Belyanin (947207), страница 86
Текст из файла (страница 86)
Вы молоды, наивны, возможно, даже не слышали о разнице между Добром и Злом.Это, должен признать, весьма зыбкая грань. Поэтому ваш поступок поверг меня буквально вшок и…— Анцифер, я в последний раз прошу вас принять мои извинения! — уже едва сдерживаяраздражение, зарычал я. — В противном случае мне придется применить физическую силу.— Что? — поразился ангел.— В глаз получишь, вот что! — доходчиво объяснил черт. — Циля, ты своим занудствомкого угодно в гроб вгонишь. Хозяин прав, он уже четверть часа перед тобой раскланивается,достаточно! Строишь из себя прокурора на Страшном суде…Анцифер опомнился и покраснел.
На какое-то время камера наполнилась напряженнойтишиной. Я медленно разломил хлеб на три равных куска. Уж не знаю, как там кормятбесплотных духов, но эти двое управились со своими порциями меньше чем за минуту. Водутакже поделили на троих.— А теперь послушайте меня. — Анцифер стряхнул крошки с белоснежного одеяния ивыпрямился, разведя руки в стороны, словно католический проповедник, читающий мессу. —Мы находимся в одном из множественных отражений Земли.
Приблизительно конецшестнадцатого — начало семнадцатого века. Глухая область на севере Испании.Географические понятия, названия и даты будут весьма условны, как, впрочем, и везде… Вплане политической обстановки здесь сейчас самое мрачное время. То есть для визитов в гостине подходит совершенно. Вся страна охвачена религиозным экстазом, происходит серьезнаяреформа Церкви, принявшая ввиду ряда причин чрезвычайно уродливые формы. Речь идетдаже не о борьбе за чистоту веры, а о планомерном уничтожении всех инакомыслящих.
Мнекажется, что Сергею не стоит здесь задерживаться. А ты молчи, нечистый дух!— Вот те на?! Да я еще и рта раскрыть не успел, — праведно возмутился Фармазон.— Вот и закрой, пока не раскрыл! По глазам твоим бесстыжим вижу, что ты хочешь вновьвтравить парня в очередную авантюру.— Ребята, мне не до споров, — вмешался я. — Тут перед вами какой-то благообразныйдедушка заходил, сказал, что нужно показать меня общественности. Возможно, мне удастсявыяснить — не видел ли кто Наташу?— Это слишком опасно, Сережа, ты ведь не можешь открыто заявить, что твоя жена —ведьма… Здесь сжигают людей и за меньшие проступки.
Поверь, мне очень жаль, но,возможно, будет лучше вернуться домой…— Нет.— Ну почему ты не хочешь послушаться доброго совета?— Потому что я должен ее найти.— Я попытаюсь объяснить еще раз… — с ангельским терпением продолжил Анцифер.
—Боюсь, что местные инквизиторы не проявят должной лояльности к человеку,интересующемуся оборотнями. Ученых, занимающихся этим ради науки, здесь нет. Наохотника за демонами ты не похож. При здравом обсуждении им остается одно — признатьтебя колдуном, использующим силы оборотня в своих злодейских целях.— Хорошо, я здесь ничего не скажу.— Там — скажешь, — недобро процедил черт. — У них такие мастера, за пять минутвспомнишь все, что было и чего не было.— Так зачем же ты меня сюда затащил? — впервые удивился я.17Андрей Белянин: «Моя жена — ведьма»— Ну… во-первых, какая разница, с какого мира начинать? — пожал плечами он.
— Аво-вторых, я же все-таки нечистый дух. Толкать человека на край пропасти — моя прямаяобязанность. Нечего слушать было…— В этом он весь, — подтвердил Анцифер. — Я думаю, нам пора уходить, здесь слишкомопасно.— Я не могу… Надо хотя бы опросить, быть может, эти люди все-таки что-нибудьслышали о моей жене?— Сережа, вы преступно невнимательны, но будь по-вашему… Представьте, что ярадикально настроенный служитель Церкви, а теперь объясните мне, чего вы хотите, неприбегая к словам «жена-ведьма», «оборотень», «двадцатый век», «прогрессивноечеловечество» и «лояльность по отношению к паранормальным явлениям».Я открыл было рот и… задумался, задачка действительно оказалась непростой. Близнецыобменялись многозначительными взглядами.
Вскоре заскрежетали засовы, и дверьраспахнулась. В камере появился тот же самый душевный старичок в сопровождении монахов вчерном и стражников с короткими копьями.— Пойдемте, сын мой, вас уже ждут.— Эти двое со мной.— Кого ты имеешь в виду? — удивился старик, пытаясь заглянуть мне за спину.— Ангела и черта. В смысле — светлую и темную сущность моего бытия… — Я былоохотно пустился в объяснение, пытаясь познакомить вошедших с присутствующими, ноАнцифер протестующе надул губы, а Фармазон скорчил такую рожу…— Вы что, не пойдете?— Пойдем, Серега, как не пойти… Только ты не напрягайся — они все равно нас видетьне могут.
Мы ж твои духи, а не общего пользования. Так что не тычь в нас пальцем — примутза опасного сумасшедшего.Я оглянулся, судя по подозрительным взглядам стражей — это очень даже возможно…— Э… господа, вы меня не так поняли. Я не псих. Я — поэт, философ, член Союзаписателей, лицо, так сказать, имеющее определенную склонность к гиперболе, аллегории иассоциативному мышлению.Все, кто стоял в дверях, невольно шарахнулись назад, но храбрый старичок поспешилнавести порядок:— С нами сила Господня! Он ничего не сможет нам сделать, мы веруем! Да и не станет…У этого человека чистая душа.— Анцифер, я что-нибудь не так сказал?— М-м… Сереженька, вы, как бы это помягче… Они просто еще не осознают значенияваших слов, выражайтесь как-нибудь более демократично.— Короче, будь проще, и люди к тебе потянутся, — веско добавил Фармазон.Я кивнул и обратился к старцу, ибо он явно казался главным действующим лицом:— Никакого волшебства, никакой магии, я весь в вашем распоряжении.
Не надо менябольше связывать, я сам пойду. «Веди меня скорей, безмолвный проводник, туда, где тень рекипересекает сушу. Туда, где; медный грош засунув под язык, я отпущу с земли свою больнуюдушу…» Это были последние строки одного из моих стихотворений, опубликованных всборнике «Рождество». Я произнес их без всякого показного кокетства, просто ненавязчивоподтверждая род своей профессии. Тот старик, что все время за меня заступался, вдругпопытался что-то сказать и… не смог. Он судорожно открывал рот, смотрел на всехвыпученными глазами, но не мог произнести ни звука. Кончилось тем, что бедняга выбежалвон, а следом за ним перепуганной толпой бросились и остальные. Лязгнули стальные засовы.— Сереженька, вы это нарочно? — тихо спросил Анцифер, глядя на меня самымосуждающим взглядом.***— Блин горелый! Ну кто же знал, что он колдун?!— Я не колдун! Я вообще ничего не понимаю.
У этого пенсионера какие-то проблемы сАндрей Белянин: «Моя жена — ведьма»18голосовыми связками, нужно быть врачом-отоларингологом, да еще серьезнымпрофессионалом в этой области, чтобы понять, почему у него пропал голос.— Да потому, милый друг, что ты прочел заклинание!— Я прочел стихотворение! И то не полностью… У заклинаний, сколько мне известно,совсем другая вербальная структура. Они должны взывать к определенным природным силам,обычно низшего порядка. Для этой цели используется узкоспециальная лексика и фразеология.К примеру, желательно употребление истинного имени демона, правильная формулировка еговызова, надежное ограждение себя, четко обозначенное желание заказчика…— Все! Дальше можешь не говорить… костер тебе обеспечен! Циля, ты только подумай,какого крупного авторитета в области черной магии мы с тобой выпустили в свет?! Он же вэтом деле подкован круче меня!— Глупости… — раздраженно отмахнулся я.
— Просто много читал…Фармазон всплеснул руками, открыл было рот, но передумал и молча плюхнулся рядом сАнцифером, уже добрых пять минут сидящим на полу с самым сокрушенным видом. Белыйангел после своей спонтанной реплики не произнес больше ни слова, он смотрел сквозь менясовершенно пустыми глазами и меланхолично накручивал на мизинец прядку роскошныхволос. Я начал решительно ходить по камере взад-вперед. Десять на двенадцать, площадьдовольно большая, жить можно… Тьфу, о чем это я?! На самом деле голова забита недавнимпроисшествием. Я не очень верю в то, что мое стихотворение могло сработать как колдовскоезаклинание. Во-первых, этого просто не может быть, во-вторых, я нечто подобное уже читал, идаже неоднократно. Помнится, у Спрег де Кампа герой изображает из себя колдунапростенькими стишками, формируя разные магические опыты.
Или еще у Кристофера Сташефанекий студент-филолог пользовался безбожным плагиатом в мире, где любое рифмованноеслово уже было колдовством. Так что все это дешевое повторение… Я — не колдун и,следовательно, ни в чем не виноват. Дайте мне найти свою жену, только и всего. Почему-то вглубине души у меня складывалось нехорошее впечатление о той роли, которую мне навязали вданном спектакле. Кто-то стоит над нами и дергает ниточки, передвигает нас на шахматнойдоске, бросает кости так, чтобы мы могли шагать лишь в строгом соответствии с выпавшими.По большому счету можно было бы счесть себя некой фигуркой на поле битвы Добра и Зла, ноэто, скорее, от тщеславия. Богу и Дьяволу наверняка больше нечем заняться, если уж они обарешили поразвлечься с такой скромной персоной, как я, посредством похищения моей жены.Все это бред и пропаганда! Но чье-то незримое участие все-таки чувствуется…— Я пошел.— ? — Оба подняли на меня усталые взоры.
Ей-богу, иногда кажется, что близнецывоспринимают меня как капризного ребенка.— Я пойду и сам поговорю с этими людьми. Они должны меня понять. Еще из школьногокурса истории я помню, что в средние века монахи были одним из самых просвещенных слоевнаселения. В монастырях часто скрывались ученые, алхимики, астрологи и врачи.
Они не могутне внять голосу разума. Не захотят разговаривать о волках-оборотнях, не пожелают помочь впоисках жены — не надо. Обойдусь своими силами, пусть только выпустят.— А… у… м… п… — хором попытались что-то пробулькать мои оппоненты, но поздно— я постучал в дверь. Ее открыли на удивление быстро, но лишь затем, чтобы сунуть мне поднос наконечники копий.— Чего ты хочешь, колдун?— Переговорить с вашим начальством, — послушно ответил я.— О чем?— О философском камне, превращающем любой металл в золото.Стражники мгновенно сориентировались, кивнули и убежали с докладом.
Пока все шлокак по маслу. Поиски «философского камня» занимали умы не одного поколениясредневековых магов, и уж если на этом деле кормилось столько шарлатанов, то современномучеловеку просто грех не сыграть на материальной заинтересованности руководящих лиц.— Авантюрист! Спекулянт! Фальсификатор! — вдруг выкрикнул Фармазон, вскакивая сместа и бросаясь на меня с кулаками. Анцифер мгновенно перехватил его за пояс, не слишкомубедительно доказывая чисто медицинскими терминами мою полную психическуюАндрей Белянин: «Моя жена — ведьма»19несостоятельность. Дверь опять заскрипела на петлях, и в проеме показался тучный мужчина врясе с капюшоном, стражники топтались за его спиной.
В отличие от предыдущих монахов,одежда этого толстяка была сшита из гораздо более дорогой ткани, а в руках он неуверенносжимал массивное золотое распятие, богато изукрашенное драгоценностями. Колючие глазаиз-под нависших бровей быстро прощупали меня, демонстрируя хватку опытного торговца«живым товаром».— Эй, колдун, поклянись своей пропащей душой, что ты не причинишь мне вреда!— Клянусь, клянусь, — охотно согласился я.— Тогда иди за мной. Совет пожелал выслушать твои предложения.
Но если ты лжешь —наказание будет столь страшным, что сама смерть покажется милосердием.— Господи, ну не надо меня шантажировать! Я тихий, скромный турист, в ваших краяхпроездом, зла никому причинять не собираюсь. Давайте договоримся… Вам нужно золото —буду рад поэкспериментировать. Мне же понадобится транспорт и свобода перемещения дляорганизации поисков пропавшей супруги. Если вы захотите мне помочь — мы придем квзаимовыгодному компромиссу.— Как решит Совет.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
