Алексеев,Панин (Философия) (), страница 119

зависть, ненависть, разрушение. Противоположностью равенства, т.е. однообразия,

выступает единство многообразия. С точки зрения устойчивости организации,

сохранения жизни, государства - всякое удержание разнообразия, многоцветия,

неравенства живительны для них. Сам Бог хочет неравенства, контраста,

разнообразия. К.Н.Леонтьев открывает как бы предустановленную гармонию законов

природы и законов эстетики, т. е. признает эстетический смысл природной жизни.

Он считает, что прогрессу в природе соответствует и основная мысль эстетики:

единство в разнообразии, так называемая гармония, в сущности, не только не

исключающие борьбы и страданий, но даже требующие их. В прогресс, по мнению К.

Н. Леонтьева, надо верить, но не как в улучшение непременно, а как в новое

перерождение тягостей жизни, в новые виды страданий и стеснений человеческих.

Правильная вера в прогресс должна быть пессимистической, не благодушной, все

ожидающей какой-то весны. В целом прогресс - это постепенное восхождение к

сложнейшему, постепенный ход от бесцветности, от простоты к оригинальности и

разнообразию, увеличению богатства внутреннего. Высшая точка развития есть

высшая степень сложности, объединенной неким внутренним деспотическим единством.

Спасение мира - в расширении и упрочении разнообразия.

К началу XX века понятие прогресса уже глубоко вошло в науку, особенно в

социологию, историю, философию. Со времени Кондорсэ и О. Конта сделалось своего

рода правилом (констатировал П. А. Сорокин), чтобы каждый социолог давал свой

ответ на вопрос: что такое прогресс? Многие социологические доктрины почти

исчерпываются теорией прогресса. "Но не только в сфере научного исследования

социальных явлений посчастливилось термину прогресса; не менее популярен он, -

указывает П. А. Сорокин, - и в области обычной житейской практики. Кто только не

говорит теперь о прогрессе и кто только не ссылается на прогресс!

Государственный муж, посылающий на виселицу десятки людей, гражданин,

протестующий против подобных актов, защитник существующих устоев и революционер,

разрушающий их, - все они в конце концов ссылаются на прогресс и оправдывают

свои действия "требованиями и интересами прогресса". Каждый из них дает свою

"формулу" прогресса, и наряжает его по своему собственному вкусу. При таком

положении дела не мудрено, что число "теорий" прогресса возросло до

невероятности" (см. цит. работу, С. 117). С обзором основных теорий прогресса,

сложившихся в науке к началу XX века, можно познакомиться по сборнику статей

"Новые идеи в социологии. Сб. третий. Что такое прогресс", СПб., 1914 (здесь

помещены статьи: П. А. Сорокин "Обзор теорий и основных проблем прогресса",

Вебер "Эволюция и прогресс", Е. В. де-Роберти "Идея прогресса", П. Коллэ

"Общественный прогресс", Ф. Бюссон "К вопросу о политическом прогрессе" и др.).

Несмотря на растущее число теорий и в XX столетии можно все-таки видеть два

основных направления разработки проблемы: сциентистское и аксиологическое; в

некоторых из концепций предпринимаются попытки синтезировать направления; есть

теории, ставящие под сомнение саму идею прогресса или даже отвергающие ее.

Имеются концепции, которые лишь на первый взгляд отвергают наличие прогресса, но

которые оказываются фактически направленными лишь против упрощенных

представлений о прогрессе и раскрывающими новые стороны и уровни этого явления.

Одна из таких концепций представлена в трудах С. Л. Франка.

Он отмечает, что имеется ложный тип философии истории (или философии прогресса),

заключающийся в попытке понять последнюю цель исторического развития, то

конечное состояние, к которому она должна привести и ради которого творится вся

история; все прошедшее и настоящее, все многообразие исторического развития

рассматривается здесь лишь как средство и путь к этой конечной цели.

Человечество, согласно этому воззрению, беспрерывно идет вперед, к какой-то

конечной цели, к последнему идеально-завершенному состоянию, и все сменяющиеся

исторические эпохи суть лишь последовательные этапы на пути продвижения к этой

цели. В таком воззрении конечное идеальное состояние есть произвольная фантазия,

утопия, даже если в них отражены устремления целой эпохи. С.Л.Франк пишет: "Если

присмотреться к истолкованиям истории такого рода, то не будет карикатурой

сказать, что в своем пределе их понимание истории сводится едва ли не всегда на

такое ее деление: 1) от Адама до моего дедушки - период варварства и первых

зачатков культуры; 2) от моего дедушки до меня - период подготовки великих

достижений, которые должно осуществить в мое время; 3) я и задачи моего времени,

в которых завершается и окончательно осуществляется цель всемирной истории. Но

не только в этом заключается несостоятельность этой философии истории. "Если

даже допустить, - считает С. Л. Франк, - что человечество действительно идет к

определенной конечной цели и что мы в состоянии ее определить, само

представление, что смысл истории заключается в достижении этой цели, в сущности,

лишает всю полноту конкретного исторического процесса всякого внутреннего,

самодовлеющего значения. Упования и подвиги, жертвы и страдания, культурные и

общественные достижения всех прошедших поколений рассматриваются здесь просто

как удобрение, нужное для урожая будущего, который пойдет на пользу последних,

единственных избранников мировой истории. Ни морально, ни научно, - заключает С.

Л. Франк, - нельзя примириться с таким представлением" ("Духовные основы

общества". М., 1992. С. 30).

Остановимся теперь на освещении того понимания прогресса (в широком смысле

слова), которое мы считаем наиболее обоснованным с философской точки зрения.

Последовательность его изложения при этом следующая. Выделяются сначала три

сферы материальной действительности: неорганическая природа, органическая

природа и социальная реальность, в каждой из них выявляются критерии прогресса,

а затем предпринимается попытка решить вопрос о возможности всеобщего,

универсального критерия прогресса. Нужно заметить, что наличие развития в

неорганической природе само по себе неочевидно, этот вопрос - дискуссионный, и

многие философы, как и физики, утверждают, что в этой сфере нельзя обнаружить ни

развития, ни прогресса. По нашему мнению, преимущества имеет, все же,

противоположная точка зрения.

Для неорганической природы достаточным критерием прогресса можно считать степень

усложнения структуры системы (например, молекулярный уровень в сопоставлении с

атомарным). Переходы от одних основных уровней системной организации объектов к

другим означают расширение возможностей взаимодействия, изменения этих систем.

Правда, не все формы возникшей целостной системы сложнее форм движения ее

элементов. Движение микрочастиц, например, подчиняется сложным волновым законам;

при объединении частиц в молекулы и макроскопические тела волновые свойства

становятся практически незаметными, поскольку длина волны де Бройля при

увеличении массы стремится к нулю. Соответственно квантовые законы движения

уступают место законам классической механики; последние являются более простым,

частным случаем квантовых закономерностей (см.: Мелюхин С.Т. "Материя в ее

единстве, бесконечности и развитии". М., 1966. С. 261). Но внутри этого "более

простого" имеют место более сложные закономерности, так что содержание системы в

целом все же оказывается более многообразным. Усложнение здесь происходит не

столько в экстенсивном, сколько в интенсивном плане. Общей линией являются

усложнение состава и структуры системы, появление новых подсистем (или систем),

рост числа внутренних и внешних взаимодействий системы, увеличение возможностей

для таких взаимодействий (и в этом смысле - рост степеней свободы систем).

Для низших видов прогресса на элементарном и ядерно-атомарном уровнях

организации материи характерной оказывается внутренняя нерасчлененность,

недифференцированность, определенная линейность прогрессивных изменений. С

возникновением простейших химических соединений дальнейшая эволюция

сопровождается фундаментальной дифференциацией путей развития химизма: возникают

кристаллическая и молекулярная ветви химической организованности. Если первая

обусловила формирование почти всей массы земной коры, то историческое значение

второй определяется прежде всего тем, что именно в рамках молекулярной

организации сложилась многообразная химия высокоорганизованных органических

веществ, подготовившая и обусловившая переход к биологической организации

материи. С возникновением последней структура прогрессивного развития испытала

дальнейшее усложнение, ибо прогрессивное развитие живого связано уже с четырьмя

основными стволами эволюции - эволюцией организации биологических индивидов,

филогенетической эволюцией видов, историческим развитием биоценозов и биосферы,

в свою очередь представленными многообразными ветвями прогресса. Соответственно

и биологический прогресс не сводится к одному лишь филогенетическому прогрессу

видов, а оказывается диалектическим единством четырех фундаментальных форм

прогрессивного развития живого: прогрессом биологической индивидуальности,

морфофункциональным филогенетическим прогрессом видов ("арогенез"),

прогрессивной эволюцией биоценотической организации и "живого покрова"

(биосферы) в целом (см.: Молевич Е.Ф. "Прогресс и регресс в процессе развития".

С. 210 - 212).

По отношению к системам органической природы приходится обращаться к

комплексному критерию прогресса. Его отдельными моментами являются следующие:

степень дифференциации и интеграции структуры и функций живого и оптимальная

связь этих параметров; увеличение конкурентоспособности; степень эффективности и

работоспособности структур и функций живых систем; степень экономичности всех

форм организации живого на разных ступенях их эволюции; степень эволюционной

пластичности организации, сохранение или возрастание эволюционных возможностей;

увеличение автономизации или относительной независимости от среды; повышение

выживаемости, степени целостности и целесообразности индивида и вида; повышение

надежности действия живых систем; увеличение запаса информации в результате

установления многочисленных связей со средой. Эти критерии с разных сторон (а

именно с точки зрения морфологии, физиологии, энергетики, экологии и

кибернетики) характеризуют совершенство живого и только взятые в комплексе могут

дать правильное представление о высоте организации живых систем (Миклин А. М,

Подольский В. А. "Категория развития в марксистской диалектике". М., 1980. С.

136 - 146).

Несмотря на то, что степень прогресса в органической природе наиболее точно

может быть установлена посредством целой совокупности критериев, все же в их

составе имеется признак (в некоторые из критериев он входит в качестве их

компонента), который оказывается доминирующим среди них. Он характеризует

развертывание функциональных возможностей систем, а потому его можно обозначить

термином "функциональный" (или "системно-функциональный"). Другие критерии, хотя

и самостоятельны, в чем-то дополняют, корректируют его, но не способны

претендовать на ведущую роль в этом комплексе. Прогресс применительно к живой

природе определяется как такое повышение степени системной организации объекта,

которое позволяет новой системе (измененному объекту) выполнять функции,

недоступные старой (исходной) системе. Регресс же - это понижение уровня

системной организации, утрата способности выполнять те или иные функции.

В отношении общества также применяется комплексный критерий. Фактически каждая

его подсистема - производительные силы, производственные отношения,

нравственность, культура - требуют своего специфического критерия, и только в

своей совокупности эти критерии способны наиболее полно охарактеризовать ту или

иную общественную систему, степень ее прогрессивности по сравнению с другими

общественными системами.

Важную роль играет производство, уровень развития производительных сил, темпы

роста производительности труда. Экономический критерий свидетельствует о степени

свободы общества по отношению к природе.

Но производство связано и с отношениями между людьми. Производительность труда