурологии, истории, праву, связанные с темой проституции (И.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
