Диссертация (1098695), страница 22
Текст из файла (страница 22)
Киселёва отметила, что «результаты социологических исследований не только фиксируют возрастание межнациональной напряжённости в крымском регионе, но и свидетельствуют о смещении обвинительного вектора» 466. Если раньше крымчане не из числа крымских татар причиной конфликтов считали
«меджлис», то теперь появилась тенденция к обвинению в этом крымских татар вообще. Также осуждалось бездействие властей. Впрочем, необходимо подчеркнуть неблагоприятный общеукраинский политический климат, оказывавший очевидное негативное влияние на межэтнические отношения на полуострове. Результаты референдума 2014 года показали, что есть основания надеяться на улучшение в отношениях представителей крымских этносов.
Исследование также подтверждает тезис о том, что сложная этническая ситуация на крымском полуострове имеет внутриэтническую и межэтническую плоскости.
Другой важный опрос был посвящён самоидентификации жителей Крыма. На вопрос «кем вы себя ощущаете?» большинство опрошенных русских, украинцев и представителей других этносов (кроме крымских татар) ответили
«крымчанином» (38,7%, 38,9% и 45% соответственно). Большинство же крымских татар в первую очередь ассоциировали себя со своим этносом (65,8%) и только 16,4% считали себя в первую очередь крымчанами. Среди русских предпочтение отдавали своей этнической идентификации 35,2%, совсем незначительная их часть идентифицировала себя как украинцев (1,1%). Украинцев Крыма, считавших себя русскими, было больше – 4,2% (сказалось доминирование русской культуры на полуострове), с собственным этносом себя связывали 36,1% крымчан-украинцев. Среди представителей других
466 Киселёва Н. Потенциал межэтнического конфликта в Крыму: социологическая оценка. – Этничность и власть: региональные, национальные и глобальные проекты. Материалы VII международного семинара 15-17 мая 2008 г., г. Ялта. – Севастополь: ЭКОСИ – Гидрофизика, 2008, с. 76
этносов Крыма (лишь 12,2% из которых идентифицировали себя со своими этносами) 4,1% считали себя русскими и 2% украинцами. Это говорит о том, что русское культурное пространство всегда оставалось определяющим и преобладало над ролью украинского государства в жизни крымчан.
Исследователь В. Абдураимов следующим образом описал особенности этнических процессов Крыма: «с одной стороны идёт формирование крымскотатарского ядра-нации, с другой – фрагментация части русско- культурного ядра. Наряду с этими двумя процессами идёт формирование украинской политической нации, где доминирующим является украинский этнос» 467. Эксперт обращает внимание на фрагментацию русского культурного элемента в Крыму, которая произошла в результате распада доминировавшего в СССР «русского ядра». Это усиливалось становлением украинской политической нации, основным принципом которой заявлена ориентация на украинский этнос, культуру и язык в рамках государства. Справедливо определяя распад СССР как катастрофу для русского населения и
разграничивая интересы трёх наиболее значительных этнокультурных массивов полуострова, автор задавался вопросом: «На какой основе возможно формирование крымского регионального сообщества?» На этот вопрос он дал весьма спорный ответ: русским придётся выбирать между двумя государственностями: украинской и крымскотатарской, так как «оснований для чисто русской государственности нет никаких» 468. После вхождения в состав РФ оба предложенных экспертом варианта исключаются. И на это есть вполне очевидные основания, почему-то оставленные Абдураимовым без внимания. Значительное численное превосходство и сохранившееся – вопреки украинизации – культурное доминирование являются основаниями для политического лидерства в регионе. Кроме того, как мы видим, именно русская
культура представляет собой основной фактор консолидации всего населения
467 Абдураимов В. Некоторые особенности этнических процессов в современном Крыму. – Этнография Крыма XIX-XX вв. и современные этнокультурные процессы. Материалы и исследования. – Симферополь: КЭМ, 2007, с. 5
468 Там же, с.5-6
полуострова и его отличия от областей Украины. Предлагая русским
«привыкать жить в условиях реального равноправия с другими этносами» 469, Абдураимов, очевидно, не допускал в качестве возможного русское политическое доминирование на принципах, отличных от этноцентризма, не вдаваясь, однако, при этом в какие-либо разъяснения.
Интересно, что в другой своей статье, опубликованной пятью годами ранее, Абдураимов вообще не рассматривал украинский элемент как один из игравших важную роль в крымском этнически-политическом пространстве. Характерно, что статья называется «Невозможное и реальное русско-татарского Крыма» и сегодня обретает особенную актуальность470. Абдураимов в этой статье также не считал необходимым избегать слова «русский» и искать ему более общую и «политкорректную» замену, когда говорил о нетатарском населении полуострова: «нынешнее нетатарское население (читай
«русское»)» 471. В этой статье – по нашему мнению, куда более взвешенной и в
значительно большей степени избавленной от аффектов политических предпочтений – Абдураимов делал выводы, кардинально отличавшиеся от озвученных им позже. Он убедительно доказывал, что отношения крымских татар с русскими вполне могут перейти в конструктивное русло, причём никакой смены цивилизационного вектора русскими для этого не требуется. Автор признаёт, что, в силу своего доминирующего положения (формулировка, противоречащая указанной нами выше его идее), русские крымчане едва ли сменят свою идентичность – это было маловероятным и во время нахождения Крыма в составе Украины (когда резкой смены идентичности русских Крыма не происходило исключительно по внутренним, а не внешним причинам), совсем невозможным это представляется теперь. Так или иначе, более вероятным и приемлемым Абдураимов считал сохранение идентичности крымских татар «в цивилизационном поле русского мира» (из которого они не
469 Там же, с.7
470 Абдураимов В. Невозможное и реальное русско-татарского Крыма. – Межэтническое согласие в Крыму: пути достижения. – Симферополь: «Доля», 2002, с. 68
выпадали в течение 200 лет, что значительно повлияло на формирование крымскотатарского этноса). Автор утверждал, что «русский мир для крымских татар такой же родной и понятный, как и для самих русских» 472, чем необходимо дорожить. Отмечая цивилизационный, сверхэтнический характер русского народа, Абдураимов высказывал опасения, что процесс дальнейшей интеграции крымских татар в «русский мир» (цивилизацию) может представлять угрозу для их идентичности, но не утверждал, что такая угроза обязательна, отмечая, что для правильного протекания процесса нужно время. Эти опасения высказывались вскользь, и особого значения сам автор им не придавал, подчёркивая позитивный интеграционный характер этого возможного процесса. Если крымские татары будут гармонично вписаны в тело
«русского мира», «то никакой угрозы Крыму и крымчанам крымские татары представлять не будут. Даже наоборот, они будут усиливать позиции этой социокультурной системы в регионе» 473, отмечал Абдураимов. Сейчас эти слова крымскотатарского исследователя звучат очень актуально.
Со своей стороны отметим, что существуют факторы, мешающие реализации этого сценария. В первую очередь, это – доминирование во всех сферах жизни крымских татар «меджлиса», который изначально заявлял о приверженности к противоположной культурно-политической схеме. Это нисколько не способствует установлению нормальных стабильных межэтнических отношений в Крыму. Хотя, как мы увидим, и не исключает формирование целостного регионального крымского сообщества – но без крымских татар.
Есть и третий вариант развития событий. Это – обособленное существование замкнутых общностей русских и крымских татар при постепенном формировании общей региональной идентичности. Следует признать низкую вероятность успешности подобного сценария.
472 Там же, с. 72
Очевидно, что из всех описанных выше вариантов самым реалистичным и приемлемым представляется процесс интеграции крымских татар в «русский мир» – при сохранении этнических особенностей.
Особую значимость русского языка и культуры для консолидации всего крымского регионального общества и формирования крымской региональной идентичности отмечает и исследователь Н. Лантух, утверждающая, что «базой объединения крымчан является русский язык и русская культура» 474. Очень важно, что, как мы видим, с этим соглашается ряд специалистов, этнически не являющихся русскими. В период нахождения Крыма в составе Украины, тем не менее, сохранялось и восприятие России как культурной метрополии. По данным испанского исследователя Мануэлы Кукины, 47,3% населения Крыма в 2001 году видело будущее полуострова в объединении с Россией475 (после референдума есть все основания утверждать, что цифра занижена). Шестью годами позднее С. Киселёв ёмко описал этническую ситуацию в Крыму:
«русская проблема» является «главной среди этнических проблем полуострова» 476. До недавних событий всё усложнялось тем, что она «всячески игнорировалась на официальном уровне, излишне политизировалась или оглуплялась» в СМИ477. Некоторые эксперты, а чаще – политики, пытались объяснить факт игнорирования русской культурной и политической жизни на полуострове тем, что русские Крыма – механическая смесь случайно оказавшихся на этой территории представителей русского этноса, которых не объединяет ничто, кроме языка и территории проживания. Однако это совершенно не соответствует действительности. В отношении определённой части русского населения Крыма такая характеристика справедлива, что
474 Лантух Н. Об «островной» направленности крымской региональной идентичности – Вопросы развития Крыма: Выпуск 16. Крымское региональное сообщество: генезис, современное состояние, перспективы. – Симферополь: «Сонат», 2012, с. 258
475 Cucina M. The worth of cultural identity in sustainable development process. Ethnicity, power and self- determination opportunities in the post-Soviet Crimea. – Этничность и власть: региональные, национальные и глобальные проекты. Материалы VII международного семинара 15-17 мая 2008 г., г. Ялта. – Севастополь: ЭКОСИ – Гидрофизика, 2008, с. 49
476 Киселёв С. Крымская русская идентичность – это реальность. – Этнография Крыма XIX-XX вв. и современные этнокультурные процессы. Материалы и исследования. – Симферополь: КЭМ, 2007, с. 71
477 Подр. см. подглаву 2.1
признаёт, в частности, Киселёв, при этом подчёркивая, что они представляют собой меньшинство и их процент продолжает сокращаться. Остальные же русские называют себя крымчанами, а Крым – Родиной, что подтверждается результатами опросов478. Поэтому есть основания говорить о появлении особой группы, которую можно определить как «крымские русские» 479.
При этом следует подчеркнуть, что Киселёв с самого начала не противопоставлял идею регионализма, основанного на особом «крымском патриотизме», который, в свою очередь, опирается на русское культурное доминирование, идее русской цивилизации. Более того, отмечал Киселёв, именно на принципах российского регионализма и было построено самое крупное государство в мире, и на этой основе и следует выстраивать особое крымское самосознание. В связи с этим Киселёв в 2004 году писал: «Мы – крымчане, выступая против национального угнетения, будем отмечать как праздник день присоединения Крыма к России (в 1783 году – Д.С.), будем напоминать об этом историческом факте, факте бесспорном, не опровергаемом никакими "новейшими" изысканиями националистической (украинской – Д.С.) историографии. В осмыслении этого факта раскрываются те глубинные и неисчислимые связи между «благословенной землей Тавриды» и Россией,
связи, объединяющие в тугой и неразрывный узел судьбы Крыма и Москвы» 480.
Кроме того, недостаток внимания к «русской проблеме» Крыма объяснялся отсутствием на протяжении длительного времени желания у российских властей признавать существование того, что исследователь С. Градировский называет «большим Отечеством» 481. Проблему также усложняла размытость понятия «соотечественник». Градировский предложил считать соотечественниками представителей всех народов, которые сохраняют себя «в
478 Киселёва Н. За Перекопом для нас земли нет! – Остров Крым, № 3, 1999, - с. 45
479 Киселёв С. Крымская русская идентичность как этнополитическая реальность. – Ученые записки Таврического национального университета им. В. И. Вернадского. Серия «География», Том 17 (56) № 4 (2004), с. 215
480 Там же, с. 210-211
481 Градировский С. Россия и постсоветские государства: искушение диаспоральной политикой.
http://www.archipelag.ru/ru_mir/rm-diaspor/proposition/grad/ [Электронный источник]. Дата обращения: 20.06.11
социокультурной орбите российской цивилизации» 482 – в том числе и крымских татар. Основным аргументом в пользу такого определения Градировский считал специфику русской нации и её «имперский» – надэтнический – характер, который и является основой её евразийской миссии. В обратном случае, как справедливо отметил эксперт, России придётся констатировать крах собственной мессианской устремлённости, неотъемлемой части российской государственности, и «окончательную победу западного социокультурного стандарта» 483 (то есть смену «социокультурного кода»), основной которого являются этническая и гражданская самоидентификация.
По мнению американского эксперта Остина Черрона, идентичность крымских русских следует понимать как «привязанность к Крыму и идентификацию себя как крымчан» 484. Это связано с мощной территориальной составляющей особого самосознания крымских русских и восприятия Крыма не только как специфического русского региона, но как уникального культурного образования на карте мира.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
