Диссертация (Генезис и истоки философии Артура Шопенгауэра), страница 50

В самом деле, понятием цели, особого вида каузальности,«некое умствование» пользуется «не из объектов и их познания в опыте», а «скорее для того,чтобы сделать природу понятной по аналогии с субъективным основанием связи представленийв нас, чем для того, чтобы познать ее из объективных оснований». Как мы помним, именно поэтому «телеологическое суждение… по праву вводится в исследование природы» – «лишь длятого, чтобы по аналогии с целевой каузальностью подвести его под принципы наблюдения иисследования, не пытаясь объяснить его таким образом»3. Соответственно, в этой идее находится исток и двусмысленности статуса этой «аналогии» одновременно и как «только» метафоры, икак медиума истинного познания4.1Этот тезис ещё не был достаточно твёрдо обоснован, см.: Kamata, Y. Schopenhauer und Kant.

Rezeption der „transzendentalen Analytik“ der Kritik der reinen Vernunft in der Frühphilosophie Schopenhauers // Ethic@ – Florianópolis.Vol. 11. Issue 1 (2012). S. 54-67; Waibel, V. L. Die Natur des Wollens. Zu einer Grundfigur Fichtes im Ausblick aufSchopenhauer // Die Ethik Arthur Schopenhauers im Ausgang vom Deutschen Idealismus. Hrsgg. von Lore Hühn. Ergon Verlag, Würzburg 2006, S. 401-423. S. 403; Gardner, S. Schopenhauer’s Contraction of Reason: Clarifying Kantand Undoing German Idealism // Kantian Review. Vol.

17. Issue 3 (2012). P. 375-401.2Кант И. Сочинения в 6 т. М.: Мысль, 1963-1966. Т.4. Ч.2. С. 181.3Кант И. Критика способности суждения. М.: Искусство, 1994. С. 233.4В самом деле, трудно не воспринять как софизм и это двусмысленное шопенгауэровское заявление, и кантовскуюдекларацию о том, что понятие цели является не «конститутивным понятием рассудка или разума, но… регулятивным понятием для рефлектирующей способности суждения», в той мере, к которой оно было призвано скрыть мора-161§ 5.2. Причинность, «интеллектуальное созерцание», Кант и ФихтеС завершением диссертации о Законе основания эпистемологическая проблематика не перестала занимать Шопенгауэра – напротив, именно последовательные выводы из установки накритику разума привели его к отказу от концепции лучшего сознания как от спекуляции, запрещённой критической трансцендентальной философией.

Однако после публикации его первогосочинения гносеологические вопросы отошли на периферию его интересов. Осуждая педантов,предпочитающих зрение, факел (разум как инструмент) тому, что он помогает увидеть, освещая,т.е. природе вещей, Шопенгауэр утверждал, что метафизику невозможно построить на основепонятийной деятельности, поскольку она имеет скорее интуитивный характер1. Соответственно,в последующие годы он относился к теории познания скорее как к органону, чем как к самоценной части философии, и лишь корректировал свои взгляды в этой области, смещая акценты,уточняя основные положения и понятия и разрабатывая второстепенные2.В связи с развитием метафизики воли любопытное продолжение получила в шопенгауэровских черновиках тема «реальность внешнего мира».

Как мы помним, в диссертации о Законеоснования утверждалось, что залогом реальности служит связь представлений с непосредственным объектом познания, т.е. телом; теперь тело тоже играет главную роль, но уже не в трансценденталистском смысле, а в метафизическом – в той мере, в которой оно является объективированной волей. Именно через то, затронут ли наш интерес (т.е. наша воля) представлениямиили нет, и определяется, стоит ли за ними реальный мир3.Уже в диссертации о Законе основания Шопенгауэр особое место отводил категории причинности: согласно его воззрениям того периода, заключение из следствия (из факта воздействия внешних вещей на непосредственный объект – тело) к причине происходит только в рассудке, причём бессознательно.

Однако в 1813 г. рассудок и чувственность философ ещё считаллизм, контрабандой проносимый Кантом в познание природы. Ср. с: «Не для того, чтобы обрести знание природыили ее первоосновы, но для той практической способности разума в нас, по аналогии с которой мы рассматриваем причину указанной целесообразности» (Там же, с. 248-249).1HN I, 96-97, Nr. 173; HN I, 118-119, Nr. 211. См.

также: HN I, 98, Nr. 175.2Это относится к таким понятиям, как причина (HN I, 131, Nr. 227), разные виды глупости (HN I, 183-185, Nr. 299)и психических болезней (HN I, 155, Nr. 259), материя (лишь действие и ничего больше) (HN I, 122-124, Nr. 216; HNI, 171, Nr. 280; HN I, 191-192, Nr. 308; HN I, 196, Nr. 313; HN I, 218, Nr. 351), разум и рассудок (HN 191-192, Nr.308; HN I, 213-214, Nr. 344) и их отношение к созерцанию (HN I, 193-195, Nr. 310), субстанция и акциденция (HNI, 201, Nr. 322), субъект и объект (HN I, 216, Nr.

347), само понятие понятия (HN I, 219-220, Nr. 353), фантазия ипамять (HN I, 146, Nr. 243). В этот же период как термины появляются выражение «principium individuationis» (HNI, 282, Nr. 433) и дилемма «мир как воля и мир как познание» (ещё не «представление») (HN I, 204, Nr.

327). Наконец, Шопенгауэр пишет несколько подготовительных фрагментов к учению о цвете (HN I, 292-294, Nr. 444; HN I,300-301, Nr. 455. См. также: Grigenti, F. Nature e Rappresentazione. Genezi e struttura della natura in Arthur Schopenhauer. La Citta del Sole, Napoli 2000.

P. 117-220; Lauxtermann, P. F.H. Schopenhauer’s Broken World-View.Colours and Ethics between Kant and Goethe. Dordrecht/ Boston/ London, 2000).3HN I, 125, Nr. 218. См. Также Schöndorf, H. Op. cit., S. 183-185.162разными способностями. В более поздних заметках чистая чувственность уже потеряла своюавтономию от рассудка, и именно последний стал условием и инструментом превращения«мёртвой массы» материи (ощущений) в собственно «объект»1.

Соответственно, по мере отказаот кантовской эпистемологии Шопенгауэр отбросил его таблицу категорий и заявил об интеллектуальности вообще всякого созерцания на основе «одной-единственной» категории причинности, к способности которой «объединять пространство и время» вся деятельность рассудка исводится2.Впрочем, мысль о невозможности «сырого» опыта, ещё не опосредованного работой рассудка, возникла уже в 1812 г.

в ходе полемики с Фихте и Кантом. В заметке к 1 тому собраниясочинений Шеллинга Шопенгауэр записал: «На с. 295 написано, что понятия – это абстракции, аэто неверно, потому что чувства не познают без рассудка, так что понятие имеется уже в первомвосприятии. Без категорий нет представления… Понятия – это ”связующие (integrierende) составные части” нашего первоначального способа созерцания»3. Некоторые исследователиутверждают, что эта мысль возникла под влиянием Фихте, в прочитанных Шопенгауэром работах которого, действительно, можно найти постулат об интеллектуальности всякого созерцания– ведь Фихте тоже выступал против «чистой чувственности» в кантовском смысле, посколькувосприятие возникает только через приложение закона причинности к сырому материалу4.

Другие исследователи предполагают влияние Шульце5. Однако в данном случае более вероятнымпредставляется влияние Канта – главного шопенгауэровского оппонента в этом вопросе. Несмотря на то, что, согласно некоторым местам «Критики чистого разума», созерцание являетсясамостоятельной ступенью познания и как таковое не нуждается в содействии рассудка, в дру-1HN I, 140, Nr. 240.HN I, 199, Nr. 320; HN I, 201-202, Nr. 324; HN I, 236, Nr. 375; HN II, 400-403. Это положение открыло основнуючасть сочинения «О зрении и цвете» (записано в течение 1815 г.), в которой Шопенгауэр впервые дал хрестоматийное описание своей зрелой концепции структуры опыта: «Всякое созерцание интеллектуально… Без рассудка созерцание, восприятие, схватываение объектов никогда не были бы возможны. Наоборот, существовало бы только ощущение, которое, впрочем, могло бы иметь значение для воли как боль и удовольствие, но было бы ничем иным, каксменой бессмысленных состояний, а не чем-то похожим на познание… Созерцание, т.е.

познание некоего объекта,возникает только тогда, когда рассудок соотносит с соответствующей причиной каждое впечатление, которое получает тело (непосредственный объект для субъекта), затем помещает её в априорно созерцаемое пространство – туда,откуда исходит действие, тем самым распознавая действенный, действительный характер причины, т.е. её принадлежность к тому же роду и классу представлений, к которому принадлежит тело. Этот переход от следствия к причине имеет непосредственный, живой, необходимый характер.

Это и есть чистое рассудочное познание» (D VI, 10).Соответственно, понятия (и вообще всё, что отличает нас от животных) относятся к сфере разума, а центральноеместо в познании занимает «тело», которое и заключает от факта воздействия к существованию внешней причины(D VI, 11. Ср. с: HN I, 257-258, Nr. 409).3HN II, 311-312.4Zöller, G. K. Der Ursprung von Schopenhauers Welt als Wille und Vorstellung in Fichtes Wissenschaftslehre 1812 undSystem der Sittenlehre // Die Ethik Arthur Schopenhauers im Ausgang vom Deutschen Idealismus. Hrsgg.von LoreHühn. Ergon Verlag, Würzburg 2006, S.