Диссертация (Эмигрантский период в жизни и творчестве Льва Тихомирова), страница 12

«Вестника Н.в.», а эта заметка написана Лавровым, хотя и за моей подписью, я её даже не видал в глаза до самого выхода книги. И это известно всем этим негодяям, которые знают, как я возмущался заметкой» ¹⁹⁶.

И, действительно, зная попытку Тихомирова рассказать о своих новых взглядах ещё летом 1886 г., трудно не отметить лукавство авторов этой брошюры, заявляющих высокопарно: «Тихомиров отрекается от прежних своих убеждений. Он высказывается по двум капитальнейшим пунктам своего прежнего мировоззрения – о революционном характере деятельности в России и о терроризме; - и где-же он делает это? На страницах французского предисловия, посвящённому сведению счётов, с мнениями о его книге, высказанными в той или другой газете, как видите – делишками

¹⁹⁵ По поводу одного предисловия. Париж,1888. C. 11.

¹⁹⁶ Тихомиров Л.А. Воспоминания. М., 2003. С. 273.

его писательского самолюбия <…> Точно будто-бы вопрос и не заслуживает большего внимания!» ¹⁹⁷.

Нужно отметить, что ещё до появления первых письменных протестов со стороны эмигрантов 17 марта 1888 г. Тихомиров приступил к работе над брошюрой «Почему я перестал быть революционером», которую закончил лишь 25 мая (12 мая по стар. ст.) 1888 г. Первая волна полемики, захлестнувшая Тихомирова после публикации им предисловия к «России политической и социальной», лишь ещё больше убедила его в необходимости отдельного объяснения своих взглядов и, по всей видимости, определила структуру его новой брошюры, которая стала не только декларацией его новых взглядов, но и ответом на те упрёки со стороны эмигрантов, с которыми ему пришлось столкнуться в период с марта по май 1888 г. В этом, скорей всего, причина столь немалого срока написания брошюры (более 3-х месяцев!).

Решившись написать «покаянную» брошюру, Тихомиров был чужд подхалимства перед властью, которого многие ожидали от него. Во имя своих идей Лев Тихомиров был так же настроен действовать, как и раньше: в его представлении менялся только фронт идеологической борьбы. 2 мая 1888 г. Лев Александрович записывает в своём дневнике: «Я объяснюсь с публикой посредством брошюры. Затем, пустит ли меня правительство или нет в Россию, я веду себя одинаково. Если правительство хочет пустить меня, тем лучше, тем больше для него чести. Но выгоды оно от этого не получит, так как я всё равно и без этого буду проводить свои новые взгляды. Я их буду проводить, и они полезны для правительства, конечно, но не потому что я их провожу, а потому, что они верные, справедливые взгляды. Если правительство будет при этом меня преследовать, это не изменит моих мнений, как не изменило раньше. Раньше я, преследуемый или получающий

¹⁹⁷ По поводу одного предисловия. Париж, 1888. C. 15-16.

милость, одинаково был против правительства; теперь, преследуемый и получающий милость, одинаково буду за легальный способ действия, за монархию, за поддержание порядка и за прогресс» ¹⁹⁸.

В своей брошюре Тихомиров намеренно акцентировал внимание читателя на преемственности своих взглядов и указывает следующие свои убеждения, которые не изменились при смене его политического идеала:

1. В революции Тихомирова волновала не столько тактика политической борьбы, сколько стратегия дальнейшего развития страны. «Я тогда еще был революционером, - отмечает Лев Александрович, - но уже понимал необходимость созидания, без которого не бывает здоровых движений. В новом движении мне чудилось нечто созидательное, элементы которого я старался к нему прививать по мере своего понимания» ¹⁹⁹. Именно поэтому Тихомиров изначально скептически относился к террору, вносящему дезорганизацию, прежде всего, в ряды самих революционеров.

2. Он всегда был сторонником «идеи общественного порядка и твёрдой государственной власти» ²⁰⁰.

3. Тихомиров всегда оставался русским националистом и патриотом. «… Я не забывал русских национальных интересов, - отмечает он в брошюре, - и всегда бы сложил голову за единство и целость России» ²⁰¹.

4. Лев Александрович и раньше считал необходимым постоянное наблюдения жизни, самообразование и развитие личности. Ему претила партийная замкнутость. Поэтому уже с конца 1880 г. не считал себя партийным человеком в широком смысле слова. «… Я мог достигнуть лишь замедления своего развития, - пишет Тихомиров про начальный период эмиграции, - но не полного его уничтожения. Жизнь действовала слишком

¹⁹⁸ Тихомиров Л.А. Воспоминания. М., 2003. С. 271-272. ¹⁹⁹ Тихомиров Л.А. Россия и демократия. М., 2007. С. 29. ²⁰⁰ Там же. С. 31.

²⁰¹ Там же.

вразумительно. Я не мог не замечать ее указаний» ²⁰². Постоянный беспристрастный поиск правды Тихомиров считал основной чертой интеллигенции, о чём он вёл речь ещё в ранних статьях²⁰³.

Таким образом, Лев Тихомиров не отрицает полностью своё прошлое: полученный революционный опыт он пытается переосмыслить в новом ключе. На этом была основана надежда Тихомирова, что за его примером последуют многие из бывших сторонников. Ведь, по его словам, он «не отказался от своих идеалов общественной справедливости: они стали только стройней и ясней», просто он «один из немногих, кто не боится дать себе отчёт в своём опыте и в своих ощущениях», и поэтому «всё и всегда отдавал и теперь готов отдать за то, что он считает истиной» ²⁰⁴. Однако, всё же предстояло отказаться от многих революционных догматов, причём догматов, «освящённых» кровью самых близких Тихомирову друзей. Ещё 18 апреля 1888 г. Тихомиров писал Чайковскому: «Я смотрю на это прошлое, как взрослый смотрит на даль юности <…> Я не считаю своим господином программу, которую сам когда-то писал; я теперь не глупее тогдашнего; я не подчиняюсь никаким могилам, хотя бы там лежали люди, которых я люблю, может быть, побольше, чем те, кто им поклоняется. Коротко: я делаю, что указывает мне мой рассудок и совесть. Могу сказать – по самой чистой совести, с полным сознанием, что я ничем не запуган и ничем не подкуплен» ²⁰⁵.

Тихомиров пытается доказать в свое брошюре, что никакого противоречия в его эволюции нет, его настоящие взгляды естественным образом вытекают из всего предшествующего периода. Именно поэтому в критике революционной идеи он опирается на те свои убеждения, которые сформированы были им в революционный период и которые в сущности

²⁰² Там же.

²⁰³ Кольцов И. В защиту интеллигенции // Дело. № 4. СПб., 1882. С. 28.

²⁰⁴ Тихомиров Л.А. Россия и демократия. М., 2007. С. 31.

²⁰⁵ Таратута Е.А. С.М. Степняк-Кравчинский – революционер и писатель. М., 1973. С. 378.

своей не изменились, не смотря на переход Тихомирова по другую сторону баррикад:

1. Тихомиров утверждает, что революционная идея препятствует формированию «созидательного миросозерцания» у молодёжи. Для создания чего-то нового нужно эволюционное развитие, развитие прежних начал, а не разрушение.

2. Тихомировым разоблачается деятельность революционеров с позиции национальных интересов. Революционеры служат не России, а своим фантазиям²⁰⁶. Террор изолирует революционеров от общества, замыкает их движение²⁰⁷, препятствует единению партии со страной.

3. С точки зрения блага государства в целом, революционеры сами препятствуют нормальному развитию русского государства, т.к. правительству не на кого опереться. Молодёжь витает в «заоблачных» теориях, старшее поколение не имеет воли направить движение умов²⁰⁸.

4. Для плодотворной деятельности необходимо постоянное развитие личности. Революционер – романтик. У него отсутствует самостоятельная работа мысли, он слепо следует своей мечте. Жизнь заговорщика делает его бесплодным, он не способен к созиданию и творческой мысли. Революционную пропаганду пронизывает дух иезуитизма и нетерпимости к живому развитию мысли. Слепое следование этой пропаганде грозит неминуемым разочарованием. Общей причиной ошибочных теорий является полуобразованность интеллигенции, у которой отсутствует собственная работа мысли. «Невысокий уровень развития» Тихомиров обнаруживает как общую черту молодёжи шестидесятых, расхватывающую и усваивающую без разбора западные идеи²⁰⁹.

²⁰⁶ Почему я перестал быть революционером? // Тихомиров Л.А. Россия и демократия. М., 2007. С. 30.

²⁰⁷ Там же. С. 33.

²⁰⁸ Там же. С. 48.

²⁰⁹ Там же. С. 38-39, 60, 74.

Как и следовало ожидать, брошюра Тихомирова лишь усилила бурю возмущения в эмигрантской среде. Естественно, никто из ближайшего окружения не собирался менять своё мировоззрение, и не в силу своей

«недоразвитости», как полагал позже Тихомиров, а просто в силу обычных человеческих амбиций. Брошюра в данном случае выступила лишь как детонатор, усиливающий возмущение против Тихомирова.

Лев Александрович в формулировании своих взглядов был, безусловно, искренним, однако, в то же время, оставаясь типичным русским интеллигентом, смотрел на вещи несколько идеалистически и в силу этого не вполне осознавал всю пикантность созданной им ситуации. А ведь брошюра Тихомирова ставила революционный лагерь во вдвойне неловкое положение. Во-первых, революционерам заграницей теперь предстояло оправдываться перед своими же товарищами в России. Ведь из брошюры следует, что Тихомиров уже с конца 1880 г. (!) практически не верил в дело «Народной воли», был противником террора, позже несколько раз обращался к товарищам с просьбой не считать его членом партии, но при этом являлся фактическим руководителем главного печатного издания революционеров заграницей, принимал участие в отправке распорядительной комиссии во главе с Лопатиным в Россию и других главных делах партии. Выходило, что такие авторитетные заграничные лидеры, как Оловенникова, Лавров и прочие, «скрывали» истинные взгляды Тихомирова, пользуясь в полной мере его услугами. Во-вторых, из той же брошюры следовало, что все ошибки и поражения партии «Народной воли» были результатом недоразвитости, интеллектуальной незрелости её членов. А уж это утверждение звучало прямым вызовом революционной интеллигенции в целом. Ведь, начиная с

«Исторических писем» Лаврова практически весь радикальный мир России жил с верой в непререкаемую роль «цивилизованного меньшинства»,

«развитых личностей». Вероятно, Тихомирову простили бы многое, но такого унижения русской революционной интеллигенции простить было

невозможно. Поэтому с Тихомировым как таковой полемики не было, а началась война с разными неприятными человеческими ухищрениями.

В августе 1888 г. в Женеве было опубликовано «Письмо товарищам в России» от П.Л. Лаврова. Как говорилось выше, основной задачей для Лаврова и его сторонников было снять с революционеров заграницей ответственность за взгляды Тихомирова. Для этого было необходимо опровергнуть тезис Льва Александровича о его постепенной эволюции. Для этого было проще всего представить Тихомирова «отступником»,

«изменником». «Он видел и отвернулся. Он был в первых рядах и отступил»,

• утверждает Лавров. Хотя кому, как ни Петру Лавровичу, было известно про эволюцию взглядов Тихомирова, отправившего ещё летом 1886 года статью, содержащую критику террора и революционеров в целом. В «Письме товарищам в России» Лавров, естественно, об этом умалчивает и пишет, что

«его собственные статьи (Тихомирова – Ф.П.) не отражали вовсе его внутренней борьбы в это период» ²¹⁰.

Пытаясь придать поступку Тихомирова частный характер, Лавров не мог не сознавать, что «отступничество человека, пользовавшегося такою громкою репутациею, таким сильным влиянием на все революционные умы в России, может вызвать в них смуту своею неожиданностью, особенно в умах молодых, ещё не установивших прочно задачи своей жизни и своей общественной деятельности». Для Петра Лавровича необходимо было отмежевать позицию Тихомирова от взглядов русских революционеров, поэтому он проводит мысль, что Тихомиров после своей брошюры «Почему я перестал быть революционером», перешёл на сторону врага и стал вне критики. «Он – чужой… С ним могут спорить и полемизировать относительно верности частностей его способа поддержки самодержавия лишь те, которые теперь стоят на общей с ним почве». Таким образом, Лавров открыто заявляет, что у русских социалистов не может быть отныне

²¹⁰ Лавров П.Л. Письмо товарищам в Россию. Женева, 1888. С. 28, 31.

общей почвы с Тихомировым. Казалось бы, что на этом обличении ренегатства Льва Александровича можно было бы и закончить. Но в противоречие своим собственным словам, Лавров начинает полемику с

«отступником»: «Врагам не отвечают негодованием. Их опровергают логическими рассуждениями», - пишет автор «Письма…». Значит, всё-таки

«общая почва есть». Причём Лавров сам указывает на многие точки соприкосновения с «новой» доктриной Тихомирова. Цитируя большими кусками брошюру Тихомирова, истовый народник Лавров не может ни согласиться с такими направлениями деятельности, как «культурная работа»,