Автореферат (971913), страница 8
Текст из файла (страница 8)
С одной стороны, онсолидарен с кантовской интенцией подвергнуть критике моральный эмпиризм, –утилитаризм, или «эмотивизм» (в широком смысле). С другой стороны, Макинтайрнаходит неприемлемым кантовский рациональный универсализм, его попыткувывести основания морального и политического из абсолютных законов разума.Макинтайр рассматривает кантовскую попытку рационального обоснованияморали как исторически обусловленную форму сознания, как «правила» одной извозможных моральных «игр» (Витгенштейн). Однако вместе с тем шотландскийфилософ указывает на главную заслугу Канта: возвращение в сознание модернателеологического модуса мысли.В § 3.5. «Критическое восприятие идей Канта в философии Ч.
Тейлора»рассмотрена оценка кантовских идей в концепции Ч. Тейлора. В книге «Источникия» (1989) Тейлор развивает начатую Макинтайром атаку на утилитаризм с позиций«этики добродетели». Говоря об этике Канта, Тейлор, во-первых, указывает на еёнеполноту, на отсутствие обоснования категорического императива. Во-вторых, онсчитает, что консеквенциалистская (утилитаристская) этика и кантианская«деонтология» дают каждая свой односторонний ответ на вопрос о благе. ЗдесьТейлор принимает распространённую оценку кантовской моральной философиикак деонтологии, упуская консеквенциалистский смысл. Далее Тейлор критикуетдва неверных взгляда на идентичность, привнесённых модерном.
Один из нихнатуралистический, сводящий идентичность к действию природных законов,другой рационалистский, преувеличивающий универсальность и автономностьрациональной организации человека. Кантовская философия – наиболее яркийпример последнего. Моральную антропологию Канта Тейлор рассматривает какпросвещенческую адаптацию идей Августина: августинианское пониманиеценности мотива становится корнем кантовской деонтологии. Однако к этомуКант добавляет второй важнейший момент, характерный уже для эпохи модерна –фундаментальную ценность автономии, самодетерминации, способности волисамой давать себе моральный закон.
Тейлор оценивает это как достижениекантовской философии, критикуя при этом постулированный Кантом разрывмежду «автономией» рациональных существ и «гетерономией» природы.Обращаясь к теме развития в эпоху модерна представления о достоинствечеловека, Тейлор указывает на определяющее значение философии Канта.
Именнов ней человек, человечность, человечество вполне получают статусконститутивного блага. Гуманизм Канта в том, что наилучшим, моральныммотивом поведения он делает уважение к внутреннему закону и его носителю.Тейлор высоко оценивает гуманистический потенциал кантовской философии. Вработе «Секулярный век» (2007) Тейлор намного критичнее оценивает кантовскуюфилософию как одно из направлений «опустошающего» рационализма, какпопытку имманентизации морального разума. В этой оценке остаётся без должноговнимания категория трансцендентального, которая, как представляется, непозволяет оценивать кантовскую философию как разновидность имманентизма.24Заключение возвращается к дискуссиям о кризисе модерна с тем, чтобыобозначить значение рассмотренного в работе «спора о Канте» для современнойполитической философии.
«Теория справедливости» Ролза в этом контекстепредстаёт эхом эпохи Просвещения, последней на сегодня попыткой построитьумозрительную «реалистическуюутопию»,приемлемуюдлявсякогорационального и свободного индивида. Попытка эта, несмотря на её бесспорнуюважность, в целом была признана несостоявшейся даже самим автором,впоследствии ограничившим область её приложимости «хорошо упорядоченными»обществами «либеральной демократии». Апелляция Ролзом к философии Кантаимела целью прежде всего обеспечить универсальность «теории справедливости»,однакокритикасосторонылибертарианства,коммунитаризма,мультикультурализма обнаружила глубокую проблематичность самой постановкивопроса об универсальных основаниях политической жизни, о единых стандартахрациональности, справедливости, индивидуального и общественного блага.Вместе с тем даже с учётом симптомов кризиса англоязычная политическаяфилософия в этот период остаётся одним из оплотов проекта модерна.
Самаполитическая жизнь формирует запрос на поиск универсальных оснований иобщих решений, а традиция политической мысли, особенно «осевое время»раннего модерна, содержит многообразные попытки ответить на этот запрос,соблазняющие современных философов надеждами на приближение кпросвещенческому идеалу рационального и разумного устройства жизни –надеждами, привлекательными даже для скептиков вроде Макинтайра и Рорти.Одной из задач данной работы было показать, что кантовская политическаяфилософия одновременно сохраняет место для просвещенческой надежды иучитывает силу скептицизма.Такую оценку разделяют немногие, большинство и в либеральном лагере, иза его пределами исходит из того, что Кант был слишком увлечён открывшимсяему моральным законом, и что его теория общественной и политической жизнипостроена на безжизненной моральной метафизике.
Современная англоязычнаяфилософия – постаналитическая, прагматистская, юмистская – в основном исходитиз того, что можно назвать «стандартной концепцией» кантовской философии. Эта«стандартная концепция» приписывает Канту расколотую противоречием теориюпознания (проблема познаваемости «вещей самих по себе») и ригористскую,оторванную от реальности практическую философию, основанную наабсолютизированном понятии долга. Следы этого представления мы встречаемповсюду, даже в теориях тех, кто, как Ролз, считает себя кантианцем в каких-товажных вопросах, и тех, кто, как Нозик, пытается приспособить подобиекантианских аргументов для решения собственных проблем.Примечательно то, что многие черты этой «стандартной концепции»поставлены под вопрос в англоязычных кантоведческих работах тех же лет, что ирассматриваемые политико-философские.
А. Вуд выражает обоснованныесомнения в адрес деонтологического прочтения Канта и даже ставит под вопроссамо понятие деонтологии. Р. Лауден фактически заново открывает«эмпирическую» антропологию Канта как систематическое исследованиереальной, а не умозрительной, человеческой природы – исследование, имеющее,25как, надеюсь, удалось показать, самые непосредственные и весьма глубокиеполитико-философские импликации. Однако эти историко-философские работыфактически оказались невостребованными и, по-видимому, в основномнеизвестными в современной англоязычной политической философии. Более того,из её лидеров только Джон Ролз заметным образом демонстрирует широкое знаниекантовских текстов – при том, что кантовские идеи критикуют либо привлекаютвсе крупные авторы.Важным результатом диссертационной работы также стало прояснениезначения явных и неявных допущений о «человеческой природе», лежащих воснове политико-философских теорий, реконструкция некоторых центральныхособенностей либеральной и кантианской «антропологических моделей»,обнаружение их сходств и несоразмерностей.
Так, понятие человеческойавтономии имеет фундаментальное значение и для кантовской, и для современнойангло-американской либеральной антропологической модели даже в еёкоммунитаристски-мультикультуралистском изводе, что позволяет говорить об ихродстве и общих просвещенческих корнях. Это делает их союзниками впротивостоянии релятивистским концепциям человека и его общественнополитического бытия. И для Канта, и для современных либеральных философовавтономия означает способность к разумной самодетерминации, то есть к свободе(причём для Канта не только в политическом, но прежде всего в метафизическомсмысле).
Автономия противополагается детерминированности социокультурнымиобстоятельствами, хотя и не отменяет её (это особенно важно понимать вотношении кантовской философии, которой часто вменяется обратное). Этаавтономия составляет сущность того, что Кант назвал словом Menschheit –человечеством одновременно в значении рода и в значении качества,присутствующим виде частично актуализировавшегося задатка в каждом человекекак разумном существе. Ценность человечества не вызывает сомнений усовременных либералов, хотя они и трактуют это понятие в индивидуалистическомключе.Расхождения между философией Канта и современным либерализмомначинаются со следующего шага. Методологический индивидуализм, персонализмкантовскойфилософииуравновешиваетсяуниверсалистскойидеейтрансцендентального субъекта, идеей общности разумной организации каждогоиндивида при уникальности эмпирической реализации.
Моральный разум,оперирующий предельными, нормативными идеями совершенства, полноты,единства, согласия, постулирует универсальный идеал, который Кант формулируетотчасти в терминах рациональной теологии (идея Бога), отчасти в терминахфилософии истории («царство целей», вечный мир). Подобные рассуждения чуждылиберализму, который, по словам Ролза, в самой основе своей имеет отказ отприменения трансцендентных, внеэмпирических представлений в политическом,поскольку это применение ведёт к непримиримому и разрушительному дляобщества и государства конфликту. Кантовские идеалы чистого разума подпадаютпод этот мораторий, его политическая философия вместе с моральной метафизикойпредставляют собой то, что Ролз назвал «всеобъемлющей доктриной»(comprehensive doctrine) и ограничил приватным пользованием.
Однако сегодня,26когда становятся очевидными последствия абсолютизации ценности плюрализма итолерантности, эти рамки следует пересмотреть и, возможно, принять кантианскийтрансцендентализм как минимальное, но достаточно прочное основание дляпротивостояния настоящему фундаментализму.В теоретическом плане необходимым для этого шагом является расширениеэмпиристского представления о рациональности, принятого современнымлиберализмом.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
