Диссертация (Проблема судьбы и воли в драматургии У. Шекспира («Ромео и Джульетта», «Макбет», «Буря»)), страница 48

Наконец, особого вниманиязаслуживает слово ‘grace’: связанное с ним представление о божественной благодати, охарактере ее взаимодействия с человеческой душой и волей оказалось в центрефилософско-религиозных споров эпохи, и его использование в тексте пьесы (см.,например, обещание Калибана впредь искать милости своего господина – “seek for grace”– V.1.296) в определенных контекстах могло актуализировать целую совокупностьнаиболее дискуссионных для современников Шекспира вопросов богословскогохарактера о том, в какой мере воля Бога и человека определяют судьбу человеческойдуши.Среди характерных тропов, способствующих осмыслению событий пьесы впровиденциалистском ключе, отметим образы «длани Господней», театра как метафорыжизни, а также метафоры зрения, слуха, глухоты, слепоты, построенные на соотнесенииосновных видов чувственного восприятия и стремления и/или способности человека квзаимодействию с высшей силой, к верной интерпретации происходящего в светепричины и цели, к принятию верных решений.

В связи с этим следует также упомянутьмотивы ослепления и прозрения, играющие значительную роль во многих пьесахШекспира.216Среди разновидностей высказываний, в которых регулярно актуализируетсяконцепция провиденциализма, первостепенную роль играет молитва. Кроме того, веройв зависимость судьбы от Провидения и человеческой воли могут быть проникнутынекоторые пророчества: предсказанное не всегда трактуется шекспировскими героямикак нечто неизбежное, неотвратимое.Наконец, один из наиболее значимых приемов, позволяющих драматургупредставить события пьесы в свете провиденциалистских взглядов на судьбу, –использование явлений библейской прецедентности – прецедентных имен, ситуаций,сюжетов, вызывавших в сознании шекспировских зрителей устойчивые ассоциации сопределенными элементами библейского текста и принципами их интерпретации.Благодаря данным аналогиям современники Шекспира были склонны применять схожиепринципы интерпретации к действию произведений драматурга при осмыслении судьбыего героев.3.

Идея судьбы как итога жизни (С3) в рамках концепции провиденциализмасвязана в творчестве Шекспира со следующими регулярно актуализируемымипредставлениями и принципами интерпретации событий. Во-первых, судьба личностирассматривается в контексте судьбы рода, страны, всего человечества. Так, например, втрагической гибели некоторых героев можно усмотреть искупительную жертву(‘sacrifice’), которая приносится за весь род/народ и открывает путь к глобальномувосстановлению мира («Ромео и Джульетта»).

Во-вторых, в ряде пьес находит отражениеидущее от католической традиции представление о посмертном существовании души вАду, Рае или Чистилище. Наконец, в-третьих, посредством целой системы образов ипрецедентных феноменов в пьесах отражаются эсхатологические представления(‘doom’), в свете которых, согласно христианскому учению, и обретают смысл земныесобытия, в том числе судьба каждого отдельного человека.

Осмыслению действияшекспировских произведений в таком ключе способствуют прямые и косвенные отсылкик бедствиям, связанным с концом времен и приходом Антихриста, к Страшному Суду(‘Doom’) и Новому творению.Отметим, что слова ‘fate’, ‘destiny’ и, значительно реже, ‘fortune’ могут бытьиспользованы по отношению к итогу жизни (С3) в равной степени в рамках всех трехрассмотренных в данной работе концепций судьбы. В данном контексте они, как правило,лишены каких-либо смыслов мифологического происхождения.

Однако в семантике217слова ‘destiny’ порой актуализируется изначально связанное с ним понимание итогажизни как осуществления некой предписанной свыше цели, в целом актуальное (снекоторыми оговорками) и для христианского взгляда на судьбу.4. Отраженные в творчестве Шекспира фаталистические концепции судьбы какактивной силы, определяющей события на земле, весьма многообразны. К идее рока –безличной силы, принципа, которому подчиняется все сущее, могут отсылать слова‘Fate’, ‘Destiny’, ‘Fates’ (Парки), ‘Heaven(s)’. Кроме того, герои могут приписыватьвласть над земным миром небесным светилам, рассматривая их как источникпредопределения или орудие осуществления рока. Причину происходящего некоторыеперсонажи также склонны видеть в воле языческих богов, сверхъестественныхантропоморфных существ, которые могут быть названы по имени (‘Jove’) илиобобщенно: ‘god’ или ‘goddess’. Наконец, фаталистические представления могут бытьсвязаны с образом Фортуны (‘Fortune’): в чередовании взлетов и падений,благоприятных и неблагоприятных обстоятельств, согласно этой точке зрения, словнопроявляется ритм движения ее колеса (‘wheel’), которое невозможно ни изменить, низамедлить.

Ассоциирующиеся с этим образом кардинальные перемены в человеческойжизни представляются неизбежными; они могут служить источником как беспокойства,так и надежды.5. При отражении представлений о судьбе как последовательности событий,всецело предопределенных высшей силой и исключающих свободу человеческой воли, вшекспировских пьесах воспроизводятся прецедентные ситуации и сюжеты, характерныедля античной литературы и культуры в целом.

На сцене звучат предсказания (‘prophecy’,‘prediction’), и герои своими действиями либо тщетно пытаются предотвратитьпредначертанное, либо стремятся приблизить его осуществление (супруги Макбет наразных этапах развития сюжета). Некоторые персонажи, ощутив свое бессилие передволей судьбы, нередко бросают вызов высшей силе, и в качестве одного из способовборьбы против воли неумолимого рока рассматривают самоубийство как акт,позволяющий освободиться от власти жестокой или попросту безразличной к человекувысшей силы, выйти из-под ее контроля.Подобно героям античных произведений, шекспировские персонажи, полагающие,что их судьбами распоряжаются языческие боги или подобные им сущности, в моментгоря и отчаяния ощущают себя игрушками в руках богов (“fortunes’s fool” – Romeo and218Juliet, III.1.136), упрекают их в жестокости, видят в собственных злоключенияхпроявление зависти высших сил к своему былому счастью.6.

Героям, в сознании которых доминируют фаталистические представления, несвойственны рассуждения о посмертной участи души, и итог жизни (‘fate’, ‘destiny’)мыслится, как правило, в трагическом ключе.7. Тем героям, чей образ мысли и действий соотносится в сознании современниковШекспира с личностью и учением Макиавелли, не свойственно представление о судьбе(С1) как о сверхъестественной силе. Слово ‘Fortune’ используется в их речи не какобозначение активной силы, а исключительно как метафора, олицетворение независящихот человеческой воли обстоятельств, из которых, однако, «доблестный» человек способенизвлечь для себя выгоду. В сходном значении используется слово ‘chance’.8.

Данное отношение к судьбе свойственно в наибольшей мере шекспировскимзлодеям, в которых отрицание сверхъестественных сил как фактора судьбы вселяетощущение вседозволенности и безнаказанности. Независящие от них событияпредставляются им цепью случайностей (‘chance’, ‘occasion’, ‘accident’), которыелишеныкакого-либообъективногосмыслаикоторыечеловек,способностью быстро реагировать на меняющиеся обстоятельстваобладающий(‘briefness’,‘rashness’), должен использовать для достижения своей цели. Они оставляют за собойправо наполнять эти события неким субъективным смыслом, выстраивать такиепричинно-следственные связи между ними, в свете которых представлялись быоправданными их дальнейшие злодеяния (см. аргументы, которые использует Антонио,чтобы склонить Себастьяна к убийству Алонзо).В речи этих героев часто звучат насмешки над верой других персонажей в разногорода знамения, влияние небесных светил на человеческую жизнь, в существованиенравственногозакона,установленногоБогомилибогами.Отрицаниеэтихпредставлений, основополагающих для большинства современников Шекспира, означаетполное переворачивание общепринятой системы координат, что подчеркивается науровне языка.

В речи этих героев лексические единицы из области религиозного дискурсаили же слова, связанные с традиционными ценностями, меняют свое значение или своиконнотации на противоположные: отвагой (‘valour’) называют способность совершитьпредательство, «очистить(ся)» (‘chastise’, ‘purge’) необходимо от угрызений совести.Вместо молитвы к Богу и прошений о духовном прозрении звучит своеобразная219«антимолитва», в которой герои выражают нежелание осознавать (при этомиспользуются традиционные для религиозного дискурса метафоры зрения и слуха) ужассовершаемых ими преступлений, а также стремление искоренить в себе естественныечеловеческие чувства для достижения собственной цели.9. Герои, придерживающиеся данной системы взглядов, связывают смысл своейжизни с будущим – с тем временем, когда их намерения, как они полагают, будут вполной мере осуществлены.