torgovec-pushkami (522879), страница 50
Текст из файла (страница 50)
Сара Вульф. Серые глаза с зеленой прожилкой, Красивые сухожилия. Да, я помню ее. Что я чувствовал на самом деле? Любовь? Ну разве на это можно вообще ответить.' А? Просто Торювец пушками 379 я недостаточно знаком с этим состоянием, чтобы вот так вот взять и припшнлнть на грудь ярлык Любовь — всего лишь слово. Звук. Его ассоциация с конкретным чувством условна, несоизмерима и в конечном счете бессмысленна. Нег, придется вернуться к этому позже, если вы, конечно, не против. А как насчет жалости? Мне жалко Сару Вульф, потому что...
потому что — что? Да, она лишилась сначала брата, затем — отца, а теперь сидит взаперти в башне-темнице и ждет, пока Чайльд-Роланд разберется со своей складной стремянкой. Наверное, ее можно пожалеть — за то, что выбрала меня в качестве своего избавителя. Дружба? Ради всего святого, я ведь едва знаком с этой женщиной! Так что же тогда? — Я люблю ее. Сначала я услышал, как кто-то ответил за меня, и лишь потом сообразил, что это был я сам. Соломон прикрыл глаза — так, словно оплгль получил неверный ответ, — а затем медленно и неохотно двинулся к столику у стены.
Взяв оттуда небольшую пластмассовую коробочку, он на мгновение застьш, будто все еще сомневался, отдать ли коробочку мне или зашвырнуть ее за дверь прямо в снег. А затем принялся рыться в карманах. Не знаю, что он там искал, но нашлось оно в самом последнем кармане. Я успел подумать, как все-таки приятно видеть, что такое случается не только со мной, но туг Соломон извлек маленький фонарик Сунув фонарик вмесге с коробочкой мне, он по- 580 Хью Лори вернулся спиной и отошел в сторону, словно предлагая мне самому решать, что с этим делать, Что ж, я открыл коробочку. Конечно, я открыл ее. А разве не так обычно посгупают с закрытыми коробочками, которые вам суют? Вы берете их и открываете.
В общем, я поднял желтую пластиковую крышку — и мое сердце сжалось еще сильнее. В коробочке было несколько слайдов, и я почему-то уже знал — причем знал наверняка, — что мне не понравится то, что я сейчас увижу, Выдернув первый слайд, я направил иа него фонарик Сара Вульф. Ошибиться невозможно. Солнечный день, черное платье, выходит из лондонского такси. Хорошо. Вполне логично.
И ничего предосудительного. Сара улыбается — широкой, счастливой улыбкой, — но что с того? Улыбаться еще никто не запрещал. Все нормально. Я и не ждал, что она будет рыдать в подушку круглыми сутками. Так Смотрим дальше. Расплачивается с водителем. Опять же — ничего предосудительного. Покатался — заплати. Такова жизнь. Снимали телевиком — как минимум 135-мм, а может, и помощнее. Зачем кому-то надо было утруждать себя?.. Ага, идет от такси к тротуару. Смеется. Таксист пялится на ее задницу. Будь я на его месге, делал бы то же самое.
Она всю дорогу пялилась на его шею — так чего б ему теперь не попялиться на ее задницу? Равноценный обмен. Хотя, нет, наверное, не совсем равноценный, но никто и не говорил, что мы живем в идеальном мире. Торговец пушками 381 Я взглянул на спину Соломона. Тот стоял, понурив голову Следующий слайд, пожалуйста. Мужская рука. Точнее, рука и плечо в темносером коспоме. Тянется к ее талии, а Сара откинула голову, готовая к поцелую. Улыбка еще шире. Ну и что с того? Мы же не пуритане. Разве не может женщина выйти с кем-то пообедать, проявить вежливость, обрадоваться встрече? Не значит же это, что надо, черт возьми, сразу орать и звать на помощь полицию?! Ага, теперь они обнявшись. Ее голова ближе к камере, так что его лица не видно.
Но они определенно обнимаются. По-взрослому, в полную силу Похоже, это не ее банковский менеджер. И что с того? Идут нам навстречу, все так же в обнимку. Не могу разглядеть его лица из-за случайного прохожего, перекрывшего обзор. Лицо смазано. Но зато ее лицо! А что ее лицо? Что там? Рай? Блаженство? Радость? Восторг? Или простая вежливость! Следующий и последний слайд. Ой„здрасьте, — думаю я про себя. — А вот и мы» — Ой, здрасьте, — восклицаю я вслух — А вот и мы. Соломон так и стоит спиной. Мужчина и женщина идут прямо на камеру,и я знаю обоих.
Женщине я только что признался в любви, пусть и не до конца уверенный в своих чувствах, А последние секунды эта уверенность стремительно таяла Что же до мужчины... да, точно. 582 Хью Лори Высокий. Интересный. Такими бывают люди, немало повидавшие на своем веку. Дорогой коспоьь И улыбка. Они оба улыбаются. Улыбаются с размахом. Улыбаются так откровенно, что кажется, будто у ннх вот-вот лица треснут пополам. Разумеется, я хочу знать, с чего бы это онн, мать вашу, так веселятся. Если из-за какого-нибудь анекдота, то и я не прочь его послушать и уж тогда сам решу, стоит ли шутка того, чтобы так прижиматься к нему.
Анекдота мне, разумеется, никто не рассказал. Но я почему-то был уверен на все сто, что он бы меня не рассмешил. Этот тип на снимке, который обнимал мою возлюбленную из башни-темницы, который смешил — не просто смешил, а наполнял ее смехом, удовольствием и, кто знает, может, даже собственными частичками, — был не кем иным, как Расселом П. Барнсом. Собственной персоной.
Тут я предлагаю сделать небольшой перерыв. Увидимся снова после того, как я швырну коробочку со слайдами через всю комнату Жизнь состоит из слез, ездссюе и улнбо~, нулснеи ездсии щзеойладают О Генри Я рассказал Соломону все Я просто не мог поступить иначе Видите ли, Соломон — очень толковый мужик, один из самых толковых, кого я только знаю, так что было бы глупо не воспользоваться его интеллектом До фотографий я, в общем-то, действовал сам по себе, в одиночку прокладывая свою борозду Однако пришло время признать, что мой плуг только и делал„что вихлял из стороны в сторону, пока не напоролся на угол сарая Когда я закончил, было уже четыре часа утра Задолго до этого Соломон развязал свой рюкзак и достал оттуда целую прорву всего, без чего, похоже, не может обойтись ни один Соломон на свете Термос с чаем и две пластиковые чашки, по апельсину на каждого, нож для кожуры и полфунта молочного шоколада «Кэдбери» Пока мы ели, пили, курили и осуждали курение, я выложил ему всю историю про Аспирантуру»вЂ” с самого начала и до самой середины Что на са- Хыо Лори мом деле я вовсе не вкалывал на благо демократии.
Что вовсе не трудился ради того, чтобы мирные граждане спокойно спали в своих постелях, а мир во всем мире процветал. Нет, занимался я совсем- совсем другим — торговал оружием, вот чем я занимался. А значит, и Соломон занимался тем же самым. Я бьи продавцом оружия, торговым агентом, а Соломон — кем-нибудь из отдела маркетинга. Я знал, что подобное ощущение по душе ему не придется. Соломон слушал, кивал и задавал нужные вопросы — в нужном порядке и в нужный момент. Я не мог определить, верит он мне или нет,— хотя, с другой стороны, мне и раньше с Соломоном это никогда не удавалось. Да и вряд ли когда- либо удастся, Закончив рассказ, я откинулся на спинку стула.
Я вертел в руках квадратики шоколада и вяло думал о том, что тащить Кэдбери» с собой в Швейцарию равносильно тому, чтобы заявиться в Ньюкасл с мешком своего угля. Впрочем, нет, не равносильно. Со времен моего счастливого детства качество швейцарского шоколада заметно ухудшилось, и теперь он годится разве что на подарки не особо любимым тетушкам. Зато Кэдбери — этот бьет все мировые рекорды, он и лучше и дешевле любого другого шоколада. По крайней мере, на мой взгляд.
— Да уж, командир. История, прямо скажем, та еще! Торговец пушками Соломон уставился в стену Будь там окно, он, вероятно, уставился бы в него. Но окна не было. — Точно, — согласился я. Итак, мы вновь вернулись к фотографиям, размышляя, что же они могут означать, Мы допускали и постулировапи; мы предполагали и сыпали всевозможными «может быть, и а что, если», и а как насчет этого . И когда снег, напитавшись утренним светом, принялся пропихивать излишки под дверь и сквозь ставни, мы решили, что охватили все возможные точки зрения.
Гипотез у нас получилось три. Плюс, разумеется, целая куча побочных версий. Однако в тот момент мы чувствовали, что вопрюс надо решать с размахом, так что все побочные версии мы смели в три основные кучки, которые распределились так он пудрит ей мозги; она пудрит мозги ему; никто никому ничего не пудрит, а просто они полюбили друг друга — парочка земляков-американцев, вместе коротающих долгие вечера в чужом городе, — Если это она пудрит ему мозги, — начал я уже, наверное, в сотый раз, — то с какой целью? То есть чего она хочет этим добиться! Соломон кивнул, а затем быстро потер лицо руками. — Поспсоитальная исповедь~ — Он даже поморщился от собственных слов.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
