История социологии книга Голосенко Козловский (853703), страница 8
Текст из файла (страница 8)
3. Объем чистой прибыли проверяется собранием выборных лиц, представляющих все звенья предприятия.
4. Создается производственное право, регулирующее все вопросы доходов, страхования, пенсионирования, увольнения и приема на работу.
5. Чувство собственности будет вызывать у рабочих "нравственное достоинство, самоуважение" и стимулировать более производительную работу.
6. Появление "рабочих капиталов" (в виде дивидендов, выдаваемых по окончании каждого оборота исходного капитала) обеспечит их среде более высокий уровень потребления, воспитания и образования детей. Социабельность этой массы лиц возрастет и нравственный облик народа в целом улучшится.
В итоге, помечал Майков, интересы капиталистов и рабочих станут более общими, вражда уменьшится. Успех предприятия будет "равно утешительным" для тех и других. Хозяин увидит в рабочих не рабочий скот или механизмы, а помощников, акционеров, а они в нем - не деспота, а руководителя, профессионально ведущего к достижению коллективного благосостояния. "Дольщина не панацея от всякой нужды, но она повысит производительность труда и даст справедливое обеспечение тому, кто трудится" [5. С. 645-654].
В предисловии к двухтомному собранию сочинений В. Майкова (Киев, 1901 г.) Г. В. Александровский уверял читателя в том, что вышеприведенные строки были написаны под сильным влиянием Маркса. Но позднее было доказано, что ни о каком влиянии этого сорта не может быть и речи [б. С. 80-87]. Конечно, для читателя, подробно знакомого с марксизмом, это очевидно. А вот близость к Конту тут явная! Конт выступал против произвола капиталистов, требовал законов о рабочих и их зарплате, создания государством дополнительных рабочих мест, позитивистского воспитания капиталистов, контроля за их деятельностью с помощью общественного мнения [7. С. 3-7, 15-16, 32-33]. Некоторые члены общества позитивистов в Париже были рабочими, в нем делались доклады по рабочему вопросу, в обсуждении которых Конт принимал живое участие. Он вообще считал, что позитивисты "близки рабочим". Многие предложения Майкова о "законном повышении доходов рабочего класса", казавшиеся диковинными в свое время (даже он сам оценивал их как легко излагаемые в теории, но трудно выполнимые на практике), теперь стали общепризнанными в индустриальных странах. Но тем более любопытно их появление в полуфеодальной России императора Николая I.
Вторая статья "Общественные науки в России" еще более интересна для нашей темы. В ней Майков доказывает необходимость создания в России новой абстрактной социальной науки, называя ее по-разному: "социальной философией", "физиологией общества", "философией общества". Интересно, что вместо слова "социолог" Майков, говоря о работниках новой науки, использует термин "социалист". Подобная терминологическая неразбериха при первых шагах новой науки не была столь уж безобидной, и часто социология получала от властей в этой связи дополнительные препятствия [8. Гл. 1]. Но толкование предмета и функций новой социальной науки было у Майкова постоянным: она должна изучать "социальный порядок", состоящий из комбинации трех видов благосостояния - "экономического" (что обеспечивалось "дольщиной"), "политического" (требующего конституционного равенства, прав, совпадения личных и государственных интересов) и "духовного или нравственного" (отсутствия сословной монополии на культуру).
Все три вида определяют друг друга, взаимодействуют и прогрессируют в ходе истории. Частные социальные науки - правоведение, политическая экономия, этика, эстетика и др. уже изучают в теоретической форме отдельно взятые виды благосостояния, социология же с учетом их результатов изучает целостную комбинацию и корреляцию видов. Благодаря этому она может помочь частным социальным наукам преодолеть их неизбежную односторонность и даже стать науками практическими, достигающими конкретных успехов в адекватно понятой социальной жизни в целом.
Майков иллюстрировал это положение следующим знаменательным для крепостнической России примером - если бы торговля неграми и оправдывалась бы соображениями экономической выгоды, то "социальный порядок", вырастающий на этом сновании, не отвечал бы требованиям нравственного развития и благосостояния, точно так же относительное преодоление материальных нужд - при отчуждении народов от политической власти давало бы далеко не гармоничный порядок. История убедительно показывает, как умаление одной стороны "социального порядка" за счет других вызывает неизбежный упадок всего целого. Поэтому "живая идея общественных наук" заключается в создании именно социологии, т.е. науки, фиксирующей целостное общественное благополучие, которое, впрочем, нельзя отделить от идеи благосостояния и развития конкретного человека. "Можно даже сказать, что развитие общества есть одно из условий развития человека" [9. С. 57).
Будущность русской социологической науки, по Майкову, предлагает решение ряда вопросов, из которых наиважнейшим он считает "строгий критический разбор социальных наук Запада" (прежде всего О. Конта, Майков присоединялся к его идее статики и динамики, но критически оценивал его "бездушный аналитизм в решении ряда вопросов), преодоление методологического "феодализма" частных социальных наук, объединение их достижений в общем мировоззренческом синтезе, обеспечивающим их практические успехи и преодоление безжизненной абстрактности и субъективизма старой философии истории на путях научного реализма. Ближайшими союзниками социологии Майков называл историю и статистику (5. С. 603, 610]. Эта новая наука, по его убеждению, возникает в силу политической и междисциплинарной необходимости, а не каприза или произвола того или иного теоретика [9. С. 2, 17, 61-62].
Выводы Майкова оказались вполне пророческими. В том же году лекции Конта в Париже слушало несколько русских - Н. М. Сатин, Н. Г. Фролов, В. П. Боткин и другие. Они сообщили о своих впечатлениях Н. Огареву, а тот - В. Белинскому и А. Герцену. Отношение к замыслам Конта было неоднозначным, но одна из его идей - создание социологии как самостоятельной науки о закономерностях эволюции и функционирования социальных систем - постепенно пробивает себе дорогу в Россию. Однако реализация замыслов Майкова была заморожена внешними политическими обстоятельствами.
Революция 1848 г. в Западной Европе напугала и без того консервативное русское правительство, что самым неблагоприятным образом отразилось на положении русской науки и высшего образования. Общее количество студентов было сокращено, университеты лишились права избирать ректора из среды профессоров, были закрыты повсюду кафедры философии, за преподаванием гуманитарных наук был усилен надзор, запрещено преподавание права западно-европейских стран, запрещены без цензурного рассмотрения выписка заграничных изданий, отменены командировки ученых в Европу и сочинения О. Конта были изъяты из государственных библиотек. И только с начала бО-х годов заветы Майкова подхватила большая группа исследователей, среди которых следует выделить хронологически первых - Э. Ватсона и П. Лаврова.
2. Эрнст Карлович Ватсон (1839- 1891)
Э. К. Ватсон, хорошо знавший многие европейские языки и обладавший прекрасными способностями быстро разбираться в сложнейших теориях, фактически взял на себя выполнение одной из рекомендаций Майкова - критически ознакомиться с социальными теориями Запада. И выполнил эту задачу превосходно, предоставив русскому читателю очерки творчества отцов позитивизма - О. Конта и Д. С. Милля. Их теории излагались Э. Ватсоном ясным языком с помощью биографического метода и вводили в существо того нового, что привнесли оба мыслителя в обществоведение XIX столетия.
Предки Э. К. Ватсона были обрусевшими выходцами из Шотландии. Его отец слушал курс в нескольких наших университетах и по окончанию работал провинциальным врачом, дожив до преклонных лет. Детство Э. Ватсона прошло с родителями, часто переезжающими по городкам Московской, Смоленской и Курской губерний. В 1848 г. он был отдан во вторую московскую гимназию, бывшую в 50-е годы лучшей классической гимназией во всем московском учебном округе. Гимназистом, с 14 лет он начинает работать репетитором, чрезвычайно гордясь своими ранними трудовыми деньгами.
В 1856 г. Ватсон с золотой медалью окончил гимназию, получив право без экзаменов поступать в университет. Ватсон избрал историко-филологический факультет Московского университета и в I860 г. заканчивает его со степенью кандидата. По отзывам близко знавших его людей, в студенческие годы он увлекался шахматами и музыкой, хорошо музицировал и редкий свободный вечер не проводил на галерке оперного театра.
После окончания университета, по рекомендации декана факультета С. М. Соловьева, Ватсон получил место учителя всеобщей и русской истории в старших классах Первого московского кадетского корпуса, многие воспитанники коего были старше своего учителя, которому исполнился тогда 21 год.
С 1861 по 1881 г. Ватсон посвятил себя публицистике в ряде периодических изданий. Несколько месяцев он заведовал "Земским обозрением", писал в "Русских ведомостях", "Голосе", вел политическую хронику в "Неделе", печатал большие статьи в "Русской мысли", "Северном вестнике". Особенно долго он был обозревателем газеты "Молва". Знание языков давало ему возможность внимательно следить по материалам зарубежной прессы за общественно-культурной жизнью Англии, Германии, Франции и Италии и знакомить русского читателя с нею. Одновременно переводит романы В. Гюго, философско-исторические работы Г. Брандеса, исследование П. Бурже "Очерки современной психологии". Перегруженность работой не прошла бесследно, тем более, что много лет он вообще не имел отпуска. Здоровье было подорвано, и по совету врачей он на полгода уезжает за границу, но и там не прекращает умственной деятельности.
Вернувшись в России), Ватсон по заказу издателя Ф. Павленкова для его знаменитой серии "Жизнь замечательных людей" написал биографию А. Шопенгауэра, стал готовить материалы для биографии Савонаролы и Конта. Но в 1881 г. смерть прервала эти планы. Похоронен он был на Волковом кладбище, на так называемых литературных мостках. Демократическая печать в многочисленных некрологах отмечала, что Э. К. Ватсон принадлежал к тем немногим, чья смерть оставляет прискорбный пробел в культуре.
Каковы же социологические темы, волновавшие Э. К. Ватсона? Отметим три наиболее главные: положение западно-европейского рабочего класса, роль великих людей в истории и анализ теоретических взглядов Конта и Милля. Хотя темы разноплановые, но связаны общей мировоззренческой ориентацией позитивизма.
В первой теме Ватсон невольно присоединяется к научным разработкам Майкова, хотя стиль и содержание исследований каждого сильно различались. Манера Ватсона не прогнозирующая, а констатирующая, но сближало их чувство глубокой симпатии к трудящимся людям. Он публикует серию развернутых статей: "Вопрос об улучшении быта рабочих в Германии" (1863 г.), "Рабочие классы Англии и манчестерская школа" (1864 г.), "Стачки рабочих во Франции и Англии" (1865 г.). В них он выступает сторонником резкого улучшения материального положения рабочих масс, предоставления им права на самозащиту, на развитие классового самосознания и политической самостоятельности. Анализирует причины провалов в стачечном движении. Никаких народнических или марксистских крайностей в оценке капитализма у него нет.
Тема "великих личностей" в истории породила в прошлом столетии обширную литературу в разных странах. Ватсон не разделял расхожее мнение о решающей роли этих людей (царей, жрецов, полководцев, политиков и т. п.) в истории. Он вслед за Боклем склоняется к мысли, что все подобные деятели скорее не творцы своего века, а творения его, что применяемые ими социальные действия есть следствие общественного прогресса, а не причины его. Он иллюстрировал эту мысль анализом деятельности Ю. Цезаря, Николая I, А. Линкольна.
Ватсон полагал, что движение народов по пути прогресса неравномерно и зависит от трех обстоятельств: от суммы новейших знаний, приобретенных наиболее развитыми духовно людьми каждого народа (таковым знанием для своего времени он считал позитивизм); от направленности этих знаний (позитивная, научно обоснованная переделка природы, общества и культуры) и от степени распространения этих знаний во всех слоях и классах общества (система позитивистского воспитания). Вот почему Ватсон, считая Конта и Милля идейными новаторами, в 1864-1865-е гг. приступает к подробному разбору их мировоззрения.
В России накопилась к началу XX в. большая литература о Конте, откликов на его идеи было больше, чем на какого-либо другого западного социолога [10]. Но обширный этюд Ватсона "Огюст Конт и позитивная философия" является не только одним из ранних, но и, пожалуй, на редкость информационно интересным [13. С. 306-392].
Какова его фактическая основа? Ватсон опирался на все главные труды самого Конта и работы его учеников и последователей за 1853-1864 гг. (Е. Литтре, Ч. Пелларина, Ж. Робине, Д. Милля и других), т.е. демонстрировал новейшую литературу своих лет. Он предложил позицию, которая потом разделялась практически всеми позитивистами в России - сочувствие к "Системе позитивной философии" и антипатия, неприятие "Системы позитивной политики". Фактически это отвечало замыслу Майкова о критическом усвоении идей Запада при создании отечественной социологии. Ввиду цензурных гонений в 6О-е годы на материалистически прочитанный позитивизм Конта, статья Ватсона была, к сожалению, опубликована только после его смерти.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
