viktor_frankl_osnovy_logoterapii (855235), страница 63
Текст из файла (страница 63)
Его смертьвсегда будет напоминать мне о необходимости помогать тем, кто страдает. Думаю, что более сильного побуждения не существует. Несмотря на скорбь о моем друге, несмотря на чувство вины за его смерть, янахожу все же, что его жизнь и смерть в высшей степени исполненысмысла. Если у меня хватит сил работать врачом и дорасти до своеймеры ответственности, то его смерть не будет напрасной. Более всегона свете я хочу воспрепятствовать, чтобы такая трагедия случиласьеще раз, с другим человеком».Не существует жизненных ситуаций, которые не имели бы смысла1. Это следует из того, что внешне отрицательные стороны человеческого существования, и в особенности трагическая триада - страдание, вина, смерть, - могут быть преобразованы в нечто положительное, в достижение, если встретить их с необходимой твердостьюи правильной внутренней установкой.
И все это знает человек с улицы, пусть он и не в состоянии выразить это словами. Обладая прирожденным самопониманием, простой человек не считает себя, скажем мы, театром военных действий, на котором разыгрываетсягражданская война между «я», «оно» и «сверх-я». Напротив, жизньдля него - это цепь ситуаций, в которые он вовлечен, с которыми он1 Как сообщает Томас Д. Ярнелл, с помощью теста «Цель жизни», проведенногодля 40 служащих военно-воздушных сил и 40 находящихся в интернате шизофреников, было установлено, что не существует никакой корреляции между ощущением смысла жизни и возрастом или же умственным коэффициентом IQ.
Это полностью согласуется с наблюдениями Крумбаха, в соответствии с которыми результаты этого теста неимеют также корреляции с уровнем образования. «По всей видимости, человек способен находить смысл жизни независимо от возраста, значения IQ и уровня образования», - заключает Ярнелл. Аналогичные результаты дает основанное на тестах исследование Августина Майера, и притом не только в отношении уровня образования, нотакже пола и религиозности. Майер полагает, что эти результаты «согласуются с теорией Франкла, которая устанавливает, что все люди способны находить осмысленныецели, которые позволяют им ориентироваться в жизни».281Психотерапия и религиятак или иначе должен справиться, которые имеют вполне определенный смысл, которые касаются и занимают лишь его одного. И прирожденное самопонимание говорит ему, что он должен сделать все,чтобы обнаружить, «отследить» это смысл.
Феноменология лишь переводит это самопонимание на язык науки. Она не дает оценок каким-либо фактам, но на основании фактов делает заключения о ценности жизненного переживания человека с улицы. Логотерапия вновьпереводит полученные феноменологией знания о возможности нахождения смысла жизни на язык, понятный простому человеку, чтобыдать ему эту возможность - найти смысл жизни.Все это вполне доступно. В связи со сказанным я хотел бы изложить случай с одной медсестрой, с которым мне довелось столкнуться в рамках семинара, проводимого мною для отдела психиатрии приСтэнфордском университете.
Эта пациентка страдала тяжелой формой неоперабельного рака и знала об этом. Плача, вошла она в комнату, в которой собрались психиатры, и сдавленным от рыданий голосом рассказала о своей жизни, о своих одаренных и добившихся успехадетях и о том, как тяжело ей со всем этим расстаться. До этого момента я, честно говоря, не знал, с чего начать, чтобы подключить к дискуссии весь арсенал логотерапии. Теперь же возникла возможностьобратить самое страшное в ее понимании - неизбежность расставания со всем ценным для нее в этом мире - во что-то позитивное, которое может быть понято и растолковано как нечто, исполненное смысла.
Мне оставалось только спросить ее, а что же должна сказать на ееместе женщина, не имеющая детей. Конечно, я убежден, что жизньбездетной женщины ни в коем случае не лишена смысла. Но я могхорошо себе представить, как такая женщина, если бы пришло времяпроститься с этим миром, вначале пришла бы в отчаяние именнопотому, что нет никого и ничего, что она могла бы оставить на земле.И тогда лицо женщины просветлело.
Неожиданно она осознала, чтодело не в том, что она должна распрощаться с этим миром, рано илипоздно это придется сделать каждому из нас. Дело в том, существуетли вообще нечто, с чем мы должны проститься. Нечто, что было смыслом нашей жизни, что мы имеем возможность оставить на земле втот день, когда истечет наш срок. Трудно себе представить, какое облегчение испытала пациентка, когда дух Сократа в нашей беседе сменился духом Коперника.282Бессознательный БогЯ хотел бы теперь противопоставить логотерапевтическому стилю психотерапевтический, образец которого заимствован из работыамериканки Эдит Вайскопф-Джоельсон (некогда стороннице психоанализа, теперь относящей себя к приверженцам логотерапии): «Деморализующее воздействие отрицания смысла жизни, прежде всеготого глубокого смысла, который потенциально присущ страданиям,можно проиллюстрировать на примере психотерапевтического сеанса, проведенного фрейдистом с женщиной, страдавшей неоперабельным раком».
И Вайскопф-Джоельсон предоставляет слово К. Эйсслеру: «Она сравнила свою прежнюю, наполненную смыслом жизнь ибессмысленность ее теперешней фазы; но даже и сейчас, когда она немогла работать по профессии и много часов в день вынуждена былалежать, она все же видела смысл в своей жизни, поскольку ее жизньбыла важна детям и, следовательно, ей нужно было решать определенную задачу. Если же, полагала она, ее поместили бы в больницу,без всякой надежды когда-нибудь вернуться домой и без перспективыоставить постель, она превратилась бы в кучу бесполезной скучающей плоти, и ее жизнь потеряла бы всякий смысл.
Хотя она и былаготова выносить любую боль до тех пор, пока это имело бы какой-тосмысл, для чего мне было обрекать ее на страдания в то время, когдаее жизнь давно уже всякий смысл потеряла? Я возразил ей, что, помоему мнению, она делает серьезную ошибку, поскольку вся ее жизньесть и всегда была бессмысленной, еще до того, как она заболела.Искать смысл жизни, сказал я, всегда безуспешно пытались философы, и, следовательно, отличие между ее прежней и теперешней жизнью состоит лишь в том, что в прежней фазе она еще могла верить всмысл жизни, а в теперешней - больше не в состоянии этого делать.В действительности, настойчиво внушал я ей, обе фазы ее жизни совершенно лишены смысла.
На это откровение пациентка отреагировала тем, что стала беспомощной, притворилась, что не понимает меня,и расплакалась»1.Эйсслер не только не помог пациентке обрести веру в то, что дажестрадания исполнены смысла, но и отнял у нее веру в то, что вся жизньее имела хоть малейший смысл. Не будем задаваться вопросом, какпсихоаналитик или же специалист по модификации поведения под1 Eissler К., The Psychiatrist and the Dying Patient. New York. 1955.
S. 190f.283Психотерапия и религияходит к случаям, заключающим в себе человеческую трагедию - предстоящую смерть, свою или другого человека. Один из ярких представителей теории модификации поведения позволяет нам узнать это:«В подобных случаях пациент должен иметь возможность беседоватьпо телефону, косить траву на лужайке или мыть посуду, а терапевтдолжен хвалить эти действия или как-то иначе вознаграждать за них».Если в подлинных, именно подлинных страданиях я вижупоследнюю и все же наибольшую возможность нахождения смысла, то я оказываю не первую, а последнюю помощь.
Магнитнаязапись, фрагмент которой я хочу пересказать, содержит разговормежду одной пациенткой и мной, состоявшийся во время одной измоих лекций в клинике. Я беседовал с пациенткой перед моимислушателями - студентами, изучающими медицину, философию итеологию. Само собой разумеется, что этот разговор от А до Я былимпровизирован. Пациентке было 80 лет, и она страдала неоперабельной формой рака.Франкл: «Ну, дорогая госпожа Котек, что видите вы в своей долгой жизни, когда теперь на нее оглядываетесь? Это была прекраснаяжизнь?» Пациентка: «Ах, господин профессор, я должна искренне признать, это была хорошая жизнь.
Жизнь была так прекрасна! И я должна благодарить Бога за все то, что он мне подарил. Я ходила в театр. Ябывала на концертах. Видите ли, семья, в доме которой в Праге я служила несколько десятилетий, много раз брала меня с собой на концерты. И за все прекрасное я должна быть благодарна Богу».Однако я должен перевести ее неосознанное, вытесненное страдание из подсознания в сознание. Она должна с ним сражаться так,как сражался Иаков с ангелом, пока ангел его не благословил. Я должен довести ее до той черты, когда она сможет благословить своюжизнь, сказать «да» своей судьбе, согласясь с тем, что она именнотакова.
Я должен - это звучит парадоксально - подвести ее к тому,чтобы она засомневалась в смысле своей жизни, и притом осознанно,а не так, как она, видимо, сделала, вытеснив сомнение в подсознание.Франкл: «У Вас такие прекрасные воспоминания, госпожа Котек. Но ведь теперь все это кончится?»Пациентка (задумчиво): «Да, теперь всего этого не будет».Франкл: «И вы полагаете, госпожа Котек, что все то прекрасное,что вы пережили, уйдет из мира, станет незначимым, пропадет?»284Бессознательный БогПациентка (все еще задумчиво): «Эти прекрасные воспоминания...»Франкл: «Скажите мне, госпожа Котек, может кто-нибудь отнятьто счастье, которое вы пережили, сделать так, словно его и не было?»Пациентка: «Вы правы, господин профессор, никто не может этого сделать».Франкл: «Может кто-нибудь отнять то добро, которое вы встречали в жизни?»Пациентка: «Нет, этого не сможет никто».Франкл: «Может кто-нибудь уничтожить то, чего вы добились вжизни?»Пациентка: «Вы правы, господин профессор, этого никому не подсилу».Франкл: «Может кто-нибудь стереть то, за что вы мужественноборолись? Вычеркнуть это из прошлого? Из прошлого, в котором выпосеяли и собрали урожай? Из прошлого, в котором вы все это сберегли и приумножили?»Пациентка (тронутая до слез): «Никто этого не сможет.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
