Н.Ю. Алексеева - Русская Ода, страница 3

В. Сиповского. СПб., 1911. С. 92). Введение ция принадлежит к особенностям именно русской науки и сама по себе могла бы стать предметом научной рефлексии. Ни в какой другой из европейских историй литературы не произошло подобного размывания оды как жанра и в конечном итоге растворения ее в филологической мысли. Это объясняется не столько особенностями самой русской филологии, по ряду причин долее своих иностранных сестер сохранявшей в себе черты позитивизма Х1Х века, мешавшего, как говорилось выше, изучению жанров, сколько особенностями самой русской оды, преимущественно государственной.

Изучению оды в России мешал и специфический характер русского общественного сознания, обостренное чувство гражданственности которого (не в последнюю очередь воспитанного одой) не позволяло взглянуть на оду и на государственный панегирик вообщебеспристрастно. Болезненноевосприятиепанегиризма и комплиментарности приводило к тому, что всякое рассмотрение одической поэзии невольно сопровождалось оценкой: одописцев либо осуждали, либо искали им оправдания. Хотя специальных исследований, посвященных жанру оды, до самого последнего времени в России не было, изучение ведущих поэтов ХЧ111 века, которые все в большей или меньшей степени были одописцами, а также критические издания од поэтов в серии «Библиотека поэтав с неизбежностью требовали осмысления важнейшего в поэзии ХЧ111 века жанра— оды.

В описании оды на первом плане оказывалось ее содержание, по-разному трактуемое, но так или иначе связываемое с комплиментарностью. Большая часть сделанных в течение ХХ века наблюдений над одой относится, таким образом, не к оде как жанру, а к государственному панегирику или стихотворной похвале вообще.

Тот же тематический подход лежал в основе исследований духовной поэзии, что приводило к ошибкам в дифференциации духовных од и стихотворений. Другие оды оставались за рамками изучения. В отношении формы, понимаемой в ХХ веке преимущественно как форма внешняя, исследователей на протяжении всего столетия интересовал вопрос одического стиля.

Тенденция ХХ века дифференцировать поэзию по стилистическим и тематическим признакам и отсутствие какой бы то ни было ясности в вопросе о том, что такое ода, порождали многочисленные недоразумения и служили причиной искусственных построений. Из них приведем лишь один пример. Б, А. Ус- 12 Н.Ю. Алексеева. 7)гсская ода пенский объясняет отличие жанровых обозначений в названиях переложенной на русские стихи Тредиаковским и Сумароковым Псалтири «Оды божественные» и «Стихотворения духовные»' разностью стилей этих переложений, не предполагая самой возможности разности не их стилей, а их поэтической формы.' В основе понимания в ХХ веке русской поэзии ХЧП1 века вообще и оды в частности лежит концепция Г.

А. Гуковского, выраженная в его ранней книге «Русская поэзия ХЧП1 века» (!923 — 1924) и в примыкающих к ней статьях. Хотя в целом нельзя не согласиться с мнением В. М. Живова, переиздавшего наконец этот комплекс работ ученого, что концепция Гуковского нуждается сегодня в пересмотре,' многие наблюдения Гуковского, в частности над одой Ломоносова, остаются удивительными по своей глубине и точности. Вместе с тем, не ставя специально вопроса об оде как жанре, Гуковский не пошел дальше фиксации отдельных признаков оды, к важнейшему из которых им относится одический восторг, и они остались в его работах специфической особенностью тематики и стиля од Ломоносова.

Не ставил вопроса об оде как жанре и другой замечательный исследователь русской поэзии ХЧП1 века— Л. В. Пумпянский. Однако, основываясь на опыте европейской поэзии и европейской филологии, он признавал значимость одической формы, о чем свидетельствуют разбросанные на страницах его работ замечания.' Преимущественное внимание к стилю приводило Пумпянского, как и Гуковского, к сведению истории поэзии к описанию индивидуальных стилей выдающихся поэтов ХЧП1 века, с той разницей, что, если для Гуковского центральной оказывалась фигура Сумарокова, для 1 Сумароков А. Стихотворения духовные.

СПб., 1774. т Услвкский Б. А. Из истории русского литературного языка ХЧП!— начала Х!Х века. М., 1985. С. 96. О различии их форм см. с. 44 настояшей книги. з Живов В. М. ХЧП! век в работах Г. А. Гуковского, не загубленных советским хроносом // Гуковский Г. А.

Ранние работы по истории русской поэзии ХЧП! века. М., 2001. С. 13 — 14. в Так, Пумпянский выделял среди од стансы (ПумлякскийЛ. В. К истории русского классицизма // Пумпянский Л. В. Классическая традиция; Собрание трудов по истории русской литературы / Сост. Е. М. Иссерлин, Н. И. Николаев; вступ. ст., подгот, текста и примеч. Н. И. Николаева.

М., 2000. С. 118 — 119), различал горацианскую форму оды и пиндарическую (Там же. С. 84, 87). Хотя и он допускал ошибки в жанровых дефинициях стихотворений ХЧ1П века, например при определении стихотворений В. Юнкера. 13 Введение Пумпянского — Ломоносова и Державина. Оды других поэтов, чей стиль менее выразителен, оставили Пумпянского равнодушным, и в его незаконченной истории русской оды для лирики Сумарокова, Хераскова, Петрова нашлось лишь несколько слов, да и то неточных.' Сведение особенностей поэзии ХЧП1 века к стилю, чаще всего понимаемому как стиль индивидуальный, отличает и большую часть других работ о поэтах ХЧП! века, среди которых особенное место занимают работы о Ломоносове.

Увидеть в отдельных, иногда очень верно отмеченных, особенностях ломоносовской оды нечто большее, чем темы или разного рода формальные выражения личностного начала, ученым ХХ века мешало лежавшее в основе их исследований понимание феномена поэтического произведения по самой своей сути иное, чем в ХЧП! веке. Произошедший в Х1Х веке разрыв традиции в понимании поэзии, о котором здесь уже упоминалось, может быть отчасти преодолен исследованием теории поэзии ХЧП вЂ” ХЧ1П веков.

Начатое в отношении русской поэтической культуры ХЧП вЂ” начала ХЧП1 века еще в дореволюционную эпоху, оно затем было прервано и возродилось сравнительно недавно. Среди работ на эту тему наиболее обстоятельной остается книга польской исследовательницы Паулины Левин.' Комплексное исследование теории поэзии русского классицизма представляется насущной задачей будущего.

Новое осмысление поэзии ХЧП1 века, в том числе и оды, стало возможным, а вместе с тем необходимым после открытия (как в научном, так и в эстетическом плане) русской поэзии ХЧП века.' Хотя уже в начале ХХ века ученые стремились связать казавшиеся в Х1Х веке ничем не связанными между собою две поэтические культуры: ХЧП и ХЧ?11 веков (силлабическую и силлабо-тоническую классицистическую), современное качественно новое понимание поэзии предшествовавшего классицизму века не может не привести к переосмыслению классицистической поэзии. Необходимость пересмотра ставших устойчивыми представлений о поэзии классицизма определена и богатством мате- ~ Пумпянский Л.

В. К истории русского классицизма. С. 77 — 79. з Венлп Р. Жу!г!аду роесу!с! тч исае!и!асЬ гезу)йкп ХЧП1те (1722 — 177«) а !гарус)е ро!й!е. аггее!аю; %агзгачга; Кга)гбкк! Сг!айй, 1972. з Ведугпееся на протяжении всего ХХ в. изучение силлабической поззии привело к созданию фундаментального труда А. М. Панченко «Русская стихотворная культура ХЧП века» (Л.,1973). П. Ю. Алексеева. Русская ода риалов, накопленных в результате ведущегося на протяжении всего ХХ века интенсивного исследования истории русской литературы Х»гП! века.

Все это привело к тому, что в 1998 году появилась первая книга, посвященная вопросу о происхождении русской оды.' И хотя Е. А. Погосян в решении этого вопроса мешают положенные в основу дифференциации оды и панегирического стихотворения социальные особенности их бытования (всегда вторичные во всякой поэзии), несомненной заслугой работы остается поставленный в ней вопрос— «что такое ода?».

Ответ на него в России на протяжении почти двух столетий находили в поэтиках. История русских поэтик распадается на три периода. Первый из них охватывает вторую половину Х тгП вЂ” первую треть Х»гП! века. От этого времени сохранились исключительно школьные поэтики, то есть курсы, предназначенные для студентов Киево-Могилянской, Славяно-греко-латинской академий, а затем и других построенных по их образцу учебных заведений.

Общая особенность этих поэтик заключается в ориентации их на знаменитую в то время поэтику иезуита Якоба Понтана ()асоЬо Ропгапцз, 1542 — 1626) «!пзг!1иг!опез роет!сае» (1606), находящуюся в свою очередь в сильной зависимости от поэтики Юлия Скалигера ()и. С. 8са!!Кег, 1484— 1558) «Роег!сев !!Ьп кертеш» (1561). В школьных поэтиках, распространявшихся в России благодаря польскому влиянию, различимы следы и другой авторитетной иезуитской поэтики — «Пе а!те роес!са» (1630) Александра Доната (А. Эопагцз, 1584 — 1640), и поэтики польского новолатинского поэта Казимира Сарбевского (М.

К. 8агЬ!еу!нз, 1595 — 1640) «Ргаесерта роес!са» (1626 — 1627). Особенность бытования школьных поэтик состояла в том, что все они были написаны на латинском языке, на котором велось преподавание курса поэтики, что сильно ограничивало их доступность, а также в том, что все они распространялись в рукописях. И хотя рукописные учебники переписывались самими студентами, сохранилось не так много списков поэтик.

Школьный курс поэтики был тесно связан с курсом риторики, изучаемым в предыдущем классе и, как правило, преподаваемым тем же учителем, что и курс г Погосян Е. Восторг русской оды и решение темы поэта в русском панегирике 1730 — !762 гг. !7!ааегсас!опеа рй!!о!ох!ае а!агисае !7п!чего!гас!а Тат!пепе!э. Тарту, 1997.

Введение поэтики, а потому рукописные поэтики и рукописные риторики представляют собой как бы две части одного общего понимания поэзии и стиля, получившего позднее название барокко. Начало второго периода русских поэтик можно датировать 1734 годом, временем написания первого в России классицистического манифеста — «Рассуждения о оде вообще» В. К. Тредиаковского. Таким образом, как уже понятно, второй период приходится на становление и расцвет русского классицизма, и было бы чрезвычайно соблазнительно представить дело так, что классицистические поэтики сменили школьные поэтики барокко, однако в действительности этого не произошло. Одна из особенностей данного периода развития русской поэзии, который удобно датировать 1730— 1770-ми годами и обозначать как классицизм, отличающая его как от предыдущего и последующего периодов развития русской поэзии, так и от аналогичных классицистических периодов в истории европейских литератур, заключается в почти полном отсутствии поэтик.

Программное по своему характеру и значению «Рассуждение о оде» Тредиаковского осталось в одиночестве. Написанное Тредиаковским позднее «Рассуждение о комедии» (1751), несмотря на типологию своего названия, представляет собой скорее историю жанра комедии, чем описание жанра и руководство к созданию комедий, то есть поэтику. То же можно сказать о его рассуждении о жанре эпопеи, включенном им в «Предызъяснение о ироической пииме» (1766).' Не оставил поэтики и Ломоносов, хотя известно, что читал ее курс в 1752 — 1753 годах и планировал его издать как логическое продолжение своего «Краткого руководства к красноречию» (1747), но никаких рукописных следов курса поэтики Ломоносова не сохранилось. Единственной, таким образом, классицистической поэтикой в России стала стихотворная эпистола А. П.