Диссертации (Категория «правонарушение» в отечественной теоретико-правовой мысли), страница 10

Устройством органапубличной власти заранее обеспечивается правомерность выражаемой имволи. Философ права полагал, что обеспечение действительного соблюденияуказов, предписывающих сугубо правила поведения представляет собойвопрос внутренней организации управления и исполнения служебногодолга119. Относительно убежденности ученого-юриста о преобладании нормбез санкций в отраслях публичного права необходимо некоторые уточнения.Дело в том, что нормы таких публичных отраслей права как уголовное,административное и налоговое изобилуют карательными санкциями.

Если жевзглянуть на отрасль конституционного права, то там, разумеется, санкцийгораздо меньше. Однако даже там возможно привлечение к ответственностивысших должностных лиц посредством их отстранения от занимаемыхдолжностей. Таким образом, эта позиция не выдержала проверку временем.Не стоит думать, что выдающийся правовед считал свой вывод аксиомой.Напротив, он приходит к пониманию необходимости и нормам публичногоправа придать санкции, рассматривая право административного иска,признающегонедействительными117незаконныхраспоряженийТридцать пятая глава проекта уголовного уложения // Сборник статей Н.М.

Коркунова1877 - 1897. СПб. 1898. С. 362.118Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. СПб.: Изд-во «Юридический центрПресс». 2003. С. 174.119Указ и закон. Исследование Н.М. Коркунова. СПб. 1894. С. 242.45администрации. По его мнению, в этом случае значительная часть нормпубличного права превращается из несовершенных в совершенные120. И всеже эта прогрессивная линия проводится не до конца.

Философ права былубежден, что в отраслях публичного права существуют нормы, которыеникогда не будут содержать санкций.Речь идет о верховной власти, которая, по его мнению, как никому наземле неподчиненная может заключать гарантию исполнения возложенныхна нее обязанностей лишь в самой себе, в своем нравственном достоинстве121.Однако и эта позиция оказалась невечной. Сегодня законодательствобольшинства цивилизованных государств современного мира признаетвозможность привлечения к ответственности высших должностных лиц.Несложно заметить, что сферу публичного права ученый ограничил толькогосударственным и отчасти административным правом. Это обстоятельствовполне объясняется степенью разработанности публичного права во второйполовине XIX века.Подытоживая взгляды этого выдающегося правоведа, нельзя неотметитьотсутствиепротивоправныхисполненияпринуждения,нихдеяний.нормиспользованиявправа,мерВместеспризнаков,темпресеченияприактуальныправонарушений,определенныхпосоставанеобходимостьгражданско-правовогопризнаниянедействительнымипонятия,сейииобеспечениякомплексногоуголовно-правовогообстоятельствахдень.видовЕщеоднимсделокяркимпредставителем второй половины XIX века, которого нельзя не упомянуть,является русский религиозный мыслитель, мистик, поэт, публицист,литературный критик Владимир Сергеевич Соловьев (1853 - 1900).

Небудучи юристом, этот выдающийся ученый исследовал генезис уголовногоправа, доктрины возмездия и устрашения.120Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. СПб.: Изд-во «Юридический центрПресс». 2003. С. 175.121Там же.46Признавая право неотъемлемым элементом культуры, возникающимнаряду с другими произведениями общечеловеческой жизни, он, тем неменее, не считал его первоначальным социальным регулятором.

По мнениювыдающегося мыслителя, жизнь всякого общества определяется известныминормами - политическими, гражданскими, полицейскими, экономическими,установленными по существу раньше уголовного права122. Эти нормынаходят свое основание вне уголовного закона, который не устанавливаетобраза правления, административного устройства, права собственности,порядка перехода имуществ или необходимых мер благочиния.

С этойточкой зрения следует согласиться. Действительно первоначально людисоздают органы управления, политический режим, представления обобщественном порядке, а уже затем начинают заботиться об их охране.В случае посягательств на эти нормы общество реагирует противправонарушения подобно тому, как здоровый организм сопротивляетсяболезнетворным элементам.

Именно эта законная реакция образуетуголовное право. Исследователь акцентирует внимание на том, чтопреступление и преступность не есть какие-то неизменные понятия. Ихсодержаниеиобъемменяютсясовременем.Однакоестьоднаобщепризнанная закономерность.По его мнению, во всяком человеческом обществе независимо отмнимыхпреступниковвсегдабыли,естьибудутдействительныепреступники123. Речь идет о людях, обладающих сильной и решительной злойволей и осуществляющих ее во вред окружающим с опасностью для целогообщежития.

Однако не всякая реакция, по мнению философа, имеет законноезначение и образует уголовное право. Случай совершения самочиннойрасправы над преступником выступает одним из объектов уголовного права,но никак не его образующим началом. Таким образом, он приходит к выводу,122Соловьев В.С. Право и нравственность. - Мн.: Харвест, М.: АСТ. 2001. С. 45.Соловьев В.С.

Чтения о богочеловечестве. Духовные основы жизни. Оправдание добра.– Мн., Харвест. 1999. С. 695.12347что правовая уголовная реакция может осуществляться лишь по общемузакону и заранее предусмотренным образом.Из этого постулата выводится наличие закономерности двоякого рода.Во-первых,необходимоточноопределитькакиедеянияявляютсянедопустимыми посягательствами на жизненные нормы общества и, вовторых, установить меру и способ законной реакции на эти посягательства124.Таким образом, предмет уголовного права заключается в определениипреступлений и наказаний.

Актуальность этого тезиса неоднократнонаходила свое подтверждение историей.Нарушая хронологию изложения, стоит вспомнить институт аналогииуголовного закона, суть которого состоял в том, что в случае отсутствияпрямого указания в законе на совершенное преступление применялисьнормы, устанавливающие уголовную ответственность за сходные деяния125.Эту норму не стоит считать законодательным изъяном, так как на практикеонаобеспечивалаширотусудебно-административныхрепрессийвотношении представителей свергнутых классов, тем самым способствуяукреплению и развитию социалистического строя126.

Таким образом, этоявление носило временный, и даже вынужденный характер. Однако даннаяпрактика отчетливо проявилась в массовом попрании прав и свобод человекаигражданина,умаленииавторитетазакона,ростусоциальнойнапряженности. Недопустимость возврата к аналогии уголовного закона насегодняшний день очевидна.

Это обстоятельство подтверждает правотупостулата великого русского мыслителя.Зарождение прообраза правонарушения философ усматривает уже вконтексте родового быта. Для этой формы локального сообщества людейхарактерно то, что жизненные нормы вытекают из наличия кровной связи124Соловьев В.С. Право и нравственность. - Мн.: Харвест, М.: АСТ. 2001. С. 46.См.: Уголовный кодекс Российской Социалистической Федеративной СоветскойРеспублики (ст. 10). 1922. Издание Военной Коллегии Верх. Трибун. В.Ц.И.К.

С. 2.126См.: Швеков Г.В. Первый советский уголовный кодекс: Учеб. пособие. М.: Высшаяшкола. 1970. С. 68.12548между членами группы и охраняются законом кровной мести. Здесь нормыправа коренятся в природных инстинктивных отношениях, которые оченьблизки к явлениям царства животных. Несмотря на отсутствие в ту далекуюэпоху специального аппарата управления и принуждения, гражданскогообщества и прочих социальных структур человек не был изолирован отнахождения в сообществе себе подобных.По мнению русского религиозного мыслителя, даже дикий человек, какправило, не живет в одиночку и является частью какой-либо социальнойгруппы – рода, клана, шайки. Ввиду этого обстоятельства его встреча сврагом не исчерпывается результатом единоборства.

Причинение смерти илидругой обиды одному из членов группы ощущается всей совокупностьюлюдей, вызывая в ней общее чувство мстительности127. Однако каждыйотдельный род может мстить не только за обиженного, но и защищатьобидчика. Таким образом, единичные столкновения переходят в войну целыхобществ. Следовательно, возникает обычай кровной мести, очаги которого стой или иной периодичностью вспыхивают в разных частях мира, в томчисле и в России.Философ исследовал доктрины отмщения и словесного вразумления.По его мнению, когда один человека обижает другого, то у стоящего нанравственной точке зрения свидетеля этой обиды возникают двоякие чувстваи образ действия. Во-первых, появляется потребность защитить обижаемого,а, во-вторых, образумить обидчика128.

Природа доктрины отмщения состоитвтом,чтоонапредставляетсобойисторическуютрансформациюпервобытного принципа кровной мести. Мыслитель отвергает ее ввиду того,что этот подход имеет мнимые доказательства и в большинстве случаев ненаходит своего выражения в существующих уголовных законах. Лучшееопровержение этой доктрины он усматривал в том, что наибольшее своеприменение она находит в законодательствах полудиких народов или же в127Соловьев В.С. Право и нравственность. - Мн.: Харвест, М.: АСТ.

2001. С. 47.Соловьев В.С. Чтения о богочеловечестве. Духовные основы жизни. Оправдание добра.– Мн., Харвест. 1999. С. 696.12849законах варварских времен, которые предусматривали в качестве наказанияза нанесение увечья причинение такого же точно увечья, лишение языка задерзкие речи и т.п. Доктрина словесного вразумления также не идеальна.В этом случае получается, что государство не имеет права даже навремя изолировать от общества злостного убийцу, который, несомненно,будетпродолжатьсвоизлодеяния.Аналогичнонельзяпоместитьпреступника в нормальную социальную среду даже для его собственногоблага129.Действительно,обеэтипозициипредставляютсяизлишнекатегоричными. Разумеется, виновный не может рассматриваться какбесправное существо, которое потерпевший может безнаказанно лишитьжизни.

В то же время полностью освобождать преступника от карательноговоздействия недопустимо ввиду того, что такая практика исключает всякуюпрофилактику правонарушений.Следующий этап в развитии феномена правонарушения выдающийсярелигиозный мыслитель связывает с процессом образования государства, чтоспособствовало возникновению различия между публичным и частнымправом, особенно отчетливо проявившиеся в области уголовного права130. Врамках локального сообщества индивид представлял собой реальнуювеличину, так как все или, по крайней мере, большая часть его членовдолжны были лично знать друг друга.