Диссертация (Жанровая динамика англоязычного романа воспитания второй половины XX века), страница 7

В модернистском романе воспитанияпредзаданные социокультурные смыслы и ценности оказываются не истинными,а ложными, и путь героя предполагает мучительный поиск собственного смысла[241].После кризиса традиционной формы романа на рубеже XIX-XX веков,обнажившего, по словам Ю. Якобса и М. Краузе, «сомнения относительноцельностиличностинеобходимостьидезинтеграцию«переосмыслитьличностногопрежниеопыта»,категориивозникаетизображениядействительности в романе» [217, s. 199]. Кризис, связанный с утратойпривычных ценностей, дегуманизацией, демонтажом, обуславливает обращениек обновленнойформеромана,связанногосвзрослением,становлением,внутренним изменением героя [95].Ужеотмечаласьсвязьроманавоспитаниясисторико-культурнымконтекстом, а также национальная специфика жанра.

По мнению А.В. Теличко,32«формирующаяся к началу ХХ в. концепция личности восходит как к образуромантического героя (в его «контрастности», «многоаспектности» [203, с. 36,43]), так и к опыту психологической прозы XIX в., а также разнородныхпроявлений рубежа веков (натурализм, символизм) [232]. Исследовательницауместно упоминает Л.Я. Гинзбург, цитируя ее мысль о том, что «многообразный»,«многоступенчатый» охват личности эпохи реализма все же наталкивается наопределенныеграницы,втовремя,как«декадентская»личность,«обозначившаяся к концу XIX века, отличается именно тем, что переступаетграницы и строит себя из элементов, прежде запрещенных» [80, с. 20-21].Образ главного героя, становящегося субъекта, менялся в разное времяв соответствии с различными литературными традициями, типом национальныхмоделей романа воспитания, взглядом отдельных писателей.

Ребенок уромантиков показан как святое и непорочное существо, у Ж.-Ж. Руссо это чистаядуша, не тронутая цивилизацией. В литературе XX века образ ребенка зачастуюнаделяется такими чертами, как озлобленность, эгоистичность, жестокость,мстительность. Особенно ярко это проявлено в таких текстах, как «Заводнойапельсин» (A Clockwork Orange, 1962) Э. Берджеса или «Осиная фабрика»И. Бэнкса (The Wasp Factory, 1984), показательны рассказы Рэя Брэдбери «Вэльд»(The Veldt, 1950) и «Маленький убийца» (The small Assassin, 1946), где дети,являясь олицетворением зла, насилия, несвободы, становятся причиной гибелисвоих родителей.

Так, имена героев рассказа «Вэльд» Питер и Венди отсылают кпроизведению Дж. Барри «Питэр Пен и Вэнди» (Peter Pan and Wendy, 1911), асюжетная линия, главным стержнем которой является конструирование детьмииллюзорного мира, впоследствии становится смысловой и художественнойдоминантой романа И.

Бэнкса «Осиная фабрика».Параллельно существует и другое восприятие и изображение ребенка:в творчестве Дж.Д. Сэлинджера, Харпер Ли преобладает противоположнаятенденция, идеализации, восприятия детей как «агнцев».Говоря о развитии жанра романа воспитания в XX веке, необходимоучитывать уже упомянутую тенденцию, которая определяется как «жанровая33генерализация» [107] – роман воспитания тесно связан с романом странствийи остается существенной составной частью всех видов и форм этого жанраи в XX веке.

Характерной чертой литературы XX века также становитсяобращениекмифу,ремифологизацияидемифологизация,именноэтиособенности становятся ключевыми в поисках ответа на вопрос о месте человекав мире, взрослении, границах свободы. Сюжеты романов воспитания XX веканапоминают схему мифов посвящения, герои словно блуждают в профанноммире, мире заблуждений и иллюзий, а затем встают на путь поисков подлинногознания. Обращение героев к себе, своей духовной сущности, становится началомих духовной перемены, которая представляет в художественном мире романапутькспасению.Романвоспитанияновоготипанеразрывносвязанс традиционным романом воспитания, сохраняя основные жанрообразующиехарактеристики, он трансформирует их, представляя особую разновидностьжанра.

В центре изображения остается «история героя», но меняются акценты: напервый план выдвигается не путь, пройдя который герой приобретает опыт ивзрослеет, а сама возможность его становления [211]. А.В. Теличко справедливоотмечает, что в то время, как в традиционном романе воспитания становлениеизображается как линейный и конструктивый процесс, в романе воспитаниянового типа старое «я» растворяется и порождает новое «я», этим подобныетексты в корне отличаются от традиционного романа воспитания» [232].Содержательные особенности и специфика структуры романов воспитаниянового типа заключается в совмещение философской и социальной проблематики,для них характерно художественное обобщение и убедительное осмыслениедействительности, эмоциональная емкость (речь героев, метакомментарии,обращения к читателю), ассоциативное богатство текста, целостность описания,художественная точность.

Авторское присутствие в тексте реализуется наиболееэксплицитно, когда вводится фигура рассказчика, который одновременнои повествователь, и действующий субъект. Это своеобразное и сложноесовмещение точек зрения и голосов автора, героя и читателя.34Характерной чертой англоязычного романа воспитания в XX веке остаетсямоноцентризм повествования, подразумевающий, согласно А.В. Диалектовой, чтовторостепенные герои «очерчены слабо, схематично <…> так как выполняют вромане эпизодическую роль: способствуют в данный момент формированиюхарактера героя» [82, c.

37]. Сюжет романа воспитания подчинен всестороннему иполному раскрытию образа главного героя, все второстепенные персонаживыполняют конструктивную или деструктивную функцию в его воспитании иформировании. В.Я. Пропп выделил «первичные элементы», под которыми онпонимает функции действующих лиц. «Под функцией понимается поступокдействующего лица, определенный с точки зрения его значимости для ходадействия» [120].

Если тип романа воспитания можно определить как роман остановлении героя в его многоплановости и сложности, показывающийпостепенную эволюцию образа, то роман воспитания второй половины XX векапосвящениспытаниюгероя,проверкеегосоциально-онтологическоймодальности, выраженной в готовности быть взрослым.Типгероя[241]классическогороманавоспитания–этогерой-правдоискатель, в литературе XX века он часто предстает как герой-испытуемый,этому жанру не свойственна психологизация образа, развернутые интроспекции,мышление в парадигме добра и зла, внутренняя суть героя проверяется ввозможности действовать и меняться.

Традиционно, герой обновленного романавоспитания – необычный ребенок, он «нерадивый, никчемный» (Холден Колфилд,герой романа Дж.Д. Сэлинджера «Над пропастью во ржи») или, наоборот,одаренный, обладающий необычными, подчас пугающими способностями (ФрэнкКолдхейм, герой романа И. Бэнкса «Осиная фабрика»). Ральф (герой романа У.Голдинга «Повелитель мух») также сразу выделяется желанием действовать,решительностью и ответственностью.Длякомпозицииклассическогороманавоспитанияхарактернымоноцентризм, ступенчатость, поэтапность, в англоязычном романе воспитаниявторойполовиныXXвекаповествовательнаямодельобретаетчеткуютрехчастную структуру, напоминающую этапы посвящения.

Нарративная схема35романа распадается на три части, а движение героя между локусамихудожественного пространства символически соответствует этапам обряда.Инициация состоит из трех этапов:Сегрегация – отделение посвящаемого от старого окружения и разрывс прошлой жизнью;Транзиция (лиминация) – промежуточное состояние, реализующее самопосвящение;Инкорпорация (агрегация) – последующее включение индивида в жизньобщества в новом качестве [71].В особой жанровой разновидности романа воспитания, распространеннойво второй половине XX века, фабула подчинена закономерности переходаглавного героя из одного состояния в другое.

По мнению Е.М. Мелетинского,«эти этапы лучше всего назвать «образовательными ступенями», посколькуможно проследить, какой опыт приобрел герой в том или ином эпизоде жизнии как этот опыт сказался в общей сумме результатов его воспитания» [109].Обращаясь к повествовательной модели инициации в тексте, необходимообратить внимание на происхождение, природу и специфику этого явления.Наиболее важными ритуалами (обрядами) являются: инициация (посвящениеюноши во взрослое состояние), календарное обновление природы, умерщвлениевождей-колдунов, свадебные обряды [139]. Насыщенность литературы икультуры архаическими мотивами обуславливает обращение к этому материалу влитературоведениипредставителеймифологическойиритуально-мифологической школ (В.

Буслаев, А. Афанасьев, Дж. Кэмпбелл, М. Элиаде идр.). Особое значение придается трудам Д. Фрэзера, в которых исследованыритуалы, связанные с обновлением жизни, ритуальные истоки становятсядоминантойпри художественноманализемножествапроизведений.«Ориентированность на поиски архетипических начал в романе XX века связана сразочарованием в историзме, в идее прогресса и с желанием «выйти» за пределыконкретногоисторическогонеизменныхначалвремениив бессознательныхдоказатьсуществованиесферахчеловеческойвечных,психики,36зарождающихся в праистории и повторяющихся в ходе ее в виде архетипическихситуаций, состояний, образов, мотивов» [73].Особое значение сюжет инициации имеет в литературе второй половины XXвека, коррелируясь с изображением судьбы молодого человека, его взросления,обретения своего места в мире, духовного становления.