Belyanin (947207), страница 85
Текст из файла (страница 85)
Огонь вообще очень мощная силовая единица в борьбе с любым видом магии.Недаром святая инквизиция во все века предпочитала костер топору и веревке. Вода лишьсмывает с человека последствия воздействия тех или иных сил, огонь же уничтожает ихполностью.— Предлагаю эксперимент! — вновь влез в разговор неугомонный Фармазон. —Зажигаем газ, а в качестве подопытного кролика используем нашего общего друга…С этими словами он неожиданно ловко вырвал перышко из белоснежного крыла ангела исунул его в синеватый пламень. Анцифер даже вскрикнуть не успел — миг, и ангела не стало!— Ну что, пошли?— Куда? — опешил я. — А как же…— Ерунда! — успокоил черт. — Он сейчас в своем мире, в Раю, у престола Господа. Неволнуйся, если что, нагонит в дороге. Да не тяни же, Серега! Ты намерен спасать свою женуили нет?!— Да.
Идем, — решился я. Нечистый довольно улыбнулся, взял меня за руку и повел вприхожую к двери.— Так-с… значит, если хлопнуть — замок сам защелкивается. Ключи не забыл? Тогдавперед.Он толкнул меня в дверной проем, сзади раздался характерный звук сработавшей«собачки», а перед нами… Господи Боже, где мы? Нас перенесло в глубокую ночь, на небегорели незнакомые созвездия, и серп луны отсвечивал оранжевым. Мы находились в каком-тополе, впереди, прямо нам навстречу, двигалась непонятная процессия.
Мрачная колонна людейс горящими факелами что-то несла, распевая тягучую песню. Они были одеты в длинныеАндрей Белянин: «Моя жена — ведьма»14черные балахоны с капюшонами и производили несколько траурное впечатление.— Похоже на Испанию средних веков, — хладнокровно пояснил мой спутник. —Крестный ход, что ли? Ты бы поинтересовался тут насчет своей Наташи. Если это и вправдумонахи ордена иезуитов, то они должны знать обо всех оборотнях, рыщущих окрест.Послушавшись его совета (ей-богу, все повествование могло закончиться на этой фразе), ясмело шагнул вперед:— Добрый вечер, господа монахи!Колонна остановилась как вкопанная.
Впереди-идущие сбились с шага: по-видимому,появление незнакомого человека у них на пути было большой редкостью. Через минутуотделились двое и настороженно шагнули ко мне:— Что тебе нужно, колдун?— А… извините за беспокойство, — не сразу нашелся я: они просто сбили меня с толкутаким обращением.
— Дело в том, что я впервые в ваших краях…— Говори, что тебе нужно, проклятый колдун! — грозно возвысил голос один, а другоймахнул рукой остальным монахам. Прежде чем я собрался с ответом, меня взяли в кольцогорящих факелов.— Господа? Товарищи? Граждане? Братья? О! Братья! Я вовсе не колдун, я поэт, к томуже из другого мира. У меня пропала…Договорить мне не дали. Люди в капюшонах резво бросились вперед и без боя взяли меняв плен. Почему без боя? Ну, во-первых, я не сопротивлялся, во-вторых, их все равно больше, ав-третьих, попытавшись воззвать за помощью к Фармазону, я обнаружил полнейшее отсутствиетакового! Какой смысл драться в одиночку? Мне стянули руки за спиной, завязали полоскойткани рот и бросили в мрачную черную телегу типа катафалка, запряженную двумя дряхлымилошадьми.
Процессия поволновалась еще немного и вновь продолжила свой путь. Я чувствовалсебя… неплохо. Знаете, мне казалось, что могло бы быть и хуже. А так… они идут — я еду, онидышат пылью, поднимаемой сотней ног, — я же свежим ночным воздухом, они навернякапромаршируют всю ночь, а я могу позволить себе вздремнуть. Покачивания телеги такубаюкивали… Почему бы и нет? В жизни пленника есть свои приятные моменты, и я непреминул ими воспользоваться. Сны были сумбурными… То Наташа в красном платье соткрытыми плечами скакала верхом на поджаром доге во главе стаи волков, то черт Фармазондолго объяснял мне разницу между теорией и практикой иудаистской религии временимператора Нерона, то я сам с кем-то играл в карты, а потом стрелялся на дуэли из-заженщины, которую в глаза не видел, к тому же меня, кажется, там и убили.
Всего не упомнишь,обрывки какие-то… Проснулся уже поздним утром, сказывалось нервное перенапряжение,обычно я встаю не позже восьми. Причем, проснувшись, открыл глаза уже не в телеге, а вкаменном сыром подземелье, на охапке соломы, без всяких веревок, вполне выспавшийся. Впринципе, особенных волнений не было. Все-таки я много читал и, как оказалось, вполнелогично решил, что меня в любом случае сначала допросят. Так и произошло. Вскоре раздалсяскрежет отодвигаемых засовов, и в камеру вошел благообразный старичок в белой рясе соткинутым капюшоном в сопровождении двух дюжих стражников.— Встаньте, сын мой.Я подчинился, почему бы и нет. Старец недолго, но внимательно вглядывался в мои глаза,потом его лицо смягчилось, он покачал головой и вынес вердикт:— Этот человек не колдун.— Конечно нет. — Я попытался завязать беседу.
— Вы, по-видимому, священник? А яписатель, в смысле — поэт… или как там по-вашему… Бард? Менестрель? Так вот…— Вы — язычник? — переспросил старик.— Нет, как можно. Я — православной веры. В смысле — христианин. Просто у менясейчас некоторые проблемы… Видите ли, я женат на ведь…— Накормите его, — даже не дослушав моих слов, приказал старик. — А затем приведитев зал суда.Все трое развернулись на выход.
Вскоре после того, как они ушли, в камеру заглянуланевысокая женщина преклонных лет. Она положила передо мной черный хлеб и поставилакружку с теплой водой. Я поблагодарил. Она покачала головой, пробормотала что-то вроде:15Андрей Белянин: «Моя жена — ведьма»«Бедняжка, да за что ж такого молодого…» — и ушла.— Все это фигня! — раздался ворчливый голос сзади. — Ничего они тебе не сделают… Уних доказательств нет! Че там принесли?. Хлеб и вода? Ба, какое ужасающее скупердяйство!Узник твоего ранга не должен так питаться.
Серега, не унижайся, дай сюда!— Э-э-э, минуточку! — Я успел спрятать горбушку за спину, и крючковатые пальцыФармазона схватили пустоту. Нечистый дух поморщился, философски вздохнул и критическимвзглядом обвел стены моей темницы:— Да… не «Гранд-отель», что-то сыровато у тебя здесь, братец…— Это точно, по мне кажется, ты хотел поговорить о другом.— О чем? — мило удивился он, а у меня откуда-то появилось желание молча ударитькулаком промеж этих наивно-невинных глаз. С трудом сдержав свой недостойный порыв, янапомнил:— Ты хотел рассказать о том, почему бросил меня одного на дороге. Я по твоему советупопытался выяснить, что почем, так меня окружают, вяжут, везут неизвестно куда, бросают втюрьму, а тебя нет как нет! Кто вообще втравил меня в эту авантюру?!— Стыдно задавать провокационные вопросы голодающему, — попытался перевеститему Фармазон.— Ту не манж па сис жур? — подковырнул я.
— Подайте бывшему членуГосударственной думы!..— Ты че прицепился? Че я тебе сделал?— Ты меня бросил!— Ну ни фига себе… Там прется толпа католических монахов с гробом и святымимощами, у каждого на шее крест, в кармане Библия, во фляжке святая вода — и я же ещедолжен был им показываться?! Что ж я, сам себе враг? Да любому черту святая вода хуже, чемчеловеку серная кислота натощак! Я обещался тебя сюда провести?.. Провел. А что я головуположу за твое семейное благополучие — мы не договаривались!— Ну ты и жук… — с невольным восхищением протянул я. — Оставил меня одного сагрессивными священнослужителями, сам в кусты и носу не кажет, а как только дело кзавтраку, сразу набежал на готовенькое?— Жмот! — обиделся Фармазон.— Ничего не знаю, это моя тюремная пайка.
Вот тебя посадят, тогда и получишь.— Стыдно… стыдно! А еще культурный человек называется… Поэт! Слово-то какое, есливдуматься… высокое слово. Член Союза писателей! Тьфу, да за что ж тебя так обозвали…Ладно, Сергей Александрович, чего вам, собственно, от меня надо?— Ничего, — бросил я, демонстративно откусывая кусок горбушки.— Как ничего? — опешил он.— А так. Я прозрел. У меня на многое открылись глаза.
Я же христианин, помнишь? Мнеот нечистого, с рожками и хвостом, ничего не надо.— Э-э-э… ты, того-этого, не дури! Все понимаю, жена бросила, в дороге устал, кормежкасвинская, чего не наговоришь в таком состоянии… Не волнуйся, я с тобой. Не горюй, Сергунь,щас быстренько чего-нибудь сообразим. Мы ж вдвоем сила! Ты только меня держись, непропадешь.— Ах, Фармазон, Фармазон, опять туманишь голову нашему дорогому хозяину. И за чтонам тебя дали, чем мы такое наказание заслужили? Неисповедимы пути Господни…***Позади меня, грустно улыбаясь, стоял белый ангел. Сначала я обрадовался, а потом мнестало стыдно.
Анцифер понимающе вздохнул:— Все мы когда-нибудь совершаем ошибки. Вы не исключение… Не берите в голову,Сергей Александрович, я никого не упрекаю. Мне отлично известно, кто толкнул вас па стольопрометчивый шаг.— Анцифер… мне, право, очень неловко…— Не извиняйтесь! Не стоит, я давно все забыл… Одного не пойму, как вы поверилиАндрей Белянин: «Моя жена — ведьма»16этому проходимцу?— Я прошу прощения.— Да не за что!..
Ради Бога, какие разговоры, мы же свои люди… Фармазон на вашихглазах выдергивает у меня пук перьев…— Какой пук?! Че ты врешь-то? — взвился молчавший доселе черный братец.— Анцифер, извините меня, пожалуйста.— Нет, нет, что вы… Какие могут быть извинения?! И слышать ничего не хочу. Просто ясчитал вас интеллигентным человеком, а вы меня равнодушно бросаете…— Ну, извините же…— Сереженька, да ради всего святого, о чем вы говорите? Я ни капельки на вас несержусь.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
