Диссертация (971914), страница 34
Текст из файла (страница 34)
– 276 с. ; Чалый В. А.Психологизм как актуальная тенденция аналитического кантианства / В. А. Чалый // Вестник Балтийскогофедерального университета им. И. Канта. – 2007. – № 8. – C. 22–32. ; Redding P. Two Directions for AnalyticKantianism : Naturalism and Idealism Naturalism and Normativity / под ред. M. de Caro, D. Macarthur. – New York: Columbia University Press, 2010.
– 321 c.191Strawson P. F. Social Morality and Individual Ideal / P. F. Strawson // Philosophy. – 1961. – № 136 (36).– С. 1–17.180Последняя из них стала классикой, внеся важный вклад в защитукомпатибилизма. Первая же статья до сих пор не привлекала достаточноговнимания ни в отечественной, ни в зарубежной литературе.Идеи Стросона положили начало дискуссии, содержащей немаловажного для понимания современной англоязычной морально-политическойфилософии. Кант является одним из постоянных фигурантов этих споров.Задача настоящего параграфа – реконструировать некоторые аспектыморальной метафизики Стросона, которую сам он предложил в виде наброска,оценить её связность и сравнить её с концепцией Ролза и с кантианством.Какидолжнобытьсовзглядамибольшогофилософа,эпистемологические и моральные построения Стросона обладают внутреннейсвязностью.
В первую очередь они связаны методологически, являясьрезультатом применения единого метода – лингвистического анализаобыденного языка. Этот метод предполагает, что проблемы моральнойфилософии, как и проблемы теоретической, разрешаются при внимательномрассмотрении способов употребления содержащих их языковых конструкций.Путьанализаобыденногословоупотреблениянедаётнадеждынанеожиданные решения, на новые ответы, однако он позволяет удостоверитьсяв ответах, подсказыаемых здравым смыслом, позволяет добиться большейясности смысловых значений и рассеять видимость остроты проблемы.Применение данного метода cтaвит пpaктичeскую филocoфию Стpocoна в ряд,пpoдолжaющий егo «дecкриптивнyю мeтaфизикy».Это отношение не является единственным, обнаруживающим глубокуюсвязь двух сторон стросоновской философии.
Не меньшую важность имеет192Strawson P. F. Freedom and Resentment / P. F. Strawson // Proceedings of the British Academy. – 1962. –(48). – С. 1–25.181цельность антропологической модели, составляющей основу концепцийбританского аналитика. Человек морально-политических работ Стросона - тотже, что и человек «Индивидов»: это познающий субъект, наделённыйпредставленной в языке концептуальной схемой, при помощи которой онраспознаёт предметы и анализирует свои представления о них, предстающиекак фрагменты единой пространственно-временной системы - нашего мира.Это множество предметов содержит подмножество таких, которые имеютментальные свойства.
Эти свойства не поддаются редукции к физическим, чтопозволяет признать за членами этого подмножества особый статус персон иотличать их oт вeщeй.Обойдя здесь тонкости теоретической филoсофии Стросона ( о которыхсм., напр.,193врождённым), отметим, что используемый им метод анализа обладаетэмпиристскимииндивидуалистическимуклоном.Герой«Индивидов» и «Пределов смысла» – одинокий субъект, наблюдающий,распознающий, категоризирующий сложный поток вливающегося в егосознание опыта. Субъект осуществляет аналитические операции (Стросон,перестраивая философию Канта в «Пределах смысла», внимательно избегаетпроблемысинтеза:там,гдеКантпишетосоединениинаглядныхпредставлений, Стросон пишет о «подведении под понятия», т.е.
опять обанализе – см.194). Этот метод анализа и присущий ему методологическийиндивидуализм содержит внутреннюю напряжённость. Выполняя своиуединённые когнитивные операции, стросонианский субъект используетобыденный язык, который имеет социальное происхождение, представляет193Брюшинкин В. Н. Логика канта и метафизика стросона / В. Н. Брюшинкин // Кантовский сборник.– 2011. – № 3. – С. 7–17.194Чалый В.
А. Питер Стросон об аналитическом, синтетическом и априорном / В. А. Чалый //РАЦИО.RU. – 2010. – № 3. – С. 114–123.182собой результат постоянно меняющейся конвенции, предназначен длякоммуникации. Указанная напряжённость становится совершенно очевидной,когдабританскийфилософприступаеткпроблемамсоциальноговзаимодействия индивидов.Название статьи «Общественная мораль и индивидуальный идеал» ужесодержитколлизиюобщественногоииндивидуального.Еёцель-продемонстрировать, что осуществление всякого «идеального жизненногоплана» требует сложной системы общественных отношений.
Только в сетиотношений возможна пролиферация многообразия жизненных планов,поскольку они нуждаются в опоре на общественную мораль, представляющуюсобой обоснованные ожидания по поводу будущих поступков других людей.Однако Стросон, в убедительных деталях обосновав свой основной тезис, непродолжил его другим: понятие «идеального жизненного плана» неопределимо в индивидуалистических эмпиристских терминах.
Жизненныйплан представляет собой не только последовательность событий, которыеэмпирический субъект находит желательными в пределах своей жизни истремится осуществить, насколько это позволяют конкретные эмпирическиеобстоятельства. Он также включает, а возможно и опирается на, структуру изценностей, не могущих иметь форму эмпирических целей, выдающихся запределы эмпирического существования и претендующих по меньшей мере внекоторых отношениях универсальность, на важную роль во многих, а,возможно, и во всех планах жизни, могущих претендовать на разумность.Именнотакаятрактовкапонятияжизненногопланавыводитсяизпрактической философии Канта.Понятие «жизненного плана» является исходным в работе Стросона.Очевидна его связь с философией Аристотеля, второго философа, которогобританский аналитик относит к представителям «дескриптивной метафизики».Люди, cогласно Стросону и Аристотелю, строят «образы идеальной жизни»,183однако там, где Аристотель берётся за анализ того, что делает тот или инойобраз идеальным, ставя вопрос о том, чтo дeлaeт бaшмaчникa или кифapиcтaизpядным бaшмaчникoм или кифapистoм, британский философ намереннохранит молчание.
Стросон признаёт, что образы идеальной жизни допускаютглубокие различия не только в глазах разных людей, но и на разныхжизненных этапах и даже в разном расположении духа у одного человека.В этом взгляде примечательно прежде всего его родство с ужеупоминавшимся платоновским «демократическим человеком», чья жизньпредставляет собой пёстрый коллаж, лишённый единого организующегоначала(«Государство»558d-562a).Приэтоманалитикдаёт«демократическому человеку» противоположную оценку – там, где Платонобнаруживает причины вырождения добродетели и деградации общества,Стросон провозглашает торжество многообразия, сложности человеческойнатуры и необходимость либеральной вольности для её проявлений,приветствуя наступившую эпоху, в которой подобное является нормой.
Приэтом британский философ указывает на то, что в некоторых случаяхнекоторые представления об идеальной жизни у некоторых людей принимаютнормативное нелиберальное качество, распространяясь как предписания длядругих людей, а иногда даже для всех людей. Причины, по которым подобноепроисходит, формы протекания этих процессов представляют важный предметисследования, занимаясь которым мы можем существенно прояснитьнекоторые опоры общественной жизни.Понятие «рационального жизненного плана», занимающее центральноеположение в концепции Стросона, как мы уже видели, оказалось одним изглавных в «теории справедливости» Ролза. Согласно Ролзу сущностныечеловеческие характеристики рациональности и свободы, суммирующиеся какавтономия, проявляются прежде всего в осуществлении рациональногожизненного плана.
У нас нет свидетельств, чтобы судить, насколько184непосредственно концепция Стросона повлияла на Ролза, однако «Теориясправедливости» содержит ссылка на рассматриваемую статью британскогофилософа.Ещё описывая предмет исследования – множество несоизмеримыхидеальных планов жизни – Стросон демонстрирует приверженность позиции,которуюможноназватьнередуктивистской.Подобнаяпартикуляристской,позицияможетбытьноминалистской,атакованадвумяаргументами. Во-первых, множество образов идеальной жизни можнопопробоватьуместитьполностьюилипочтиполностьювединыйкомплексный план жизни, безупречное осуществление которого дало быисполнителю испытать все многообразные формы счастья. Но Стросонутверждает, что даже допустить осуществимость подобного жизненного планавыдающейся личностью, он всё равно останется невыполнимым дляабсолютного большинства людей.
Мы можем добавить, что некоторыежизненные траектории являются взаимоисключающими, например, путь воинаи путь пацифиста, путь мирской славы и путь уединённой аскезы. И хотячеловек может мыслить их как этапы одной жизни, едва ли они представимыкак части единого разумного плана, составленного и исполненного однойличностью, сохраняющей на протяжении его исполнения целостностьидентичности.Теперь давайте сравним антропологическую концепцию Стросона иРолза, в которой человек представляет собой жизненный план, с концепциейКанта.
Они обнаруживают достаточно сходств: Кант представляет человекаразумным существом, следующим в жизни продуманному набору максим,подчинённых единому моральному закону, диктуемому разумом. Вместе с темкантовский план жизни разнится со стросоновским (и ролзовским) в том, что воснове своей не содержит произвольного. Его разумность проявляется в тоймере, в какой он свободно подчинён (характерный оксюморон) внутреннему185моральному закону. В противном же случае индивидом целиком владеетприрода, принуждающая его действовать согласно случайным эмпирическимсклонностям и физическим законам. Конечно, кантианский жизненный планучитывает эмпирические обстоятельства – мы уже достаточно вниманияуделили соотношению чистого и эмпирического в кантовской антропологии.Однако такой жизненный план есть несомненно нечто большее, чемпросчитанный индивидом эмпирический сценарий существования междусовершеннолетием и смертью. Такой план уходит в потенциальнуюбесконечность, поскольку включает представление об индивиде как жителе,гражданине «царства целей», где природный закон не ограничиваетморального и которое «нe cyщecтвyeт, нo ...
мoжeт cтaть дeйcтвитeльнымблaгoдaря нaшeму пoвeдeнию»195. Составленный подобным образомразумный, а не только рациональный, жизненный план преодолевает рядограничений, довлеющих над целиком эмпирическим сценарием человеческойжизни, однако не удаляет из него эмпирическое совсем.