postel (522875), страница 6

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 6)

Когда я была совсем маленькой и еще не умела читать, он их просто рисовал. Вот почему Красная Шапочка у меня всегда ассоциируется со мной, Бабушка — с моей собственной бабушкой, а у Волка зубы и глаза были как у соседа с третьего этажа в нашем пОдъезде. «Девочка сО спичками» Лндерсена, «рассказанная» рисунками мОегО Отца, пришла в двадцати четырех прОнумерОванных тОлстых письмах. Этими письмами отец пытался компенсировать свое отсутствие.

Хотя вовсе не был обязан. Может быть, это и странно, но я любила его именно отсутствовавшего. Это совсем не так трудно. Требуется лишь немного смирения, щепотка илиозий и капля времени. Моя мать никогда была настолько смиренной, чтобы ему это время. никогда не говорила отцу, что любего. Только раз написала это. Когда бабушка — его мать — умерла, а он где-то возле Новой Зеландии и не мог ощаться с ней. Может, не надо было ть ему тогда об этом. Да и говорить ловеку, что любите, только ради того, бы утешить его, не следует. Написать сала, а сказать не успела.

После этополучила от него только одно письмо, н исчез. И хоть я помню текст письма "'-'-' НВ -.'— дать МОЯ "~.*; 1.. := был пОпр , писа Ч'ГО И О наизусть, я иногда достаю его и перечитываю. Снова и снова, исполненная веры, , что, может быть, все-таки между строчек отыщется закодированное «прощай». По: ка что ничего такого не нашла. Я даже не ; знаю, где его могила. И теперь все моря .'-. представляются мне кладбищами... ный стол, покрыв, как саваном, фотографию твоей жены...

Потом, готовая к любви, облачившись в наготу и греховность, я вся превратилась в губы, грудь, бедра, ягодицы, плечи и ладони. Ведь ты это во мне любишь больше всего, правда? Одурманенная тем, что ты делаешь со мной, я не заметила, что в твоем списке эмоций — о, как тебе претило, когда их совершенно, как ты считал, <<ненаучно>> называли чувствами1 — вообще не бьио любви! Бьии вожи наслаждение, были страсть и страх, стыд, грусть, уВажение, презрение, печаль и радость, но любви в этом твоем рейтинге чувств не было совершенно. Даже если ты не веришь в любовь, что тебе стоило тогда придумать ее и добавить в свой список! Хотя бы для меня.

Молодые женщины, впервые отдающиеся (так это, матери!) демон. Даже те жалкие несколько градусов в моем любимом красном вине ты всегда считал наркотиком, от которого я нахожусь в зависимости и который изменяет мою личность. Понятно, что изменяет. Да я и сама страшно уди- ВИЛОСЬ СВОЕИ ИЗМЕНЕННОИ ЛИЧНОСТИ, КОГДЗ в тот раз села перед тобой на письменный СТОЛ. Помнишь, когда это было? Конечно нет. Л я вот помню.

Ты в тот день был такой несчастный. Л ты знаешь, что, когда ты несчастен, ты становишься лучше как человек? Я заметила это в самом начале нашего знакомства. Это, видимо, какаято общая закономерность. Может, поэтому несчастные люди так легко вызывают у других симпатию. Твой отец во время понедельничного институтского собрания. на повышенных тонах обратился к тебе со словами «уважаемый господин : доктор». Воцарилась тишина. Мы знали, что произойдет. Твой отец позволял себе - повышать голос, только когда обращался к тебе. И только когда собирался тебя критиковать. Других он мог и ругать, и хвалить (заметь, тебя он никогда не хвалил), но всегда делал это спокойно и без упоминания ученых званий.

Я тогда посмотрела на тебя. А ты, как пристыженный маленький мальчик, понурил голову, молча кусал губы и сжимал кулаки в ожидании очередной взбучки. Если бы это был не твой отец, ты наверняка нашелся бы что ответить, а потом вышел бы из зала, хлопнув дверью. Как тогда, когда декан позволил себе несравнимо менее ост, рую критику. Но это был твой отец. Ва:- ши отношения были — назовем это, от: талкиваясь от твоей дефиниции люб- ви, странным сплавом эгоизмов. Сво его рода взаимной токсической зависимостью, о которой ты не отваживался, а твой отец не хотел говорить, потому что для него ты продолжал оставаться неловким мальчиком, нуждавшимся в опеке.

С одной стороны, ты хотел быть таким, как он, а с другой — ты не мог простить себе, что во всем, что бы ты ни делал, становишься так на него похож. К тому же твоЙ Отец все ельце был слишком молодым, чтобы на него смотреть как на чудака- профессора «на излете», которого надо просто переждать, как насморк. Этой его вечноЙ молОдОсти ты тоже завидовал.

Сначала самыи молодои профессор, потОм самыЙ молОдоЙ декан и, накОнец, самый молодой ректор института. Мало кто из посторонних верил, что ты его сын. Студентки тоже не верили. Да ты и сам мог у курилки перед институтом слышать их сплетни о твоем отце. ~<Он меня так заводит, что только и мыслей чтобы перепихнуться...» Такой обрывок разговора в один прекрасный день долетел и до твоих ушей. Ты мне рассказывал об этом так взволнованно и даже испуганно, будто девушка не шутила, а взаправду хотела соблазнить его; вот только докурит и сразу. Тогда я не смогла понять этого.

: Сегодня, точно зная причину алкоголиз: ма твоей матери, все больше и больше выталкиваемой из его жизни очередными его любовницами, я смотрю на это совсем другими глазами. И еше сильнее хочу о тебе забыть. Ну что, вспомнил наконец тот вечер? Чем я на самом деле отличаюсь от той студентки? Разве только тем, что не курю. И тем, что это была вовсе не шутка. И что это был ты, а не твой отец. Тогда, два года назад, я не оценила в полной мере значения твоей жены. Молодой, красивой женщины, у которой можно было тебя отбить. В этом мире даже у крыс бывают гонки.

Я увела уже двух мужиков у других женщин и не видела причины, по которой для твоей жены я должна бы- ЛО СДВЛЗТЬ ИСКЬЮ~СКИС. Л главное, я любила тебя. Я понимаю, как примитивно это звучит, но тогда я еще относилась к любви как к железному оправданию любой подлости. Так наверняка думает большинство любовниц. Поэтому-то я и пришла в тот вечер к твоей комнате и стала красть тебя у нее. Сначала я хотела украсть ее тайну. Сам факт, что ты будешь меня — как и я тебя — целовать, раздевать и трогать, не слишком действовал на мое воображе- разведенными ногами.

И эта особа осмеливается устраивать для тебя семинар на тему верности~ Видишь, до чего ты меня довел (в этом месте тебе должен слышаться циничный смешок)? Из нашего романа (согласен, что это можно так назвать?) я вышла измотанная, разбитая, израненная и униженная. Это правда. Но зато я научилась нескольким важным вещам. И сейчас я продемонстрирую тебе свои знания. (Не ты ли говорил, что хранить знания только для себя — признак надменности?) Когда мы бывали — во всех смыслах — вместе, я находилась рядом с тобой, словно мифическая нимфа Эхо, влюбленная в Нарцисса.

С тех пор как я познакомилась с тобой, я перестала говорить собственным голосом. Самая большая моя ошибка состояла в том, что твою самовлюбленность и твое самомне- :. ние я пр .- лось, что : Нарцисс":-' .ГИЧЕСКИИ ::. свое отра : лицо твое Т ы у с долго до красно и ;: кОторую ' вручила т -''". ~ИТЬСЯ ТО ; ществова претили ; вырезают : ми, покуп ' признают : по росе ',из творо иняла за силу.

Потом выясниты никакои не сильвии, да и то второсортный. Тот, мифолоНарцисс видел в воде только жение. Ты видел два. Второе— го отца. пел привязать меня к себе затого, как я поняла, что тебе олька клакеры и секс. Ты преспользовал в этой игре карту, я сама вытащила из колоды и ебе. Ты знал, что я сумею зацелько за сильного мужчину и суть только при нем. Мне всегда пошлые романтики, которые на дереве сердце с инициалаают сахарную вату на ярмарке, ся в любви во время прогулки и не забывают вытащить изюм жного десерта только потому, что я не люблю изюм.

Я всегда была такая. Когда мне было двенадцать лет, я влюбилась впервые в жизни. Б парня моей кузины из Торуни. Он очаровал меня тем, что у него были огромные жилистые руки, шрам на щеке, что его боялись все ВО двОре и чтО Он не клеился к мОей кузине. Он был загадочно-молчаливым и поэтому выглядел недоступным. Мне казалось, что при нем можно чувствовать себя в безопасности, и я завидовала ку- ЗИНЕ, ЧТО У НЕЕ ЕСТЬ ОН И МОНОПОЛЬНОЕ право разговаривать с ним.

Потом выяс НИЛОСЬ, ПОЧЕму ОН ВСЕ ВРЕМЯ МОЛЧИТ: ЕМУ просто нечего было сказать. Ты тоже производишь впечатление недоступного. Ты забрался на кафедру, и теперь Всем приходится задирать гОлОву, чтобы поговорить с тобой, заглянуть тебе В глаза. Мне было лестно, что только для ::-.,Я'ЮНЯ сти.

К -::еи же Встреч ПОТО~ .-: к тебе ' ние се , байты : дя.ряд ::-;.. МНОГО =:;' ПОМОИ : единс ты спускался с этой высоты. Я чувла себя поощренной и в безопасно- акое-то время я делила тебя с твоной, пользуясь тем, что оставалось. яком случае, так мне казалось. Л лось не так уж и много. Тайные и в кафе — само собой, как можно е от института, — несколько совмекомандировок, два уик-энда в Сомой сумасшедший приезд на полдня на конференцию в Неаполь, утренансы в пустом кинотеатре и гигамейлов,которые я писала тебе, сиам за стеной. Остальное — секс. В комнате, в твоей машине, в лесу, в е ресторана в центре города,на леной площадке последнего этажа этажного дома... Секс был для меня прямой и короткой, а в сущности, твенной дорогой к нескольким ми- нутам чеГО-тО такОГО, чтО услОвнО мОжнО было бы назвать твоей нежностью.

Характеристики

Список файлов книги