Диссертация (Поэзия И. Анненского и А. Ахматовой - формы лиризма), страница 14

Подобного рода преобразования «неизвестного» в «известное» инаоборот проделывает и человеческий мозг. В свете поставленной эстетическойпроблемы существенное значение могут иметь суждения специалистов понейрофизиологии мышления, творчества и сознания человека. Например, одна изважнейших проверенных практикой гипотез Н.П. Бехтеревой – в следующемтезисе:«Мыслительнаядеятельностьобеспечиваетсякорково-подкорковойструктурно-функциональной системой со звеньями различной степени жесткости– жесткими, обязательными, и гибкими, включающимися или не включающимисяв зависимости от условий, в которых реализуется мыслительная деятельность»[Бехтерева Н.П.

2007; с. 266]. Перенесем «жесткость» и «гибкость» каккачественную характеристику процесса сознания на возможное представление оядре словесного образа, рожденного в результате творческой деятельности автора.Если «жесткость» и «гибкость» – это два «уровня» в структуре образа, то первыйобращен к денотативному значению слова, связан с типичным представлением опространстве и времени; второй же отражает способность человекакперемещению как переосмысливанию своего местоположения в пространстве ивремени.При анализе лирического произведения «жесткость» словесного образавсего заметнее проявляется в формате единичности, то есть при попытке отделитьобразы один от другого, сосчитать их количество, условно ориентируясь на именасуществительные.

Напротив, воспринятые в единстве, образы будут иметьграницу более «гибкую», и возможно, приоткроют интерпретатору сферуиндивидуальныхсмысловыхвариаций.Примеромкачественноновой«плотности» образов может служить образ-символ, уловимая граница которого67стремится к рамке произведения, а следовательно, значение выявляется на уровнестилистических фигур, синтаксических переносов, ритмической организации,строфического членения.

Использование при анализе лирического текста понятиякомпозиции образов и мотивов позволяет, на наш взгляд, работать с идейнообразным планом произведения как бы с помощью эффекта укрупнениясодержания.Словесный образ, находящий опору в значении конкретного слова, можетизначально быть связанным с представлением о времени, достаточно тольконаписать «часы», «циферблат», «бой курантов», «теперь», «скоро», «вечером» и т.д. Однако образы, без отношения друг к другу, составляют прежде всего невременной, а пространственный узор стиха. В течение всей жизни информация овремени превращается человеком в представление о пространстве, которое в своюочередь оказывается способным возвращать нам время.

Художественноепространство-время стихотворения строится по законам мышления, по которымизвлечение из необратимой временной цепи одного звена не влечет за собойтотального разрушения. Это в первую очередь напоминает организациюмеханизмов человеческой памяти.Припоминая события разных лет, мы выстраиваем пространственный узоркак, условно говоря, вертикально параллельные ряды вещей, поз, жестов, звуков,запахов, вкусов (взгляд в себя). Воспринимая же определенный момент, мыпредставляем некоторые особые приметы пространства рядом (взгляд передсобой),вещи-событияоказываютсясвязаннымиипреображаютсясубъективностью их соотносящего.

Именно потому, что ряды параллельны,независимы друг от друга, легко вспоминается нечто и не рассыпается всеостальное. Горизонталь памяти при этом способна передать движение во временикак переход с места на место. Вертикаль памяти, долгосрочное хранилищевремени, передает движение как переход заполненного пространства с однойточки времени на другую. В стихотворении, графическая форма которого как разрасполагает к многоаспектному восприятию, горизонталь психологичнее ипредметнее, а вертикаль более абстрактна и символична, на ней параллельные68вещи-события вступают в отношения включения, исключения, перекрещивания,из разряда вещейони переводятся в «принципы» и даже структурывещественного, из разряда случившегося факта – в события, происходящие всфере сознания.Швейцарский литературовед Э.

Штайгер («Основные понятия поэтики»,1946) рассмотрел произведение как специфический феномен человеческогосознания и предложил считать лирическое, эпическое и драматическое «тоном»(Tonart). «Я не уясню лирического и драматического, если буду их связывать слирикой и драмой» [Staiger E.

1951; с. 9]. Произведения могут быть более илименее лирическими, эпическими и драматическими, каждое сочетает в себе этиначала. «Пользуясь выражением Гуссерля, «идеальное значение» «лирического» ямогу узнать из пейзажа; что такое эпическое – находясь перед потоком беженцев;смысл слова «драматический» проявляет во мне, возможно, некий спор. Такиезначения несомненны <…>. Это не пересекается с тем, что называют лирикой повнешним признакам.

Никто не думает при словах «лирическое настроение»,«лирический тон» об эпиграмме; но каждый думает при этом о песне» [Staiger E.1951; с. 9]. В основе лирического произведения – воспоминание, эпического –представление, драматического – напряжение.Приведем некоторые похожие суждения о родах литературы А.А.

Потебни,из которых можно сделать вывод, что наряду с лирикой, эпосом и драмой ученыйдопускал понятия лирического, эпического и драматического, разделяя поэзию попринципу психологического восприятия того или иного события во времени. Невызывает сомнения тот факт, что одним из научных источников концепции Э.Штайгерабылиоткрытияроссийскойпсихологическойшколылитературоведения. Итак, Потебня формулирует главный принцип своейклассификации следующим образом: «Настоящее – постоянно нарождающееся итут же исчезающее мгновение – неуловимо.

Вся область сознания, следовательно,и область поэзии, есть объективно-прошедшее. Сознанию (апперцепции)подлежат лишь восприятия, опустившиеся на дно души. Это прошедшее постепени удаления от объективно-настоящего и вместе по характеру влияния на69него есть менее отдаленное (субъективно-настоящее) и более отдаленное(субъективно-прошедшее)» [Потебня А.А.

1907; с. 233]. Принадлежностью кодному из двух «отделов восприятий» определяется разница между лирикой иэпосом. «Лирика – praesens. Она есть поэтическое познание, которое,объективируя чувство, подчиняя его мысли, успокаивает это чувство, отодвигаетв прошедшее и таким образом дает возможность возвыситься над ним» [ПотебняА.А. 1907; с.

233]. Потебня считает лирику субъективным родом поэзии, «подсубъективностью разумеется: 1) личная душевная жизнь в отличие от внешнегомира (вещей и событий); 2) отличие лица от других = своеобразность. Первое –содержание всякой лирики, второе – свойство, характеризующее всякие (илирические,иэпические,идраматические)произведениявременнообособившейся личности и личного творчества» [Потебня А.А.

1907; с. 234].Таким образом, лирика «следует водовороту чувствований, она сочетает вещи несогласно закону, но (сочетает) представления, как они внутри ассоциируются, каксила воображения в свободной игре ими распоряжается. Поэтому в лирике многоепредставляется предчувствием, так как оно самому поэту представляется лишь вполусвете; поэтому многое остается недосказанным, как само собою понятное:поэтому сопоставляются контрасты, так как и в душе контрасты охотно вызываютдруг друга», тогда как эпос – «perfectum. Отсюда спокойное созерцание,объективность (отсутствие другого личного интереса к вещам изображаемых исобытиям, кроме того, который нужен для возможности самого изображения). Вчистомэпосеповествователяневидно.Онневыступает сосвоимиразмышлениями по поводу событий и чувствами <…>». При этом Потебнявполне допускает синтетические жанры (лироэпические поэмы Байрона) и пишето том, что лирические произведения, «по мере увеличения их эпичности, могутстановиться длиннее (элегия, сатира)» [Потебня А.А.

1907; с. 234]. Лирику сдрамой ученый не соотносит.В свою очередь Э. Штайгер, сравнивая лирику с драмой, отмечает, чтосвойствопоследней–возбуждение,котороеродственнолирическомувоодушевлению, то есть не сама страсть, а ее напряженное выговаривание (в этом70отличие современного понимания пафоса). В чем же различие патетического илирического движения? Лирическое – что-то текущее, лирические переливы(Sckmelz), они смягчают и создают неуловимый, задушевный тон. Выноситсянаружу сиюминутный акт сознания [Staiger E. 1951; с.

151]. Пафос же не такскромен и сдержан: он выносит наружу вражду или трагизм и пытается сломитьчью-тоэнергию,такчтоважнамаксимальнаясиларечи.Слушатель«уничтожается» говорящим в драме [Staiger E. 1951; с. 161]. По сравнению сэпиком, лирический поэт не знает о мире, чужд ему, касается то одного, тодругого. Эпический поэт подобен путешественнику или пловцу: осматриваетлюдей и чужие края, «объезжает» их, любопытство побуждает к новому.