Диссертация (Теория трех начал в европейской магико-алхимической традиции интерпретация и определение специфики эзотерического мировосприятия), страница 7

Lines written a few miles above Tintern Abbey // Ibid. P. 92.Wordsworth W. The Eolian Harp // Ibid. P. 235–236.29И даже ту малейшую частицу света,Что, в апрельском солнечном луче сияя,Исполняет должный, но невидимый свой труд,Всеобщий дух ведет по верному пути <...>И нет ни мысли и ни действия, ни воли <…>Что из глубин безвременья власть полную черпают,Что не проходит неузнанной, непредвиденной тобой,Душа вселенной! И жизни ты и смерти вечная весна,И счастья и страданья, всего,Что так пестрит на сцене мнимой,Плывущей перед нашими глазами в свете зыбком,И светит лишь на темноту темницы нашей,Чьи цепи, стеныМы чувствуем, хоть и не видим»1.Вспомним здесь и классическое бодлеровское:«Природа – храм, где живые колонныБормочут иногда невнятные слова,Близ них идем средь образов известных,Глядят на нас знакомые глаза» 2.Одним из важнейших мотивов сходства романтического и эзотерическогомироощущений, для которого мы предложим свое обоснование, являетсянекоторая одухотворенность, цельность мира, к которой поэт причащается,цельность, нашедшая свое выражение в первую очередь в рамках раннегойенского романтизма.

Можно предположить, что это совпадение мотивов1Shelley P. B. Queen Mab // The Selected Poetry and Prose of Shelley. London, 2002. P. 43–44. Шедевр Шелли заслуживает отдельного анализа. О близости романтического иэзотерического мироощущений см. также: Viatte A. Les Sources occultes du Romantisme. Paris,1928; Davies P. Romanticism and Esoteric Tradition.

New York, 1998; Hanegraaff W.Romanticism and the Esoteric Connection // Gnosis and Hermeticism from antiquity to moderntimes. Albany, 1998. P. 233–269.2Baudelaire Ch. Les fleurs du mal. Paris, 1857. P. 19.30эзотеризма и романтизма не является случайным, но при этом следует непытаться вывести одно из другого, а объединить их в рамках более общейрелигиоведческой модели.§ 3. Религиоведческие модели мифологического мышления:понятие анимизмаОдушевленностьромантическомумира,стольмироощущениям,свойственнаяотсылаеткэзотерическомуклассическомуидлярелигиоведения концепту «анимизма», из-за которого учеными в свое времябыло сломано столько копий.

Само это понятие стало частью научнойрелигиоведческой традиции благодаря работам Тайлора, в первую очередь его«Первобытной культуре». Тайлор определяет своеобразный минимум религии,ее основу – веру в сверхъестественных существ, которую он и обозначает каканимизм1. Последний становится и основой веры в духов природы, веры взагробный мир и т. д.

Но вот определяет происхождение анимизма Тайлорвесьма своеобразно: дикарь, как некий первобытный философ, наблюдаясостояния болезни, сна, обморока и смерти, приходит к выводу о реальномсуществовании своего духа / души2 (эти понятия английский ученыйфактически не разделял), а затем на этой основе и реальности иных духов ибогов. Теория Тайлора подверглась разгромной критике сразу с несколькихсторон:прамонотеистической,диффузионистскойипреанимистической,которые мы кратко рассмотрим.Эндрю Лэнг в работе «Cтановление религии» (1898) заметил, что почти увсех первобытных народов есть понятие (заметим, весьма туманное и неиграющеецентральнойроли)бога-творца.Этонесогласуетсясмножественными образами духов в народной мифологии, которую способнаобъяснить теория Тайлора.

Лэнг предпочитает говорить о двух течениях в12Tylor E. B. Primitive culture. London, 1871. P. 383.Ibid. P. 400–401.31истории культуры – «монотеистическом» религиозном и «политеистическом»мифологическом1, впрочем, не давая однозначного ответа на вопрос об истокахобраза творца. Католический священник Вильгельм Шмидт (1868–1954),воспользовавшись этим, развил масштабную теорию прамонотеизма, согласнокоторой, в основе всех религий лежит вера в одного бога2. Гораздо болееинтересной была критика преанимистическая, развитая Робертом Мареттом, помнению которого, представление о существовании духов невозможно без идеиодухотворенности, одушевленности вообще, которую он назвал аниматизмом3.Вскоре после этого для наименования ее с легкой руки Роберта Кодрингтона4стал использоваться (в первую очередь самим Мареттом) меланезийскийтермин «мана»5. Формулу «табу-мана» Маретт был склонен считатьминимумом религии6.Однако все эти попытки определения «анимизма» были оспореныдиффузионистским направлением в религиоведении, сосредоточившимся наанализе параллельных, а не последовательных форм развития культуры,которые объясняли заимствованиями (теория культурных кругов Ф.

Гребнера).Еще более радикальный вид эта модель приобрела благодаря фигуре Ф. Боаса,призывавшего обратиться к анализу отдельных культур и вообще отказаться отобщих эволюционистских обобщений7. В англо-американской литературепараллельно бурно развивался и функционализм (Б. Малиновский, А.Рэдклифф-Браун),стремившийсяполностьюуйтиотэссенциализма впонимании культуры.1Лэнг Э. Становление религии // Мистика. Религия. Наука.

Классики мировогорелигиоведения. М., 2011. С. 80–81.2О теории Шмидта см.: Токарев С. А. История зарубежной этнографии. М., 1978. С.151–160.3Marett R. The Threshold of Religion. New York, 1914. P. 15–16.4Codrington R. H. The Melanesians: studies in their anthropology and folklore. Oxford,1891.

P. 119–120.5О понятии маны в связи с историко-религиоведческими сюжетами см.: Элиаде М.Трактат по истории религий. М., 2015. С. 36-40.6Маретт Р. Формула табу-мана как минимум определения религии // Мистика. Религия.Наука. С. 99–109.7Боас Ф. Ум первобытного человека. М., 2011. С. 97–109.32Несмотрянато,что,казалосьбы,эволюционизмвзападномрелигиоведении ушел в прошлое, проблема свойств первобытного мышления,которой первыми коснулись именно Тайлор и Маретт, наоборот, вышла в XX в.на первый план. Мы остановимся на основных и наиболее важных теориях наэтот счет, так как, на наш взгляд, именно этот религиоведческий путь позволитвыявить законы эзотерического мироощущения, не замыкаясь в комфортнойсфере текстологии частных эпох. Одной из центральных была теорияпервобытного мышления, разработанная учеником Э.

Дюркгейма ЛюсьеномЛеви-Брюлем1. Для Леви-Брюля, неудовлетворенного примитивной трактовкойанимизма как логической ошибки первобытного человека2, распространенной впредыдущей традиции, необходимо было подчеркнуть принципиальный разрывмежду мышлением первобытного и современного человека3. Первобытноемышление терпимо к противоречиям и существует не в рамках формальнойлогики, а на основе закона сопричастия4, делающего мир цельной системойвзаимосвязанных «мистических» скрытых причин. Вместе с тем Леви-Брюльостается в рамках дюркгеймовского тезиса о коллективных представлениях,именно они и является хранителями и консерваторами первобытной логики.Теорию Леви-Брюля во многом дополняет полемизирующий с ней ЛевиСтросс,рассматривающиймифкаксвоеобразнуюускользающуюмедиализацию бинарных оппозиций, фундаментальных для первобытногомышления5.

В мифе может произойти всё что угодно, но лишь поопределенным законам этой логики. В этом смысле разница междумифологическим и научным мышлением, согласно Леви-Строссу, призрачна6.1Леви-Брюль Л. Первобытное мышление. М., 2012.Там же. С. 8–18.3Там же.

С. 21.4Там же. С. 43–69 («Закон партиципации (сопричастия)»). Ср. объяснение Выготского,привлекающего вернеровскую теорию детского мышления как операций с комплексамипредметов, а не с понятиями. См.: Выготский Л. С. Мышление и речь. М., 1934. С. 139–142.5Леви-Стросс К.

Структура мифов // Леви-Стросс К. Структурная антропология. М.,2011. С. 260–268.6Там же. С. 269–270. О теории Леви-Стросса см. также: Мелетинский Е. М. Поэтикамифа. М., 2011. С. 68–78.233Может быть, если оставаться на религиоведческой почве, здесь мы сможемотыскать «корень» эзотерического мышления? Подспорьем может стать итеория имагинативного абсолюта, развитая специалистом по античной культуреЯковом Голосовкером. Он утверждал, что логика мифа – это творящаяимагинативная логика воображения, которая творчески способна соединитьсамые различные элементы, создавая и замыкая емкий и цельный поэтическийобраз каждый раз заново.

Эта логика есть в каждом человеке, но, продолжаяжить в творениях поэтов и художников, в современной цивилизации она все-жене очень продуктивна.«Следовательно, возможна и “логика чудесного”. Более того: я разделяюположение, что та же разумная творческая сила – а имя ей Воображение,Имагинация, – которая создавала миф, действует в нас и посейчас, постоянно,особенно у поэта и философа, но в более прикрытом виде. Пока не угасловоображение, до тех пор есть, есть и есть логика чудесного. Вычеркнуть ееможно только с истиной»1.§ 4.

Проблема генезиса эзотерического мировоззрения:мифологическая установкаЕсли попробовать наложить друг на друга рассмотренные моделимифологическогомышленияипредположить,чтоимагинативноеодушевляющее мир мифологическое мышление реально существует, мы можемрассматривать эзотерические системы как метафизический плод его действия.Вначале – миф как таковой, затем – миф метафизический. Эзотеризм кактеоретический феномен рождается именно в античности, и основой егоявляется специфически античное представление о космосе как живом существе,объединенном совокупностью безличных имманентных сил, которыми можноуправлять2.

Эта эзотерическая (вернее, мифологическая) универсалия, пережив1Голосовкер Я. Э. Логика мифа. М., 1987. С. 9–10.Ср.: Лосев А. Ф. История античной эстетики. Ранняя классика. М., 2000. С. 94–95.Ничто не мешает рассматривать этот античный тип мировосприятия как метафизическое234христианство (и даже включив в себя ряд христианских образов, в рамках,например, масонства), существует и по сей день1.Итак, под эзотеризмом мы будем понимать совокупность историческисложившихся традиций, основанных на представлении об имманентнойодушевленности мироздания как целого (своеобразный аналог архаическогомифологическогоаниматизма,обусловленногоцельнымодушевлениемприроды и ее частей2) идеями-силами, которыми можно управлять, ипретендующих на сакральный характер своего, как правило метафизического,знания,доступноголишьизбранным3.Этопозволяетговоритьиохронологических рамках эзотеризма (пусть и формируемого нами сейчас наоснове данного определения): со времени античности, то есть первых попытоктеоретического осмысления мироздания – и вплоть до наших дней.