История социологии книга Голосенко Козловский (853703), страница 5
Текст из файла (страница 5)
Русская социология в своем развитии и функционировании с конца бО-х гг. XIX в. до середины 20-х гг. XX в. прошла три стадии. Некоторые из явлений сменялись, некоторые сложно сосуществовали и взаимодействовали. Первая стадия - возникновение "новой науки" (конец бО-х-конец 80-х годов) характеризуется своеобразным исследовательским азартом, энтузиазмом. Один за другим в печати начинают обсуждать всевозможные "социальные вопросы": рабочий, земледельческий, национальный, женский и т. п. Правда, граница между обыденным, житейским социальным знанием и научным крайне зыбка, цели исследования абстрактны, сбор материала и обобщение его методологически поспешны на этом хаотическом поприще возникшей новой науки.
Г. Зиммель считал, что на первой стадии становления социологии неизбежно проявляется своеобразный "научный авантюризм" - в силу моды этикетка "социология" приклеивается к чему угодно, складываются напряженные, враждебные отношения со стороны сложившихся гуманитарных наук - истории, правоведения, политической экономии и др. Вот почему новая наука, будучи "Золушкой" в российских государственных университетах, перекочевывает в редакции журналов, в публицистику. Подобная неакадемическая форма социальной мысли и воображения весьма характерна для России того времени [40. С. 36-38).
На этой начальной фазе были явные издержки, наиболее бессодержательными оказались "шумные набеги" натурализма, призывавшего решать все социальные вопросы, опираясь на биологию. Это мнение в те годы имело широкое хождение среди русской интеллигенции. Косвенно это подтверждают слова главного героя повести А. Чехова "Дуэль" о самом себе: "Я - зоолог или социолог, что одно и то же". Но были и не столь упрощенные заявки. Так, знаменитая субъективная школа. с ее ориентацией на социальную психологию сказала свое самое главное именно на первой стадии - в 1870-1873 гг.
На первой стадии русская социология выступает в виде следующих позитивистских подходов: органицизм (П. Лилиен-фельд, А. Стронин и другие), который быстро потерял идейный кредит; географическая школа (А. Щапов, Л. Мечников и другие), психологизм (субъективная школа: П. Лавров, Н. Михайловский, Н. Кареев. С. Южаков и другие: социопсихизм: Е. Де Роберти); историческая социология (В. Ключевский). Как бы ни были очевидны сегодня многие просчеты всех разновидностей позитивизма, отметим ряд содержательных аспектов новой общественной науки, создаваемой им.
Вместо стереотипов традиционной историографии ("великий человек", его "исторические" фразы и деяния) внимание исследователей переключается на процессы и состояние общества в на взаимодействие разных сторон социального целого - общественных политических, бытовых и культурных учреждений. Этот усложненный взгляд помогал сформулировать новые гипотезы и по-новому "прочитать" уже известные фактические данные. Вот почему на этой фазе позитивистская социология рассматривается как "естественная наука о человечестве", использующая все прочие науки как склад фактов и эмпирических обобщений для разработки собственных абстрактов социальной статики и динамики [41. С. 149].
Однако эта же методологическая установка, давая известные преимущества социологии перед старой историографией, не способствовала наведению порядка в ее собственном доме, мешала ее самосознанию. Наблюдатели процесса возникновения науки жаловались: "В нынешнем виде социология есть груда описательных материалов, частично разработанных, частично весьма мало тронутых научной критикой, да такая же груда слов, гипотез, теорий, имеющих целью в этих материалах разобраться. вывести из них систему аргументированных обобщений " [40. С. 34].
Решение этих сомнений и было предпринято на второй стадии. Ее можно назвать стадией "теоретико-методологической критики", она хватила все порождения предыдущей стадии: критика шла как в рамках возникших школ и направлений и с целью их укрепления, так и между ними с целью закрытия тупиков. В 1890 -1900-е гг. - резкое интеллектуальное оживление, складывается марксизм и антипозитивистские ценностные подходы. В теоретико-методологических спорах этой поры ясно вырисовывается понимание, что попытки ранних позитивистов создать новую науку (выпустив два-три поспешных манифеста) - наивность, что социологическая наука еще находится в строительных лесах. В ответ растет критическое внимание к основным понятиям - общество, народ, классы, идеалы, интеллигенция и т. п., казавшихся столь ясными и понятными на первой фазе; переформулируется соотношение с другими гуманитарными науками, некоторые представители которых начинают признавать плодотворность социологической точки зрения в той или иной из них; резко критикуется натуралистический редукционизм.
Лидером антипозитивизма с упорной защитой методологических принципов, получивших позднее название "историзма", выступило неокантианство: А. Лаппо-Данилевский, Б. Кистяковский, П. Новгородцев, В. Хвостов, Л. Петражицкий и другие [42].
Борьба неокантианства с позитивистами привела к тому, что первое десятилетие XX в. дает нам наиболее дифференцированную картину течений русской социологии, хотя антипозитивистские атаки были отбиты, позитивизм неизбежно меняется, появляется непозитивизм (Г. Зеленый, П. Сорокин, А. Звоницкая. К. Тахтарев, В. Горохов, В. Пипуныров и другие) с сильной ставкой на эмпирические исследования, функционализм, сциентизм [43]. На этой стадии начинают работать новые противоречия: борьба между многочисленными конкурирующими теориями в рамках немарксистской социологии и их совместная борьба с марксистской социологией.
С наличием противоречий этого рода очень многое сообразуется на втором и третьем этапах эволюции социологии, а вопросы "между кем и по каким проблемам идет критика?" неизбежно приводят к проблеме теоретико-методологической дифференциации исследований и направлений, к фиксации их научной значимости. Роль полемики между ними, даже если она была временами односторонней и даже несправедливой, была в итоге все равно полезной, так как помогала самим социологам уяснить философские истоки их работы, мировоззренческие сдвиги в обществе, отказаться от явных просчетов, ошибок и в снятом виде усвоить ( или по крайней мере учитывать) противоположную точку зрения. Вот почему простого соотнесения имени социолога с тем или иным направлением или школой, несмотря на откровенную авторскую самоаттестацию, часто недостаточно для выяснения существа многих полемических событий этой стадии. Для этого необходимо представить ее окончательные результаты, которые в огне критики отливались в структурные теоретико-методологические позиции, составляющие социологические парадигмы, сложно дифференцирующие некоторые направления и выявляющие векторы личной идейной эволюции ряда ведущих социологов. Их конструирование, осмысление их влияния на сегодняшнее и предсказание завтрашнего состояния социологии тех лет составили очередной, третий этап ее развития, который можно назвать этапом "методологической консолидации". На этом этапе создаются теоретические и эмпирические уровни, резко интенсифицируется процесс приращения знания в целом. За первое десятилетие XX в. количество социологических публикаций выросло почти в три раза в сравнении с последним десятилетием XIX в., составив более тысячи наименований. Именно в это десятилетие успешно разворачивается процесс институционализации русской социологии.
Формирование теоретического уровня шло по трем мировоззренческим параметрам: позитивизму, антипозитивизму и неопозитивизму, в каждом из которых необходимо выделить расслоение по социальной онтологии (т.е. трактовка социологами проблемы социальной реальности и законов ее функционирования и развития) и социальной гносеологии ( т.е. трактовки ими же возможности познания социальной реальности теми или иными методами). Схематически представленные русской историей ответы дают десять четких теоретико-методологических позиций, часть из них была альтернативная и составляла диспозиции социологической теории.
В истории социологии от Конта до наших дней обнаруживаются две различные трактовки социальной реальности - реализм и номинализм и серия эклектических переходов между ними. Согласно реализму, общество есть сверхиндивидуальное, реальное органическое единство, первичное относительно индивида с исторической, логической и моральной точек зрения. Баланс составных частей этого единства - продукт действия исторических сил, имеющих длительные и естественные корни в прошлом, менее всего их можно рассматривать как артефакты.
Индивид, как мы его знаем, никогда не существовал вне этих сил и единства их проявлений ( точнее, вне этого единства он был бы либо Богом, либо животным). Только через общество или то, что социологии называют "процессами социализации" индивид становится личностью.
Социологический реализм имел сторонников как среди позитивистов (в рамках натуралистического холизма XIX в. шли долгие споры о главных системообразующих "факторах" социальной реальности - географических, демографических, биологических, расовых и т. п.), так и некоторых антипозитивистов чаще всего на культурологической подкладке. Противоположным реализму (с его культом организмичности) был номиналистический подход, "социологическая монадология", трактующая социальную реальность как серию взаимодействий индивидов; самодостаточных, исходных в этом взаимодействии моментов, а концепт общества толковался откровенно механически как совокупность этих взаимодействий и личностей. Отсюда культ воинствующего индивидуализма, психологичности, субъективизма Приверженцами "социологической монадологии" были некоторые позитивисты, многие антипозитивисты и неопозитивисты хотя, разумеется, с разной аргументацией.
Не менее дифференцированная картина обнаруживается в вопросах социальной гносеологии, то есть в вопросах - можем ли мы научно познать социальную реальность, в чем отличие этого вида познания от житейских, обыденных представлений о ней, или вненаучных - религиозных, философских, художественных и, наконец, с помощью каких методов мы можем адекватно достичь научного социального знания? В целом, опуская малозначительные детали, в истории социологии вновь обнаруживается альтернативная позиция.
С одной стороны, методологический объективизм, реализуемый позитивистами и неопозитивистами, чаще всего ориентированными на методы естествознания, количественные процедуры, и некоторыми антипозитивистами, стремящимся придать теоретическому обществоведению форму новейшей социальной философии, снимающей старую дилемму философии и социологии. С другой стороны - методологический субъективизм, вербующий сторонников прежде всего среди антипозитивистов, но пользующийся кредитом среди некоторой части позитивистов (психологический редукционизм). Порядок сосуществования и борьбы этих выше позиций и диспозиций составил единое мыслительное пространство русской социологии, представленное в последующей схеме.
Позитивизм Антипозитивизм Неопозитивизм
СОЦИАЛЬНАЯ ОНТОЛОГИЯ
1. Позитивистский холизм (органицизм, географический и демографический детерминизм, "социологический ряд" Де Роберти и др. ). Естественные законы социальной материи (эволюционализм)2. Политическая монадология (субъективная школа, психологисты: Н.Коркунов и др.). Естественные законы с моральной санкцией. 3. Антипозитивистский холизм (социальная философия С. Франка, Л.Карсавина, неогегельянство Б.Чичерина, неославянофильство Н. Данилевского, К. Леонтьева). Универсальные законы организмичности (философская трактовка).4. Антипозитивистская монадология (неокантианство). " Естественное право". Необходимость и должное. 5. Признание необходимости синтеза холизма и монадологии, но объективно преобладает сползание на рельсы монадологии (П. Сорокин, К. Тахтарев). Функциональные законы.
СОЦИАЛЬНАЯ ГНОСЕОЛОГИЯ
6. Позитивистский методологический объективизм (все разновидности натуралистического редукционизма, плюрализм Ковалевского, монизм Де Роберти).7. Позитивистский методологический субъективизм (субъективная школа и вседругие виды психологического редукционизма в позитивизме: ранний С.Франк, Л. Оболенский и др.). 8.Антипозитивистский методологический объективизм (неогегельянство, неославянофильство и др.).9. Антипозитивистский методологический субъективизм (неокантианство). 10. Методологический объективизм неопозитивизма (сциентизм, критика интроспекции). Защита количественных методов исследования.
Что же конкретно помогают выявить эти позиции ?
Во-первых, совершенно очевидно, что национальная мысль шла в русле мировой социологической мысли, составляя ряд общих и актуальных для своего времени тенденций, позиций и диспозиций. Причем русские ученые постоянно стремились осмыслить это обстоятельство. Совершенно очевидно, что главная колея развития социологии в России была именно позитивистской. Позитивисты и начали этот процесс, многие пережили и его окончание. Они же дали в количественном отношении самую обильную часть русской социологической литературы. Да и не только количественную! Многие из них стали социологами мировой известности (П. Лилиенфельд, Я. Новиков, М. Ковалевский, Н. Кареев, Е. Де Роберти, П. Сорокин и др.).
Во-вторых, наряду с общими обнаруживаются и некоторые специфические черты. Так, любопытный особенностью русской социологии было появление в ней ранее, чем в науке какой-либо другой страны, позитивистской монадологии и методологического субъективизма (в лице субъективной школы), споры вокруг которой оставили глубокий след на второй и третьей стадии развития русской социологии. Другой особенностью была заявка неопозитивизма (прежде всего в лице бихевиоризма) на синтез социологического холизма и монадологии, в то время как подавляющая часть всех других вариаций этого направления в разных странах стояла на позициях монадологии, элементаризма.
В-третьих, сами участники исследуемого нами процесса придавали позиционным разногласиям (особенно в горизонтальном разрезе - позитивизм, антипозитивизм и неопозитивизм) значение принципиально различных, полярных решений. И это верно исторически. Так, все онтологические позиции признавали наличие законов общественной статики и динамики, однако толкование их сущности и сочетания необходимости с моральной оценкой широко варьируется в каждой позиции.
Между тем было и объективное общее, особенно четко выявляемое в ходе конфронтации с марксизмом. Такова известная методологическая близость позиций седьмой и девятой, в частности, субъективной школы и неокантианства. Факт этот был отмечен еще раньше М. Ратнером, С. Гальпериным, Ивановым-Разумником, Н. Кареевым и Н. Рожковым, но должного объяснения ему тогда, естественно, не могли дать. А между тем оба постоянно полемизирующие между собою направления в своей глубине опирались на психологический редукционизм в решении большинства вопросов, хотя и прибегали к разным аргументам и философским традициям. Факт идейного родства подобного рода не столь уж большая неожиданность, если вспомнить признания самого Конта: "Я всегда смотрел на Канта как на очень сильный ум, как на метафизика, всего ближе подошедшего к положительной философии" [44. С. 142].
В-четвертых, историческая реализация каждой теоретико-методологической позиции никогда не воплощалась абсолютно в "чистом" виде; в типологизации такого процесса как познание, в разложении сложных явлений его на простые, - учит диалектика, - нет признаков, образующих абсолютные границы познавательной деятельности, а только - относительные, подвижные, изменчивые. Задача историка мысли выяснить эти конкретные "детали", а они многообразны: то это личные амбиции представителей одной и той же позиции друг к другу, то осознание относительности или несостоятельности разделяемой до недавнего времени позиции и т. п.
Здесь обнаруживаются любопытные теоретические совмещения (так, у главы субъективной школы Н. Михайловского были остатки, осколки натуралистического холизма), обнаруживается дух соперничества (так, например, основатель русского бихевиоризма Г. Зеленый остро критиковал одного из талантливых исследователей этого же направления - П. Сорокина), обнаруживается логика личной идейной эволюции, ряд социологов циркулировал, переходя из одной позиции в другую (в частности, С. Франк из седьмой позиции перешел в восьмую). И, наконец, некоторые теоретики осознали необходимость широкого синтеза, интеграции этих позиций и диспозиций. Усилиями сторонников подобного синтеза возникла ретроспективная ориентация, все стремились писать историю социологии с оправданием задуманного синтеза. Причем эти работы одновременно стали учебниками, так как в специфической форме в них фиксировалась общепризнанная в социологическом знании точка зрения каждого автора. Так, Н. Кареев стремился синтезировать все разработки субъективной школы, а В. Хвостов - неокантианства, замысел перекрестной интеграции позитивистских позиций предложили в начале XX в. М. Ковалевский и Е. Де Роберти, а антипозитивистские в 20-е годы - С. Франк. Наконец, в конце ЗО-х годов вариант еще более широкого синтеза позитивистских и антипозитивистских позиций предложил П. Сорокин в своей знаменательно названной им "интегральной социологии", значение которой может быть правильно понято именно в контексте всей русской социологии.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
