ВКР Копытова ВЛ (1195771), страница 2
Текст из файла (страница 2)
М.Д. Шиндяпина рассматривает юридическую ответственность, как правовое явление, реализующееся в рамках правовых отношений. Правоотношения юридической ответственности представляют собой властеотношения, складывающиеся между государством и правонарушителем. Также, как и Б.Т. Базылев, М.Д. Шиндяпина рассматривает развитие юридической ответственности в трех стадиях: возникновения, конкретизации и реализации юридической ответственности [88, с. 7].
Существует и иная точка зрения, высказанная И.С. Самощенко и М.Х. Фарукшиным. Они отмечают, что юридическая ответственность и правоотношение не совпадающие понятия. Охранительные правоотношения порождаются самим правонарушением. Юридическая же ответственность возникает лишь после установления объективного факта правонарушения (его признания) компетентными органами или лицами. Охранительное правоотношение реализуется в двух стадиях. На первой стадии - разбирательства - устанавливается факт совершения правонарушения. На второй - возложения и реализации юридической ответственности - непосредственно осуществляется ответственность правонарушителя.
Я.М. Брайнин утверждает, что юридическая ответственность, как конкретное правоотношение, берет свое начало с момента привлечения лица к ответственности (в уголовном праве, с момента привлечения правонарушителя в качестве обвиняемого) [15, с. 11]. П.Е. Недбайло видит возникновение юридической ответственности с момента вынесения решения (приговора), признающего факт правонарушения, совершенного определенным лицом [19, с. 99].
Несмотря на различные точки зрения, относительно момента возникновения юридической ответственности в охранительных правоотношениях, позиции авторов сходятся в том, что юридическая ответственность, как связь между правонарушителем и органом государства, управомоченным применять к нему установленные законом меры принуждения, реализуется в рамках конкретного правоотношения юридической ответственности.
Относительно неблагоприятных последствий, которые обязан нести правонарушитель, нет единства мнений. Так, с точки зрения И.С. Самощенко и
М.Х. Фарукшина, из того факта, что у правонарушителя не возникает новых обязанностей, и он не теряет тех или иных прав, совсем не следует, что он не несет никаких лишений. Если его принуждают к исполнению обязанностей, значит, с него спрашивают отчет о совершенном деянии, осуждают его за это деяние, если есть вина, заставляют выполнить правовую обязанность помимо воли [74, с. 67]. Н.С. Малеин им возражает. Он считает, что любая норма права обеспечивается государственным принуждением. Однако из этого не следует, что все нормы права представляют собой институт ответственности. В противном случае произошло бы отождествление правого регулирования в целом и ответственности, как одного из институтов правого регулирования [19, с. 135]. То есть принудительное исполнение обязанности само по себе ответственностью не является. Главное предназначение юридической ответственности заключается в принуждении к соблюдению норм права, в воздействии на правонарушителя, с тем, чтобы выработать у него мотивы сознательного правопослушного отношения к правовым предписаниям.
С.С. Алексеев меры государственного принуждения делит на профилактические и превентивные меры и юридические санкции. Социальное назначение правового принуждения, выражающегося в санкциях, он видит в их правоохранительной роли и делит санкции на правовосстановительные и штрафные. Он и его последователи пришли к выводу о том, что необходимо отграничивать меры принуждения к исполнению обязанности, направленные на восстановление нарушенных прав потерпевшего (меры защиты субъективных прав и обеспечения исполнения обязанностей), от иных, выраженных в новых, обременяющих лицо обязанностях, то есть, мер юридической ответственности. Меры защиты субъективных прав обеспечивают их восстановление и при отсутствии вины лица, нарушившего эти права. Юридическая же ответственность связана с виновным правонарушением, чем и объясняется возложение на правонарушителя обременений - наказания, штрафных и иных лишений и дополнительных обязанностей.» Наиболее важная отличительная черта юридической ответственности - это претерпевание санкций, имеющих преимущественно штрафной характер [10, с. 277]. Эту концепцию восприняли С.Н. Кожевников, В.Д. Ардашкин, Б.Т. Базылев, О.А. Красавчиков и др.
Идея позитивной ответственности возникла в 60-е годы. Ее трактовка была разработана представителями философской науки. Позитивная ответственность рассматривалась как признак развития социалистических общественных отношений. Так, Р.И. Косолапов и B.C. Марков, подвергая критике, традиционное понимание юридической ответственности как последствия противоправного поведения, утверждали, что появление новых общественных отношений при социализме выдвигает на передний план позитивное содержание ответственности, и соответственно ставили проблему исследования ее именно в данном аспекте [35, с. 68].
Сторонники позитивной ответственности исходят из того, что право призвано быть позитивным стимулятором активной позиции субъекта права, способствовать тому, чтобы государство, в конечном счете, переросло в полностью самоуправляемое общество, основанное на моральных регуляторах. Ответственность - это не только средство, предотвращающее нарушение правовых норм, но и средство стимулирующее активное поведение субъекта права, средство воспитания у него сильных внутренних регуляторов, как наиболее эффективных гарантов общественного поведения [21, с. 323].
Так, с точки зрения Н.И. Матузова, без категории позитивной ответственности правовая система была бы крайне неустойчивой, как и положение личности в ней. Государство закрепляет позитивную ответственность в законах. Устанавливает в качестве особого правового института, призванного оказывать общее, организующее и дисциплинирующее воздействие на участников общественных отношений, их ответственное, глубоко осознанное поведение [13, с. 12].
Одним из первых идею «позитивной ответственности» в юридической науке выдвинул П.Е. Недбайло. Он писал, что социальный смысл такой ответственности состоит в деятельности, соответствующей объективным требованиям данной ситуации и объективно обусловленным идеалам времени, а в содержание позитивной ответственности входит самостоятельная и инициативная деятельность в рамках правовых норм и тех идеалов, для достижения которых нормы изданы [67, с. 186].
Позднее в работах сторонников позитивной ответственности стала просматриваться мысль о том, что эта ответственность является обязанностью. Так, Б.Л. Назаров видит в позитивной ответственности обязанность осуществления предусмотренной нормами права полезной для общества деятельности. Реализация юридической ответственности, по существу, всегда есть исполнение юридической обязанности [59, с. 40].
Примерно такую же позицию занимает Л.В. Пятаков, который применительно к трудовому праву писал, что начала юридической ответственности равным образом сопровождают категорию трудовой дисциплины, как обязанности добросовестно трудиться в избранной области общественно полезной деятельности, а может быть, все более сливаются с ней [73, с. 578].
Трактовка юридической ответственности, как регулируемой правом обязанности дать отчет в своих действиях, принадлежит В.А. Тархову. По его мнению, истребование отчета - основной признак и сущность ответственности, а последует ли за отчетом осуждение или наказание - это уже другой вопрос. Когда общественные отношения осуществляются нормально, ответственность существует, но не проявляется. Когда же нарушаются правила поведения, то появляется необходимость в авторитарном призвании лица к ответственности. Ответственность является объективной необходимостью, не зависящей от сознания, которую люди способны познавать и в соответствии с этим поступать правильно, а потому субъективным основанием ответственности является чувство ответственности. В.А. Тархов утверждает, что и в отношении настоящего и будущего, а не только прошлого ответственность, как долг, обязанность является юридическим регулятором поведения людей.
Б.Л. Назаров расценивает позитивный аспект ответственности не последствиями нарушенного порядка, а качеством стимулятора необходимого, с точки зрения интересов общества и сограждан, поведения, исполнения долга, возложенных обязанностей, положительных социальных ролей [59, с. 53].
Ряд ученых-юристов, занимаясь данной проблемой, пытались раскрыть суть «позитивной ответственности» через психологический аспект. Такой подход имеет несколько разновидностей. З.А. Астемиров писал о существовании объективной и субъективной сторон ответственности. Под объективной стороной он понимает выражение нормативно сформулированного требования и применения санкций, причем как положительного, так и отрицательного свойства. С субъективной стороны, ответственность, по его мнению, представляет собой преломление указанного требования в сознании личности и психологии людской общности, усвоение ими социальных норм и императивов, выработку у них социально-позитивной мотивации и, наконец, сообразование с социальными нормами и требованиями своего поведения и поступков, практической жизнедеятельности (образа жизни), а в случае нарушения этих норм и требований - реальную подотчетность соответствующей инстанции и необходимость подвергнуться санкции отрицательного, взыскательного характера. Здесь налицо субъективная ответственность, доведенная до потенциальных и конкретных носителей [64, с. 246].
Некоторые ученые пытаются объяснить «позитивную ответственность» через категорию психологического отношения. Так, В.Н. Кудрявцев и Б.М. Лазарев определяют ответственность в позитивном смысле, как ответственное отношение к выполнению своих трудовых функций, к решению научных, производственных, социальных задач, к любому делу, порученному человеку персонально или же коллективу. Аналогичную позицию занимает Н.Г. Кобец, говоря о сознательном отношении личности к исполнению своих обязанностей перед обществом [43, с. 3]. О позитивной ответственности, как об осознании долга, необходимости выполнять обязанности писал также М.С. Строгович. Юридическая ответственность, по его мнению, есть, прежде всего, ответственное отношение человека к своим обязанностям, ответственность за правильное выполнение лицом, возложенных на него законом обязанностей. Если же обязанность не выполнена, наступает ответственность в ее негативном значении - принуждении, взыскании, наказании [63, с. 4].
Существует точка зрения, согласно которой, позитивная ответственность окончательно переводится в плоскость внутреннего императива. Такую позицию отстаивали В.А. Масленников, который ввел категорию «правового долга» [53, с. 390]. и З.Г. Крылова, трактующая ответственность за порученное дело, как моральный долг, моральную обязанность, которая лишь при нарушении становится юридической [50, с. 188].
Позитивную ответственность рассматривают и в рамках правоотношений. Она рассматривается в рамках общего правоотношения. Издание нормативно-правового акта, содержащего обязывание и запреты, создает у граждан правовую обязанность поступать определенным образом. Между государством и гражданином на основе этих норм возникает правовая связь. Государство в лице его органов получает право требовать от граждан соответствующего поведения, а граждане должны действовать согласно правовым предписаниям. Налицо правовая связь, представляющая общее правовое отношение позитивной ответственности.
Неприятие позитивной ответственности, аргументируется ее противниками, чаще всего тем, что она не может быть формализована, представляя собой понятие не юридическое, а скорее образное в политическом смысле, что такая ответственность не сопряжена с государственным принуждением. В частности, П.А. Варул и И.Н. Грязин по этому поводу писали, что, во-первых, в отличие от других форм социальной ответственности, правовая ответственность взаимосвязана с четко определенным и конечным (хотя и не всегда малым) количеством норм и соответствующим множеством обязанностей. Не может существовать правовой ответственности, когда нет норм в виде четкого юридического предписания. Тем самым объем сферы правовой ответственности имеет четкие рамки и является по сравнению с иными формами более ограниченным. Во-вторых, правовая ответственность, ее реализация обеспечивается государственным принуждением, то есть является следствием общеобязательности. Из этого качества вытекает обстоятельство, что ход реализации ответственности облечен в точно определенную процессуальную форму. При других формах ответственности это качество отсутствует [20, с. 22].
Концепция двухаспектной ответственности вызвала критику не только сторонников узкой трактовки юридической ответственности, но и тех, кто признает позитивную ответственность, но не как аспект, а как самостоятельный вид ответственности, то есть доводит наметившийся разрыв целостной категории до логического конца. Наиболее ярким выразителем последнего взгляда является О.Э. Лейст. По его мнению, обозначение различных явлений и связей одним термином «ответственность» породило представление, что позитивная и негативная ответственность - два аспекта одного понятия. Такое представление ведет к попыткам определить понятие вцелом, в результате чего качество позитивной ответственности переносится на юридическую ответственность за правонарушение и наоборот. В рассуждениях о двух аспектах одного понятия упускается из виду, что «позитивная» или «активная» ответственность нередко очень отдаленно, опосредованно связана с ответственностью за правонарушение. Поэтому взгляд на «позитивную» ответственность лишь как на другой аспект ответственности «негативной» опасен непомерным смещением акцентов, в результате чего, например, ответственность депутата перед избирателями будет выглядеть только как возможность его отзыва [55, с. 224].
О.Э. Лейст окончательно и строго разделяет категорию ответственности на две, полностью самостоятельные. Он вводит в научный оборот новое понятие - «управленческая ответственность», которая имеет природу «позитивной» ответственности, отличную от природы ответственности за правонарушение. При этом он выстраивает конструкцию управленческой ответственности, выделяя внутри нее три формы: 1) «конститутивная ответственность», вытекающая из самого факта появления в установленном порядке ответственного органа или лица (избрание, назначение и т. п.); 2) «функциональная ответственность», проистекающая из определения задач, целей соответствующего органа, наделяя его необходимыми правомочиями, за надлежащую реализацию которых он несет ответственность; 3) «персональная ответственность», означающая точную определенность круга дел работника, порученных ему операций, заданий, практических работ [55, с. 225-226].
Суждение о том, что два аспекта юридической ответственности не могут быть охвачены одним понятием, высказывают и другие авторы. Так, М.А. Краснов, признавая существование двух аспектов ответственности в праве, выступает против попыток отразить в одном общем понятии их сущность [11, с. 96]. Т.Н. Радько писал, что нельзя не видеть, что между ответственностью в позитивном и негативном плане существует диалектическое единство противоположностей.
Длительная дискуссия среди юристов по данной проблеме так и не привела пока к выработке единой концепции ответственности. До настоящего времени в отечественном правоведении нет единого определения понятия «юридическая ответственность». Каждая теория имеет свой понятийный аппарат, позволяющий осуществить содержательный анализ предмета исследования на ее собственном языке [43, с. 4]. Вместе с тем, понятие юридической ответственности - основная дефиниция всей теории ответственности, ее конструкция определяет правовое и организационное наполнение конкретных механизмов ответственности, место и роль юридической ответственности в системе права.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
