Каллистов Д.П. - Античный театр. (1250004), страница 34

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 34)

Он пишет замечательную комедию-сказку, видимо, порожденную мечтой о социальпом ,, и моральном оздоровлении современного ему афинского общества. В «Лиснстрате» (в буквальном переводе это имя '':,,-':, значит — «уничтожающая войну») Аристофан возвращается к проблеме войны и мира, но главным здесь становятся не политические выпады против конкретных сторонников доит- рины война до победного конца, а призыв ко всем грекам объединить свои силы для общей борьбы за прочный мир. Неоднократно предпринимавшиеся попытки определить на основании комедий политические воззрении Аристофана н связать их с той нли иной из борющихся в его время 'в Афинах политических группировок не привели к бесспорным результатам.

Живо реагируя в своих произведениях на актуальные события, он, очевидно, как и многие другие его::». современники, ие обладал четко сложившимся политическим мировоззрением, и взгляды его менялись. Только отношение « к проблеме войны и мира оставалось у Аристофана неизменным: он был решительным противником войны и считал ее безусловным злом. Ои выступал против Клеона именно потому, что тот был ярым сторонником беспощадной войны до. полного разгрома противника. Этими же критериями Арнсто.

фан руководствовался в своих оценках и других деятелей. Для истории античного театра периода его наивысшего расцвета совершенно исключительный интерес представляют две последние комедии Аристофана — уже упоминавшиеся «Лягушки» и «Женщины на празднике Фесмофорий» («Фесмофориазусы»).

В обеих этих комедиях Аристофан высказывает мысли н суждения об афинской драматургии своего времени. Это были мысли и суждения человека, для которого драматургия и театр были основной сферой творческой деятельности. Критические высказывания Аристофана разбросаны по многим его комедиям. В парабазе «Облаков» он, например, обрушивается на своих соперников по комедийному жанру— Кратина и Амипсия. С горечью упрекает он афинских зрителей в том, что они на драматических состязаниях 423 года до н.

э. предпочли балаганные пьесы этих авторов его комедии: «Кому кажутся смешными эти шутки, тот пусть не находит удовольствия в моих». В ряде других своих комедий Аристофан бросает едкие замечания в адрес цоэтов трагиков (Ксенокла, Морсима, Феогнида, Агафона, Меланфия, Филокла). К сожалению, мы не можем судить о справедливости упреков Аристофана, потому что не понравившиеся ему трагедии не дошли до нашего времени. Но многие трагедии Еврипида до нас дошли, а его-то Аристофан превратил в главную мишень своей критики.

Насмешки над Еврипидом, нередко издевательского характера, пародирование его приемов встречаются почти во всех известных нам комедиях Аристофана. В одних — он лишь бегло, походя задевает своего противника, в других— обстоятельнее останавливается на трагедиях Еврипида, критикует его приемы интерпретации мифологических сюжетов и персонажей, зло высмеивает и осуждает его взгляды и художественный стиль. Особенно в этом отношений выделяются упоминавшиеся выше комедии Аристофана «Женщины на празднике Фесмофорий» и «Лягушки». В обеих этих комедиях Еврипид выступает действующим лицом. В первой из них Еврипид обвиняется в том, что он изображает в своих трагедиях женщин безнравственными, чем причиняет им немало бед.

Теперь мужья, вернувшись из театра, где они насмотрелись Еврипидовых трагедий, первым делом начинают шарить по дому: не спрятался ли где-либо любовник их супруги. Под влиянием Еврипида они перестали доверять своим женам. 143 Это, так сказать„моральный ущерб, нанесенный Еврипидом семейной жизни афинян. Но есть и материальный. Наслушавшись Еврипида и поверив его выпадам против богов, афинские мужчины стали охладевать к праздничным церемовиям и торжественным пиршествам в честь богов, на которых полагалось присутствовать с венками на головах.

Теперь спрос на эти венки, естественно, должен был уменьшиться. Следовательно, торговавшие ими женщины лишились привычного заработка н виноват тут снова Еврипид. «Какое наказание должен понести Еврипид, так как всем ясно, что ои преступник?» — восклицает главная героиня комедии «Женщины на празднике Фесмофорий».

Еврипид старается оправдаться, ио произносит при этом туманные, полные загадочных намеков, громоздкие по своему построению речи, пародирующие монологи героев его собственных трагедий. Он хочет выпутаться из сетей, расставленных для него в комедии, но это ему плохо удается, и он попадает в еще более нелепое и смешное положение. И снова тут напрашивается параллель с теми трагическими ситуациями, какие постоянно встречаются в произведениях Еврипида.

Аристофан, непревзойденный мастер пародий пустил в ход грозное, разящее наповал оружие. Вторая комедия — «Лягушки» вЂ” это серьезный и развернутый разбор всех принципов построения и задач трагической драмы, выдвинутых Еврипидом — наступление против него по всему фронту. В этой комедии Аристофан противопоставляет Еврипиду принципы другой школы драматургического искусства — школы Эсхила. «Лягушки» вЂ” поразительный образец комедии-критики: критики трагедии, проводившейся с комедийной сцены. Когда ставились на афинской сцене «Лягушки», всех трех гигантов эллинской драматургии уже не было в живых.

Еврипид, а вслед за ним и Софокл умерли за год до этого. Эсхил — еще раньше, в 456 году до н. э. Аристофан, таким образом, выступал в «Лягушках» не против живых своих современников, которых он мог знать лично, питать к ним симпатии или, наоборот, ненавидеть.

Он выступал не против лиц„а против определенных творческих принципов. Это придает его критике Еврипида принципиальный характер. Как н в предшествующей комедии, Еврипид в «Лягушках» действующее лицо, так же как и Эсхил. Оба поэта ведут спор в подземном царстве мертвых о своем творчестве 144 в присутствии бога Диониса, выведенного в карикатурном облике. Этот изнеженный бог, облачившись в грубый костюм Геракла„надетый поверх его традиционной одежды, мужественно спускается в преисподнюю, чтобы попытаться вывести оттуда Еврипида, талантом которого он пленен. Путешествие Диониса в преисподнюю и переправа его через реку, отделяющую царство живых от царства мертвых, сопровождается рядом забавных приключений. Насмешливьш голоса хора лягушек, от которого комедия получила свое, название, выводят Диониса из себя, и он старается их перекричать.

Получается своеобразный дуэт, припевом которому служит кваканье лягушек. Этот припев проходит лейтмотивом через всю комедию. Но гвоздь комедии не в приключениях Диониса, а в ожесточенном споре Еврипида с Эсхилом. Они оспаривают друг у друга почетное кресло первого трагика. Эсхил уже спокойно сидел в этом кресле, но вот явился недавно умерший Еврипид и тоже предъявил на него свои права.

Оба в этом столкновении — агоне — ищут союзников, и оба их находят. В «Лягушках» на сторону Еврипида решительно становятся умершие жулики и преступники всех рангов — отцеубийцы, грабители и т. д. Им импонируют трагедии Еврипида, живописующие всякого рода уловки, обманы, хитрости, измены и преступления. Добропорядочные покойники, до смерти придерживавшиеся добродетельного образа жизни, конечно, целиком принимают сторону высоконравственного Эсхила. Бог подземного царства Плутон предоставляет Дионису роль арбитра в этом споре.

Первым в наступление устремляется Еврипид. Он обвиняет Эсхила во многих грехах: в нарочитом растягивании своих трагедий, в чрезмерной тяжеловесности и трагедийного действия и стиха, наполненного непонятными зрителям и нарочито страшными словами, размышления над смыслом которых могут привести к бессоннице. Эсхил отвечает Еврипиду контробвинениями. Он направляет свой удар не против внешней формы, а против содержания произведений противника. Оно — утверждает Эсхил — безнравственно. Еврипид показывает на сцене жен, изменяющих мужьям, и мужей, изменяющих женам.

Это скверно влияет на молодежь. Не оставляет Эсхил в стороне и язык Еврипида. Он упрекает его в приверженности к будничной, обиходной и в то же время манерной речи, в пристрастии ко всякого рода уменьшительным. После этого спор переносится в область З д. каллистов 145 ТЕАТР В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОЕ ВРЕМЯ е ма ни ли мо ни пи ли По кр те пр в ну ,«т * не об бу з« ь 147 музыкального оформления трагедий.

Завершается он тем,,-;: что на орхестру приносят весы. Каждый из поэтов должен бросить на чаши весов стихи из своих трагедий. Понятно, '.:!- что тяжеловесные стихи Эсхила сразу же перевешивают Теперь Дионис, как судья, должен вынести свой приговор. '-', Он спустился в преисподнюю поклонником таланта Еврипида. Однако в ходе прений сторон точка зрения его меняется. Но в свое время Дионис дал клятву Еврипиду вывести его из преисподней! Найден простой выход: отказаться от клятвы, мотивируя отказ цитатой из еврипидовского «Ипполита»: «Поклялся лишь язык, а ум не связан клятвой». Итак, спор, как и следовало ожидать с самого начала. заканчивается полной победой Эсхила. По существу, это был спор о вопросах кардинальной важности для театра.

Ведь речь тут шла о критическом пересмотре всего уже пройденного театром пути и перспективах его дальнейшего развития. Л;, Что должны изображать поэты-драматурги в своих трагедиях? Образы людей, пусть и лишенных почти всякой индивидуальности„но обнаруживающих воздействие на человеческие судьбы тех сил, какие управляют жизнью, и тех начал, какими должно руководствоваться все человече- 'Л ство? Или поэтам следует изображать людей такими, какими они должны быть перед лицом тяжелых жизненных испытаний? Или, наконец, такими, какими они предстают перед, нами в окружающей действительности, то есть со всеми их недостатками, поглощающими нх страстями и внутренней борьбой, страждущими н мятущимися? Три великих афинских трагика — это три варианта решения этих вопросов.

Характеристики

Список файлов книги