Диссертация (Мотивный комплекс прозы Татьяны Толстой), страница 14

Однако ощущения смерти как трагического завершенияжизни в рассказе нет. Отсюда подмена в последнем абзаце наречия «жалко»на «жарко» (с. 235) и сравнение письма с летящей бабочкой (с. 245),символом надежды и любви. В этом же ряду — образы «легкомысленныхлотосов — цветов забвения» (с. 234), знака беспамятства как способапреодоления тоски, который освобождает Александру Эрнестовну от«каменного московского ада» и приближает её к утопическому идеалу.Появление в конце рассказа образа милой Шуры, «реальной, какмираж», которая «плывет, улыбаясь, по дорожному переулку, за угол, на юг,на немыслимо далекий сияющий юг, на затерянный перрон, плывет, тает ирастворяется в горячем полдне» (с.

235), закольцовывает повествование,дает, наконец, возможность героине соединиться с любимым и увидеть в еесмерти возрождение.Героиня Толстой обретает свободу, но не от прошлого, а отнастоящего, возвращается «на круги своя», но на более высоком(возвышенном) уровне. Мотив памяти, мотив воспоминаний смыкается смотивом счастья, которое наконец достигла героиня. В финале рассказапроисходит синхронизация в одном пространстве прошлого и настоящего,допускающая возможность для героини стать счастливой, обрести любовь ипрожить новую жизнь.

Неслучайным в этой связи оказывается имя героини— Александра, которое означает «надежда»1.1Суперанская А. В. Словарь русских имён. М.: Эксмо, 2005. С. 12.68Рассказ «Милая Шура», несомненно, оказывается важным этапом втворчестве Толстой. Образ главной героини через разветвленный комплексмотивов находит точки соприкосновения с образами предыдущих ипоследующих рассказов Толстой (образы Сони, Светки-Пипки, Женечки идр.).

Очевидно, что мотивы блаженства / одиночества, старческой / детскойнаивности, любви / утраты играют решающую роль в создании образов ихарактеровперсонажейподобноготипа,способствуютсозданиюхарактерологических черт их внешности, темперамента, их поведения.В то же время в рассказе «Милая Шура» обнаруживается развитие иусложнение мотивов первых рассказов Толстой. Значимый для прозыТолстой образ-мотив рая находит свое отражение и продолжение в метафоре«убежище воспоминаний», трансформируясь из мотива обретенного Рая кмотиву утраченного Рая, и наоборот, формирует новый, усложненныйкомплекс мотивов (сиротство → одиночество, чуждость → забвение,наивность → блаженство, воспоминание → освобождение и др.). Сплетениеи соотношение мотивов, их зеркальное отражение и вариативное пересечениеиграютмоделирующуюрольвхудожественноммиреТолстой,вформировании его образной системы, сюжетно-композиционного ряда,поэтической тональности повествования.§ 1.4.

Система бытийных мотивов в рассказе «Река Оккервиль»Рассказ Татьяны Толстой «Река Оккервиль» впервые был опубликованв третьем номере журнала «Аврора» за 1985 г. и впоследствии входил во всесборники писателя, дав титульное название одному из них1.Интерпретируя рассказ «Река Оккервиль», исследователи, как правило,говорят о том, что главной в тексте является «традиционная тема1Толстая Т. Река Оккервиль. М.: Подкова, 1999.69взаимоотношений между искусством и жизнью»1. И в самом общем смыслеэто действительно так. Однако тематика и проблематика, весь мотивныйкомплекс рассказа Толстой значительно шире и глубже, много сложнее итоньше.Хорошо известен факт, что замысел рассказа «Река Оккервиль» вознику Толстой во время ее «прогулки по городу с Александром Кушнером,указавшим на дом своего знакомого, к которому Ахматова ходила приниматьванну»2.

Тогда «Толстая подумала: “Вот какие бывают связи с великимпоэтом!”»3 И действительно, незримый образ Ахматовой словно бынаполняет текст рассказа — если не строками поэта, то именами и звукамистихов ее современников, атмосферой Серебряного века.По свидетельству А. Жолковского, «единственным прямым текстом[Ахматовой], сознательно… использованным» в рассказе «Река Оккервиль»,стало стихотворение «Слушая пение»4.Угаданная исследователями в образе Веры Васильевны Анна Ахматоваи название небольшой речки, протекающей по Петербургу (приток Охты),давшей название рассказу, гидроним «Оккервиль», подводят к мысли онаписанииТолстойещеоднойстраницы«петербургскоготекста»,литературного сверхтекста, начало которому было положено в кон.

ХVIII —нач. ХIХ вв.Уже первые строки «Реки Оккервиль» погружают события рассказа впределыПетербурга-Ленинградаиотсылаюткобразувеликогоосновоположника города: «Когда знак зодиака менялся на Скорпиона5,становилось совсем уж ветрено, темно и дождливо. Мокрый, струящийся,бьющий ветром беззащитным, незанавешенным, холостяцким окном, за1Гощило Е. Взрывоопасный мир Т. Толстой. С.

103–104; Жолковский А. В минус первом иминус втором зеркале // Жолковский А. Избранные статьи о русской поэзии (Инварианты,структуры, стратегии, интертексты). М., 2005. С. 246.2Жолковский А. Избранные статьи о русской поэзии. С. 563.3Там же.4Там же. С. 564.5Скорпион: с 24 октября по 21 ноября.70припрятанными в межоконном холоду плавлеными сырками казался тогдазлым петровским умыслом, местью огромного, пучеглазого, с разинутойпастью, зубастого царя-плотника, все догоняющего в ночных кошмарах, скорабельным топориком в занесенной длани, своих слабых, перепуганныхподданных» (с.

332)1.Санкт-Петербургспроецировать—Европугород-цитата,набрегагород-интертекст,Невы2.Петербургпопытка—городлитературоцентричный, насквозь пронизанный поэтическими аллюзиями иреминисценциями. Создавая собственный образ города-текста, Толстаяопирается на ведущие мотивы русской классической литературы, формируясвой городинтертекстуально, кажется, спервого абзацавводявповествование пушкинский образ «Медного Всадника» и одновременновоспроизводя акварельную иллюстрацию к нему Бенуа: «За ним несетсяВсадник Медный на звонко-скачущем коне…»3ОднакоцитатностьПетербургапереосмысляетсяТолстойиобыгрывается ею с иными коннотациями. В отличие от предшественниковПетр у Толстой — не Петр Первый, не Петр Великий, не державныйградостроитель, но «пучеглазый, с разинутой пастью, зубастый царьплотник». Центральный памятник в тексте Толстой — не знаменитыйМедный Всадник на гранитном гром-камне, а другой монумент — памятникцарю-плотнику4, открытый в 1910 г.

на Адмиралтейской набережной1Здесь и далее цитаты приводятся по изд.: Толстая Т. Река Оккервиль: Рассказы. М.:Подкова, 1999, — с указанием страниц в скобках.2Топоров В. Н. Петербург и «Петербургский текст русской литературы» // Топоров В. Н.Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического. М.: Прогресс,1995.3Именно таким увидел город А.

Жолковский.4Скульптура Л. А. Берштрама «Петр I обучается корабельному мастерству в Саардаме»(Саардам — прежнее название Заандама) по указу Николая II была установлена к 200летию Полтавской битвы. В 1911 г. копия этой статуи была подарена Россией г. Заандаму,где была установлена на главной площади города. После революции памятник Петру былотправлен на переплавку под предлогом «незначительной художественной ценности» (вЛетнем саду сохранилась его уменьшенная копия). К 300-летию Российского флота, в1996 г., Нидерланды преподнесли Петербургу в подарок копию памятника,71Петербурга.

Тем самым писатель словно указывает на иное время текстовыхграниц, акцентирует иной исторический промежуток, в рамках которогопроисходят события рассказа. Ее город — это уже не Петербург. Можетбыть, Петроград (время ее героини Веры Васильевны). Или уже Ленинград(современный хронотоп главного героя Симеонова).

Кольца времени,зафиксированные в имени города (Петербург → Петроград → Ленинград),вырисовываются Толстой еще в самом начале рассказа, смыкая иодновременнодифференцируяпетербургско-петроградско-ленинградскоедалекое прошлое и близкое настоящее.В рассказе Толстой петербургский хронотоп снижен и упрощен.Заметим, что пространственные ориентиры у Толстой смещены. Как видноуже в названии рассказа, главной рекой текста (и как будто Петербурга)становится не Нева, а речка Оккервиль: «Оккервиль, бился в гранитныеберега, берега крошились, как песчаные, оползали в воду» (выд. мной.

—Е. Б., с. 340). Загадочный гидроним «Оккервиль», имеющий шведскоепроисхождение и ныне малопонятный даже специалистам1, дает у Толстой нетолько название «почти не ленинградской уже речки», но и знаменуетсимволический сдвиг, переход из центра на периферию, «край света», иззолотого века в серебряный, бронзовый, от высокого к сниженному и т.д.В ленинградском хронотопе Толстой нет величия, нет парадногоПетербурга-Ленинграда,естьлишьтемныеподворотнииокраины:деревянные горбатые мостики, заборы, свалки, фабричонки сменяютдворцовые мостовые, решетку Летнего сада и т.д.