Мифы народов мира II (1250008), страница 242
Текст из файла (страница 242)
Лит.: Ру Сун-лин, Лисьи чары, пер. с кит., М., 1970; Дунганские народные сказки и предания, М., 1977.
Б. Л. Рифтин.
ЦЗЫ-ГУ («пурпурная дева»), Кэн-саньгу («третья дева ямы»), Сань-гу («третья дева»), Ци-гу («седьмая (?) дева» или «дева [по фамилии] Ци»), в поздней китайской народной мифологии богиня отхожих мест. Согласно популярной легенде, примерно в конце 8 в. жена одного начальника уезда невзлюбила его наложницу и в приступе ревности убила её, бросив труп в отхожее место в день праздника фонарей (15 числа 1-й луны). Верховный владыка пожалел Ц.-г. и сделал божеством уборных. По-видимому, в результате ошибочного истолкования одного из имён Ц.-г. — Кэн-саньгу (не как «третья дева ямы», а как «три девы ямы») в период позднего средневековья родилось представление о трёх девах отхожего места: Юнь-сяо, Цюн-сяо и Би-сяо, которые, используя даосские магические приёмы, творили зло; за это они были приговорены Верховным владыкой Тайшан Лао-цзюнем (см. Лао-цзы) к смерти и назначены после смерти духами отхожих мест.
Лит.: Миньцзянь шэньхуа цюаньцзи (Полное собрание народных мифов), сост. Чжу Юй-цзунь, [Шанхай], 1933, с. 175 — 76; Werner E. T. S., A dictionary of Chinese mythology, Shanghai, 1932, p. 218, 535—36; M a spero H., Le Taoisme et les religions chinoises, P., 1971, p. 135 — 37.
Б. Л. Рифтин.
Цзы-гу. Гравюра в книге «Иллюстрированные записки о поисках духов (трёх религий)». Москва, Библиотека иМ. В. И. Ленина.
ЦЗЮЙБАОПЭНЬ («ваза, собирающая сокровища»), в поздней китайской народной мифологии волшебный предмет, своеобразный вариант рога изобилия. Согласно преданию, рыбак из Нанкина Шэнь Вань-сань ловил рыбу в реке Янцзы. В сети ему попалась плоская ваза для цветов (по другим версиям, глиняный горшок, шкатулка). Рыбак подобрал вазу и решил кормить из неё собаку. Положит туда корм, собака ест, а еды не убывает. Однажды его старуха наклонилась над вазой и уронила туда золотую шпильку, и ваза тотчас же наполнилась до краёв золотыми шпильками. Бросили в вазу монету, и она тотчас же наполнилась деньгами. Вазу перенесли в дом и стали ею пользоваться для добывания денег и ценностей. Собрав огромное богатство, старики стали помогать своим близким, за что старик был назван живым цай-шэнем (богом богатства). Не исключено, что представление о Ц. восходит к буддийскому образу супры, так как в китайских буддийских храмах в качестве бога богатства часто почитается толстобрюхий Милэ, со слитком серебра в руке, у ног которого стоит Ц.
Лит.: Алексеев В. М., Китайская народная картина, М., 1966, с. 162 — 63. Б. Л. Рифтин.
ЦЗЮЙ-ЛИН (букв. «огромный холм»), в древнекитайской мифологии титан, менявший течение рек. Согласно «Дунь цзя кай шань ту» (ок. 1 в. н. э.) Ц.-л. родился вместе с первоначальной субстанцией (юань-ци). Ему приписывается магическое знание законов земли и умение создавать горы и реки. В средневековых источниках, не связанных с даосской традицией, Ц.-л. — божество реки. Некогда, рассказывает предание, гора Хуашань (см. также У юэ) преграждала путь течению Хуанхэ. Ц.-л., расшатывая гору руками и пиная её ногами, расколол её надвое. Отпечатки его ладоней и ступней долго сохранялись на склонах горы.
Лит.: Юань Кэ, Мифы древнего Китая, [пер. с кит.], М., 1965, с. 35, 323.
Б. Р.
ЦЗЮ ТЯНЬ («девять небес»), в китайской космогонии и мифологии девять небесных сфер, расположенных друг над другом и составляющих небо. Одновременно с представлением об этой вертикальной модели неба существовало представление о горизонтальной модели, по которой Ц. т. — это девять частей неба, разделённого согласно 8 направлениям (стороны света + северо-восток, северо-запад, юго-восток, юго-запад и центр), именуемые также цзю e («девять полей»), каждое из которых имеет своё направление: центральное — цзюнь тянь («ровное небо»), восточное — цан тянь («синее небо»), северное — сюань тянь [«черное» (с красноватым отливом) небо»], южное — янь тянь («огненное небо») и т. п. Согласно древним космогоническим представлениям, Ц. т. соответствовало на земле цзю чжоу — 9 областей, на которые ещё в древности был разделён Китай (по преданию, мифическим Юем). По средневековым даосским представлениям, каждая из сфер имеет ворота, охраняемые тиграми и барсами, а также привратником небесного государя (Ди-хунь). В нижней сфере — ворота Чанхэ, где проходит граница земного и небесного миров. Через них на землю спускается, например, злой западный ветер; через них можно войти на небо и начать восхождение на небеса. На следующей сфере находится дворец Цзывэйгун (Цзы-вэй — название одного из созвездий), в нём обитает небесный государь Тянь-ди (он же верховный государь Шан-ди).
Существовало также представление о Цзю тянь чжэнь-ване («подлинный царь девяти небес»), который именовался также Юань-ши тянь-ван, он будто бы появился в период изначального хаоса, когда после отделения Темноты и Света (см. Инь и ян) родилось 9 «дыханий», каждое из них отстояло от другого на 99 990 лет. Чистые «дыхания» поднялись вверх, а нечистые распространились внизу, затем 9 «дыханий» сгустились и образовали Ц. т., которыми и стал править Ц. т. чжэнь-ван.
Лит.: Maspero H., Le Taoпsme et les religions chinoises, P., 1971.
Б. Л. Рифтин.
ЦЗЯН-ТАЙГУН, Цзян Цзы-я, Люй Шан, Люй Ван, Тайгун Ван, тайгун, в древнекитайских мифологических преданиях мудрый советник. По популярной версии легенды, князь Вэнь-ван (основатель династии Чжоу) однажды, собираясь на охоту, обратился к астрологу с просьбой совершить гадание — удачной ли будет охота. Ответ был таков: «Когда ты будешь охотиться на южном берегу реки Вэй, получишь крупную добычу. Это будет не дракон, не тигр и не медведь... Небо подарит тебе наставника». По другому варианту, Небесный государь явился Вэнь-вану во сне и сказал, что дарует ему советника. Вэнь-ван отправился к реке Вэй и встретил там старца, удившего рыбу. Вэнь-ван побеседовал с ним и воскликнул: «Вы действительно тот самый человек, появление которого предрекал мой отец, я давно уже вас жду». Он усадил мудреца в свою колесницу, сам сел на место кучера и повёз к себе, дал ему титул тайгун («великий князь») и прозвище Ван («долгожданный» или «смотрящий вдаль»). Согласно древнему апокрифическому преданию, Ц.-т., сев в колесницу, повелел Вэнь-вану самому впрячься и везти её. Тот осилил лишь 800 шагов, что вызвало горестный вздох мудреца, разъяснившего Вэнь-вану, что сколько он сделал шагов, столько лет и будет править его династия. По одной из легенд, Вэнь-ван сперва назначил Ц.-т. правителем небольшого городка Гуаньтань, где он сделал покорным даже ветер. Тогда князь назначил Ц.-т. главнокомандующим войсками (Гань Бао, 4 в. н. э.) и стал одерживать над иньцами одну победу за другой. Образ Ц.-т. чрезвычайно популярен и в средневековых мифологических сказаниях, связанных с фантастической эпопеей 16 в. «Фэн шэнь яньи» («Возвышение в ранг духов»). Там Ц.-т. отведена особая роль бога богов, который по приказу Верховного Небесного владыки назначает всех богов и духов на соответствующие должности. По поздним народным легендам, Ц.-т. не позаботился только о себе самом и, когда явился в Небесный дворец с просьбой к Юй-ди, то оказалось, что вакансий уже нет, и государь повелел Ц.-т. сидеть не на троне, а на уголке глинобитной стены. В народных же верованиях Ц.-т., помогший некогда своему князю разгромить последнего правителя династии Инь тирана Чжоу Синя и завоевать всю страну, превратился в могущественнейшего мага, заклинателя злых духов. На народных картинах его изображали часто в виде старца верхом на сказочном монстре с желтым знаменем, творящим чудеса по его воле, и скипетром жуй (исполнение желаний) в руках. Надпись на картине свидетельствовала о его мощи и бесстрашии и о повелении злым духам убираться прочь. Поскольку Вэнь-ван встретил Ц.-т., когда тот удил рыбу, то Ц.-т. китайские рыбаки почитали также своим богом-покровителем.
Лит.: Юань Кэ, Мифы древнего Китая, [пер. с кит.], М., 1965, с. 291 — 95, 430—32; Ян Юнь-жу, Цзян син-ды миньцзу хэ Цзян-тайгун-ды гуши (Народность с родовой фамилией Цзян и предания о Цзян-тайгуне), в кн.: Гуши бянь (Спорные вопросы древней истории), сост. Гу Цзе-ган, т. 2, Пекин, 1932, с. 109 — 18; Ян Вэнь-вэй, Гуаньюй Цзян-тайгун-ды гуши сань цзэ (Три предания о Цзян-тайгуне), «Миньсу», 1930, № 101, с. 27 — 28.
Б. Л. Рифтин.
Цзян-тайгун верхом на фантастическом единороге. Китайская лубочная картина. Конец 19— нач. 20 вв. Ленинград, Музей истории религии и атеизма. Коллекция академика В. М. Алексеева.
ЦЗЯН ЦЗЫ-Я, в китайской мифологии одно из имён мудрого советника и мага, фигурирующего чаще как Цзян-тайгун.
ЦЗЯНЬ-ДИ, в древнекитайской мифологии мать первопредка иньцев Се. Ц.-д. была второй женой мифического государя Ди-ку. Согласно преданию, зафиксированному в «Люй-ши чунь-цю» («Вёсны и Осени Люя», составлены Люй Бу-вэем в 3 в. до н. э.), Ц.-д. вместе с сестрой жила в девятиярусной башне. Верховный правитель приказал чёрной птице (ласточке?) полететь и посмотреть на них. Птица понравилась сестрам, и те, поймав её, посадили в нефритовую шкатулку. Спустя некоторое время ласточка улетела, оставив в шкатулке два яичка. По другой версии, изложенной у Сыма Цяня (2 в. до н. э.), Ц.-д. пошла купаться и увидела ласточку, уронившую яйцо. Она проглотила его и родила Се.
Лит.: Сыма Цянь, Исторические записки, т. 1, М., 1972, с. 166; Юань К э, Мифы древнего Китая, [пер. с кит.], М., 1965, с. 156, 372.
Б. Р.
ЦЗЯН ЮАНЬ, в древнекитайской мифологии мать культурного героя Хоу-цзи. Согласно преданию, она зачала его, наступив на след великана. Когда Ц. Ю. родила Хоу-цзи, то бросила его в пруд, и хотя дело было летом, в 6-м месяце, пруд вдруг покрылся льдом и ребёнок не утонул и не замёрз, т. к. его укрыли птицы (мотив известный и по архаическим версиям мифа о Хоу-цзи). С тех пор якобы у берега пруда близ Шань-сийской деревни Бинчицунь («Деревня ледяного пруда») каждый год в 6-м месяце один раз появляется корочка льда. Жители деревни, узнав о том, что Ц. Ю. выбросила младенца в пруд, и считая это дурным предзнаменованием, толпой бросились к ней, чтобы её избить. Она пыталась ускакать от них на муле, но тот не трогался с места. В это время налетел ураган, который дул 3 дня и 3 ночи и принёс тучи жёлтой пыли, образовавшей огромный холм, который и стал называться Могилой Ц. Ю., поскольку сама она исчезла.
Народные верования наделяют Ц. Ю. магической силой покровительницы детей: считается, что достаточно потереть медную монетку о стелу на её могиле и повесить эту монетку на тело ребёнка, чтобы предохранить его от напастей и сохранить здоровье. Культ Ц. Ю. сохранился в Китае до 20 в., особенно в провинциях Шаньси и Шэньси, где имеется ряд топонимов, связанных с Ц. Ю.
Лит.: Ли Цзы-сян, Ю Цзишань гань Хоу-цзи цзяо цзя-чжи гундэ цзиши (Путешествуя по горе Цзишань, думаю о заслугах Хоу-цзи, научившего людей земледелию), в кн.: Гуши бянь (Спорные вопросы древней истории), сост. Гу Цзе-ган, т. 2, Пекин, 1932, с. 96—98; Цуй Ин-кэ, Цзян Юань-чжи чуаньшо хэ шилюэ цзи ци муди-ды цзядин (Предания о Цзян Юань и ее деяниях, а также предположения о месте ее могилы), там же, с. 99—104; Г у Цзе-ган, Ду Ли Цуй эр сяньшэн вэньшу хоу (Послесловие к статьям гг. Ли и Цуя), там же, с. 105—9.
Б. Л. Рифтин.
ЦИД (Syd, «охотник»), в западносемитской мифологии бог, очевидно, охоты и рыболовства. Вероятно, считался основателем и владыкой города Сидон (финик. Цидон, «цидов»). Известен по теофорным именам, главным образом в сочетаниях Циди-Мелькарт и Циди-Тиннит.
ЦИКЛИЧНОСТЬ, понятие, используемое в теоретическом анализе мифологии, характеризующее специфику мифологической концепции времени и истории. В наиболее стройном и законченном виде теория Ц. представлена в книге М. Элиаде «Миф вечного возвращения: архетипы и повторение». Ц. в примитивном обществе рассматривается им как такое представление о времени, которое организует жизнь коллектива посредством ритуалов. Жизнь первобытного общества, как и более развитого — земледельческого определяется природными и биологическими циклами, регулярными повторениями биокосмических ритмов, отражёнными в обрядовой практике. Соответственно этому и время, «история» членится на замкнутые циклы (см. Календарь). Время ритуала повторяет, по Элиаде, мифическое время «начала» (см. Время мифическое); мифическое прошлое определяет повседневную жизнь коллектива и индивидуума. Регенерация времени осуществляется не только ритуально и коллективно, но также индивидуально: освоение новой земли повторяет сотворение космоса из хаоса, каждая война — архетипическую битву предков или богов, страдание невиновного — страсти бога вегетации, всякая смерть — смерть первого человека, а брак — брак первой супружеской пары. В мифологическом сознании существует только настоящее, однако чрезвычайно ёмкое: в настоящем повторяется прошлое; в будущем — настоящее. В этой теории тотальной Ц. как первобытной концепции времени Элиаде делает одну уступку линейности: он признает заложенную в Ц. идею движения вспять, в сторону регресса, деградации по сравнению с «началом»; ритуал, особенно акт космотворения, призван уничтожить деградировавший мир и воссоздать изначальный (см. в ст. Космогонические мифы, Космос, Праздник).
Английский мифолог Э. Лич предложил другой, нежели круг или цикл, образ архаического чувства времени — маятник, качание между двумя полюсами: ночью и днём, жизнью и смертью. Можно добавить к этому и пару «старое» (мифическое) и «новое» (эмпирическое) время. Таким образом получается, что в самых первых представлениях о времени и «истории» присутствует что-то вроде линейности, хотя и очень условной, легко переходящей в Ц., как, например, в индуистской мифологии, где дихотомия жизнь-смерть преобразована в сансарическую (см. Сансара) цепь смертей и рождений, образующую «колесо дхармы». Этиологизм мифологического повествования, как его существеннейшая характеристика, также подразумевает некую линейность: мифическое прошлое есть «причина» ныне существующих вещей, людей и положений, а значит из прошлого в настоящее направлен некий вектор.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
