Алексеев,Панин (Философия) (), страница 123

перевоспитание вредителей - задача априорно бесполезная, чтобы не сказать

вредная, как питающая различные иллюзии от толстовских и вплоть до донкихотских.

Единственный способ обращения с вредителями - не проповедь обращения, но

изоляция - и физическая и общественная. Задача ВАРНИТСО здесь - не в заклеймении

обнаруженного вредительства ... но в предупреждении и сигнализировании

вредительств назревающих. Первое для этого условие - максимальная зоркость и

неослабная бдительность. Брошенный одним из членов нашей Ассоциации... на

совещании работников здравоохранения крылатый лозунг: "В деле раскрытия

вредительств вызвать на соревнование ОГПУ отнюдь не является ни красным словцом,

ни тем более парадоксом" (ж-л "ВАРНИТСО", 1930, № 9 - 10, стр. 22 - 23).

Теперь мы знаем: немало нашлось желающих (из тех, кто причислял себя к ученым)

вступить в это "соревнование", которое длилось затем почти четверть века.

Эстафету ВАРНИТСО вскоре подхватил пришедший ему на смену журнал "Фронт науки и

техники", главным редактором которого по-прежнему оставался А. Н. Бах. Со

страниц этого журнала в 1931 году прозвучал тезис об обострении классовой борьбы

и в науке по мере успехов в строительстве социализма в СССР. Эта установка

реализовывалась, в частности, на собраниях студентов, молодых преподавателей и

заводской "общественности", обсуждавших и осуждавших политические взгляды и

мировоззрение "буржуазных" ученых. Была развернута кампания по переизбранию

профессоров (среди старейших ученых, взгляды которых были осуждены, оказался,

например, и известный химик, профессор 1-го МГУ Н.Д. Зелинский). От многих

"немарксистов" требовали, чтобы они в течение ближайших дней отказались от своих

прежних убеждений и письменно заявили бы о своем переходе на марксистские

позиции. Химик профессор Раковский на одном из обсуждений заявил: теперь такой

момент, когда нужно выбирать между жизнью и смертью, а всякий, конечно, выберет

жизнь.

Для дискредитации "не поддающихся" ученых шли порой на прямой подлог: если тот

не говорил явно антимарксистски, но мог иметь какие-то свои политические

суждения, то его научно-философские статьи публиковались так, что автор статей

их почти не узнавал, не узнавали и объективно мыслящие читатели, уже знакомые с

его работами. Вот один только пример: философ А.М. Деборин, сам недавно

подвергнутый бичеванию за "мень-шевиствующий идеализм" и некогда возмущавшийся

тем, как недостойно выискивалась и создавалась его "идеалистическая концепция",

решил вдруг (насколько мне известно, - под определенным давлением ЦК партии. -

A. П.) выступить против академика В. И. Вернадского - по проблеме времени

{политические основания для издевательств вроде имелись: академик был когда-то

членом ЦК кадетской партии, после 1918 года часто выезжал за границу). Но как

критиковал его А. М. Деборин? - Сравните статьи того и другого, хотя бы цитаты,

приводимые А. М. Дебориным из статьи, принадлежащей В. И. Вернадскому. Вот один

пример фальсификации: у B. И. Вернадского в статье "Проблема времени в

современной науке" говорилось, что значительная и все растущая часть знания

"является бесспорной общеобязательной для всех проявлений жизни, для каждого

человека". Речь шла, как это видно, только о проявлениях человеческой, разумной

жизни. Деборин же дает вроде бы чуть-чуть подправленную мысль, но ее суть уже в

другом - "Чистейшей мистикой является утверждение, что значительная часть знания

является общеобязательной для всех проявлений жизни, т. е. вплоть до infusoria".

Отсюда - обвинения академика В. И. Вернадского в витализме, идеалистическом

бергсонианстве и прочих антимарксистских грехах.

Фактов фальсификации научных положений, подобных только что приведенному, было

не так мало, и они касались не только философских текстов, но также текстов

многих других наук: генетики, физики, химии, математики и т.п. При этом почти

никто из "нападавших" не вспоминал про научность или объективность, но везде

звучали требования "беспощадно бороться с вредительством" и т.д.

Круто изменился характер дискуссии, проходившей в 20-е годы (о ней см.: Алексеев

П. В. "Дискуссия с механистами по проблеме взаимосвязи философии и

естествознания (вторая половина 20-х годов)" // "Вопросы философии", 1966, № 4;

"Диалектики и механисты" // Словарь "Русская философия". М., 1995). Если сначала

эту внутринаучную и философскую дискуссию можно было (хотя и несколько условно)

считать "свободной", то с лета 1930 г., когда была опубликована в "Правде"

"статья трех" -Митина, Ральцевича, Юдина, и особенно с конца 1930 года - после

беседы Сталина с бюро ячейки Института Красной профессуры, философии и

естествознания (при обсуждении этой беседы первым докладчиком был М. Б. Митин).

Она стала носить явно антидемократический, политизированный характер. Профессор

Я. И. Лифшиц, подобно многим другим политизированным ученым, относительно

спорящих сторон по философским проблемам медицины писал: представители

меньшевиствующего идеализма и механицизма являются агентами троцкизма и правого

уклона в медицинском лагере" ("Диалектический материализм и медицина" //

"Врачебное дело", 1931. № 19 - 20. Стб. 1001). Происходило насаждение

политического антагонизма в философии и всей науке. Предпринимались попытки

превратить философию в придаток политической партийной линии, в служанку

политики. Наука, как и философия, насильственно превращалась в военизированный

"фронт". Устанавливалась единозначная связь: "диктатура пролетариата (одна

политика)" - "монополизм одного направления в науке" - "диктатура одного

направления в философии". Приведем несколько подобных положений. И. И. Презент,

осваивавший "новую" биологию Т.Д. Лысенко и ставший политическим и

методологическим его советником (он кстати, никогда не был философом), заявлял:

"Всякая истина классова... всякая научная теория классова" ("Классовая борьба на

естественно-научном фронте". М.; Л. 1932, стр. 7). "Классовая борьба находит

всегда политическое выражение в борьбе партий, а на фронте науки - в борьбе

направлений" (Л. Звонов. "Партийность философии", Л., 1932. С. 30). "В классовом

обществе всякая теория, наука и философия так или иначе... прямо или косвенно,

сознательно или бессознательно связаны с практикой классовой борьбы и так же

прямо или косвенно, сознательно или бессознательно в классовом обществе всякая

наука и философия защищают интересы того или иного класса. Вот почему... борьба

течений в науке и философии, которой заполнена их история, есть по существу

борьба партий, защищающих и выражающих интересы и мировоззрение стоящих за их

спиной классов" (Т. Ищенко. "Краткий философский словарь". М; Л., 1931. С. 134).

Несколько ранее (1929) аналогичное хотя и несколько иное по форме положение уже

встречалось в печати: "Диктатура марксизма есть руководство марксизмом всей

областью строительства, жизни и знания, в частности, всей областью научного

исследования" (Г. К. Баммель. "На философском фронте после Октября". С. 183). В

начале 30-х положение о диктатуре марксизма в философии и науке оказывались

опасным даже ставить под сомнение.

Тоталитаризм заставил даже переводчиков философских текстов Маркса и Энгельса с

немецкого языка служить укреплению "монолитности" режима. Например, в

"Диалектике природы" Ф. Энгельса написано: "Какую бы позу ни принимали

естествоиспытатели, над ними властвует философия.

Вопрос лишь в том, желают ли, чтобы над ними властвовала какая-нибудь скверная

модная философия, или же они желают руководствоваться такой формой

теоретического мышления, которая основывается на знакомстве с историей мышления

и ее достижениями" (К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч. Т. 20. С. 525). В начале же 30-х

годов эта цитата Ф. Энгельса переводилась совсем по-другому: "Как бы ни

упирались естествоиспытатели, но ими управляют философы" (цит. по изд. 1931 г.,

стр. 134). Несогласие с этим положением в теории или на практике могло

истолковываться тотчас как "антимарксизм". Кому-то уж очень хотелось, чтобы

устами Ф. Энгельса функции единого мировоззренческого и политического

руководства естествоиспытателями были бы переданы философам, а от их лица -

"самому выдающемуся" философу - Сталину.

Если считать, что с 1930 года "выдающимся" был М. Б. Митин со своими ближайшими,

столь же молодыми друзьями, едва лишь окончившими курсы Института Красной

профессуры, то следующее его признание не оставляет никакого сомнения в том, кто

же был тогда "самым выдающимся". М.Б. Митин признавал в 1936 году в сборнике

своих статей "Боевые вопросы материалистической диалектики" (а это были статьи,

в основном "разоблачающие вредительство" в философии и ставившие перед

поколением "новых философов" новые партийные задачи): "Все работы этого

сборника, - писал он, - проникнуты одним стремлением, одной мыслью, одним

желанием: как можно лучше осмыслить и воплотить в жизнь указания ...товарища

Сталина по философским вопросам. И в критической части, и в части положительного

рассмотрения актуальных проблем марксистской философии я руководствовался одной

идеей: как лучше понять каждое слово и каждую мысль нашего любимого и мудрого

учителя товарища Сталина и как их претворить и применить к решению философских

вопросов. И если хоть в какой-нибудь мере мне это удалось, я буду считать свою

задачу выполненной" ("Боевые вопросы материалистической диалектики". М., 1936.

С. VIII).

Каков же был характер "претворения" указаний Сталина - мы уже видели на фактах,

касающихся обсуждений на собраниях с привлечением заводской молодежи

мировоззрений старейших ученых, на фактах "разоблачений вредительств".

В 60-х годах, еще будучи аспирантом и собирая материал для диссертации, я (П.

А.) встречался с членом-корреспондентом АН СССР А. А. Максимовым, являвшимся в

начале 30-х годов одним из активных деятелей "нового курса" в философии и в

естествознании. Он познакомил меня с рукописью своих воспоминаний,

предназначенной для сдачи в Архив АН СССР (Московское отделение). В ней

сообщалось, в частности, что в начале 30-х годов в Ассоциации институтов

естествознания Коммунистической академии "по указанию свыше" создавались

"политическо-методологаческие бригады" из молодых естественников и философов, в

особенности из тех, кто, окончив какой-либо медицинский или технический

институт, повышали затем свою квалификацию путем краткого обучения философии в

ИКП философии (замечу: этим путем шли в философию и многие известные

впоследствии своими крупными работами ученые - Кедров, Яновская, Валескалн и

др.). Создаваемые "методологические" бригады имели своей задачей проверку

методологической (на самом деле политической) работы коллективов вузов и НИИ,

выявление ошибочных концепций и определение новых путей их деятельности. Эти

бригады тогда окрестили "бригадами скорой методологической помощи ученым".

Главным вдохновителем этих бригад, по его утверждению, были Митин и Кольман.

(Следствием деятельности таких бригад было понижение в должности, увольнение с

работы и мн. др.)

В числе негативных последствий деятельности этих "руководителей" в течение 2 -

3-х лет были закрытие философского и естественно-научного отделений Института

красной профессуры, Ассоциации институтов естествознания Комакадемии, закрытие

журнала "Естествознание и марксизм" и т.п. Особо следует отметить: политическое

давление на философов и естествоиспытателей вело к дискредитации философии и

идеи союза философии и естествознания. В печатных выступлениях все больший

удельный вес стали занимать вульгаризаторские и упрощенческие построения как

ответ на требование "перестроить" свою науку на основе марксистской методологии.

Упрощенчество проявилось в публикациях в журналах на темы: "Диалектический

материализм и пол новорожденного", "За чистоту марксистско-ленинского учения в

хирургии", "Материалистическая диалектика и рыбное хозяйство", "О марксистско-

ленинской теории в кузнечном деле" и т.п. "Руководство" давало установки на

непосредственное связывание частных вопросов с диалектическим материализмом. Вот