Диссертация (Социокультурные паттерны родственных отношений в условиях большого города (на примере Санкт-Петербурга)), страница 14

При этом Д. Шнайдер несколько разподчеркивает, что второе описание ситуации не является более удачным, цельным илиправильным: оно исключительно инструментально и выполняет четкую задачу – указать нанедостатки первого. Таким образом, две первые главы книги вторят друг другу: в них описаныодни и те же вещи, однако акценты расставляются по-разному.Что это дает Д. Шнайдеру? По сути, он пытается осуществить деконструкцию практикописания и исследования родства, которая приводит к последующему пересмотру содержаниясамогопонятия«родство».Однакоэтаоперациятребуетвнимательногоизучениясуществующего понимания родства, которое и предпринимает Д. Шнайдер.В центре работы Д. Шнайдера стоит вопрос о том, что такое отношения родства, или,если сформулировать это по-другому, что делает какие-либо отношения – отношениям родства.Представления о родстве, о содержании и основаниях этого понятия во многом зависят отисследователя.

По мнению Д. Шнайдера, родство как система отношений не существует самапо себе. Социальные отношения – существуют, однако то, какая часть из них называетсяродством – это операция, лежащая не столько в плоскости самих отношений, сколько вплоскости представлений и – более широко – в плоскости культуры. Таким образом, каждаякультура сама создает основания, по которым определяется наличие или отсутствие отношенийродства.

С этой точки зрения, любые паттерны отношений, создающие общность, могут бытьописаны как родственные отношения – если соответствуют критериям того, что считатьродством или как неродственные отношения, если этим критериям не соответствуют. Этопредставляется достаточно очевидным в том случае, когда мы имеем дело с яснымикритериями родства. Так, например, в «западной» культуре общность по крови признается как50основание для наличия отношений родства, а близость проживания – как основание длявозникновения отношений соседства, которые не считаются родственными, так как объединяютлюдей не на основании общей крови.

Однако можем ли мы утверждать, что те критерииразделения родства и не-родства, которые существуют в нашей культуре, универсальны? Д.Шнайдер видит основную проблему в том, что то, что считается родством в европейской иамериканской культуре берется за основание для анализа сферы родства в других культурах. Вэтом смысле показателен пример с определением и наполнение содержанием двух категорий, спомощью которых Д. Шнайдер описывает яппи – «citamangen» и «fak». Автор отмечает, чтоданные термины применяются к людям, связанным неравными взаимными обязательствами иотношениями, где за «citamangen» закрепляется «власть, превосходство и независимость», а за«fak» – «зависимость, послушание и уважительное отношение» (Schneider 1984: 17). В одном итом же обществе может наблюдаться большое разнообразие случаев, когда такие отношениявозникают.

Так, например, молодой человек, заботящийся о пожилом, взрослый, заботящийся оребенке, человек, предоставляющий пищу тем, кто в ней нуждается, отношения того, ктовладеет землей и того, кто ее наследует – это некоторые из тех примеров, которые могут бытьописаны с помощью категорий «citamangen» и «fak». Если посмотреть на этот ряд с точкизрения европейских представлений о родстве, то некоторые из этих отношений могут бытьописаны с помощью терминов родства, однако некоторые не попадут в эту категорию, так каксвязывают людей, не имеющих общей крови.

Так, забота взрослого о ребенке, а молодогочеловека о пожилом описывается Д. Шнайдером как обязанности, связывающие родителей идетей или тех, кто выполняет эти роли в отношении друг друга. Пример с предоставлениемпищи и наследованием земли относится к другой категории и не может быть однозначноописано как процесс, связывающий родственников, на что указывает Д. Шнайдер.«Землепользователь может передать землю тому, кто заработал право на нее, и тот, кто неможет выполнить роль «fak», согласно установленным для этой роли стандартам, можетпотерять все права даже после многих лет работы… Если человек, который исполнял роль«fak», терпит неудачу в своих обязанностях, а (другой) человек… приходит и берет на себя этуроль, бывший «fak» теряет все права, и новый человек становится «fak» даже тогда, когданикаких отношений «родства» (между «citamangen» и «fak») не существовало и не существует.Аналогично в военное время служащие в колонии жили за счет земли, принадлежащей другим,становясь «fak» по отношению к землепользователям, своим «citamangen»» (Schneider 1984: 3132).

Таким образом, в данном случае отношения «citamangen» и «fak» связывали тех, кто неявлялся родственниками, с точки зрения «западных» представлений о родстве. Следовательно,можно ли считать отношения «citamangen» и «fak» – родственными? С точки зрения51европейских представлений о родстве – нет, так как они выходят за границы родственныхотношений. Если бы мы применяли нейтральную систему наименования, мы бы должны былиобозначить эти отношения как отношения «заботящегося» и «получающего заботу», непривязывая их однозначно к области родственного, политического или экономического.Однако, наблюдаемые у тех, кого с точки зрения европейских и американских представлений ородстве считают родственниками, эти отношения получили перевод «отец» и «сын»соответственно.Ибылиописаныкакродственныеотношения,которыетакжераспространяются на некоторые другие формы отношений, которые могут быть описаны какфиктивное родство.

Таким образом, перед нами логика переноса «западных» представлений ородстве на «незападные» общества11.Еще один пример, который может проиллюстрировать эту же идею, касается такихпонятий, как «искусственное родство», «родство по кормлению», «братство по кораблю» – вовсех этих терминах подчеркивается, что описываемые паттерны отношений похожи на родствопо типу взаимодействия, но не являются ими в полной мере (Дридзо 1977, Бутинов 1981, Юссен2000). В наблюдаемых обществах были зафиксированы нормы поведения, в соответствии скоторыми люди, не являющиеся кровными родственниками, используют по отношению друг кдругу термины родства и ведут себя как родственники. Однако такая форма взаимодействия,осмысляемая самими участниками как отношения родства, не была описана «западными»исследователями как родственные отношения в полном смысле этого слова, так как невписывалась в существующее понятие родства, подразумевающее очень узкий кругвозможностей быть родственником, но при этом не быть связанным по крови – брачныеотношения и адопция.

Именно такое понятие «родства» подвергает критике Д. Шнайдер,указывая на то, что другие паттерны установления отношений через договор, кромесуществующих в «западных» обществах, могут рассматриваться как родственные в«незападных» обществах, а понятие «родства», сформулированное в рамках «западной»научной традиции и на основе «западного» опыта, является слишком узким и некорректнымдля описания всех обществ.Эти примеры позволяют увидеть то, что Д.

Шнайдер называл «общепринятымидопущениями или традиционным образом мысли при исследовании родства» (received wisdomof the study of kinship), который лежит в основе антропологических исследований родства и11Придерживаясь противоположной Д. Шнайдеру позиции, тем не менее аналогичным образом рассуждает Э.Геллнер (Gellner 1960: 187), задаваясь вопросом, на основании чего те или иные отношения, которые наблюдаетисследователь в незнакомом для себя обществе, могут быть отнесены к области родственных отношений. По егомнению, это возможно только в том случае, если большая часть проявления этих отношений так или иначеявляется отношениями физического или биологического родства. В противном случае наблюдаемые отношениябудут отнесены, например, к области политических или экономических отношений.52является, по мнению Д. Шнайдер, ошибочным. Это выражается в том, что категориальноеразделение отношений на «родственные» и «неродственные» осуществляется на основе техформ концептуализации, которые существуют в «западных» обществах, то есть «европейскиесоциальные исследователи использовали свою собственную европейскую культуру какисточник большинства, если не всех способов понимания и концептуализации» родственныхотношений (Schneider 1984: 193).

На основе этого Д. Шнайдер приходит к утверждению о том,что «западные» представления о родстве, основанные на биологической связанности исексуальном контакте, нужно использовать для анализа сфер близких отношений в другихкультурах очень аккуратно, постоянно сверяясь с тем, насколько исследовательскоеопределение родства соответствует тому, что об этом думают представители исследуемогообщества (Schneider 1984: 200). Однако с практической точки зрения эта идея представляетсятрудно выполнимой, поскольку требует от исследователя, по сути, отказаться не только от«общепринятых допущений», но и от каких-либо исходных точек в определении того, чтозначит быть родственником.