Диссертация (1173481), страница 25
Текст из файла (страница 25)
Должность предложили Кюхельбекеру. Предстоящее путешествиеприводило его в волнение («Свобода! Свобода! … Впереди лежала родинаШиллера, Гёте, Занда, загадочный Париж… Вперёд, вперёд!» [К., с. 91]. И в то жевремя тоску, страх, чувство одиночества, он думал о друзьях Пушкине, о Рылееве.В 1817–1819 гг. В.К. Кюхельбекер жил в доме при Университетском благородном пансионе,на набережной реки Фонтанки, д. 164.313Проскурня Н.В. Ю.Н.
Тынянов как писатель-литературовед: жанрово-стилевой экспериментв историко-биографическом романе: автореф. дис. … к. филол. н. М., 1999. С. 13.314Тынянов Ю.Н. Французские отношения Кюхельбекера // Тынянов Ю.Н. Пушкин и егосовременники. М.: Наука, 1969. С. 296.312114И вот он оказывается в Европе, куда так стремился. В Париже, в марте1821 г., Вильгельм выступил с публичными «вольнолюбивыми» лекциями о«древнейшей истории» России, о «древней простонародной русской поэзии» [К.,с. 111]315.
Кюхельбекер связывает «заунывность» напевов и стихосложениястаринных русских песен с положением народа: «… есть у народа что-то, чтомешает ему стать великим, благодатным явлением в мире нравственном, средидругих народов?» [К., с. 112]. И сам же отвечает: «Рабство, – сказал он глухо, –рабство, которым пахнет хлеб, посеянный рабом, рабство, в коем поётся песня»[К., с.
112]. О лекциях узнали, и Вильгельм был вынужден оставить службу уНарышкина и отправиться в обратный путь. В Россию Кюхельбекер вернулся вавгусте 1821 г. через Варшаву вместе с В.И. Тумановским. Но задержаться вПетербурге Вильгельму не удалось, в городе он снова «заметался»: не было денег,хотя его парижские лекции брали нарасхват и Рылеев, «и Вяземский, и АлександрИванович Тургенев, и даже болтун Булгаков».
И Вильгельма снова будто влечётневедомая, необоримая сила поиска ответов.Мотив дороги усиливается, передавая ощущения героя, когда в 1821 г.«беспокойного молодого человека» Вильгельма Кюхельбекера отправляют наКавказ, «в столь же беспокойную страну …» [К., с. 122] с негласным указанием:«Подержать в Грузии и не выпускать» [К., с. 122].
Герой спешит отправиться вдорогу: «… не дожидаясь утверждения, он выехал с Ермоловым на Кавказ» [К.,с. 122]. И в этом «истинном краю забвения», в кругу Ермолова, Грибоедова,Вильгельмом снова овладевают безудержность, идеи, желание действовать.Несколько раз он заговаривает c Грибоедовым о том, чтобы «отсюда бежать вГрецию» [К., с.
140]: «Знаешь, Александр, какой у меня план созрел: надоАлексей Петровича в Грецию двинуть … вся Россия с ним будет» [К., с. 123]. Новсё, что в нём рождается, необдуманно, пылко, резко, и Грибоедов предупреждаетСтоит отметить, что в период создания романа у Ю. Тынянова не было дневников и лекцийКюхельбекера, которые он читал в Европе. Архив Кюхельбекера в полном виде, вместе сдневниками, попал Тынянову только в конце 20-х годов. Каково же было его удивление, когдаобнаруженные записи полностью подтвердили то, что было плодом художественного вымысла.315115его: «Возмущение народа, дружок, не то, что возмущение в театре противдирекции, когда она даёт дурной спектакль» [К., с. 123].Кюхельбекер вновь чувствует, что и здесь, на Кавказе, «ему … не усидеть»[К., с.
140]. Герою близки ощущения Александра Грибоедова, будто и над ним«тяготеет пророчество: и будет тебе всякое место в предвижение» [К., с. 140,курсив мой. – Л.А.]. Тыняновым показаны противоречия, разрывающие изнутриВильгельма. В какое-то мгновение он зовёт друга вернуться домой, «на север»:«здесь от бездействия погибнем. Не всё же шататься по большим дорогам» [К.,с. 140, курсив мой. – Л.А.].
Произнесённые им слова усиливают звучание мотивадороги, пути. Вильгельм сам, сознанием вдумчивого, внимательного человека,видит и понимает, что все эти бесконечные передвижения как будто бег от себя иодновременно поиск себя. То вдруг Вильгельм признаётся, что «готов напреступление, на порок, но только не на бессмысленную жизнь. Куда бежать?»[К., с. 140; курсив мой. – Л.А.]. «Бежать некуда.
Край забвенья – и то хорошо», –отвечает ему Александр [К., с. 141].Вскоре они расстались, разъехались: Грибоедов – в Персию, Кюхельбекер –в «любезное отечество», снова в Петербург, а после – в Закуп.В столице Вильгельм «нигде не принят, и … карьера, так хорошоначавшаяся, прервана» [К., с. 160]. Его «погубило заграничное путешествие сэтими злосчастными лекциями», на Кавказе «сумасбродный Вилли кого-то бил ис кем-то стрелялся», поэтому теперь «решительно не мог нигде устроиться» [К.,с. 159–160].
Вильгельм вновь в дороге и в четыре дня оказывается в селе ЗакупДуховщинского уезда, у сестры.Вильгельмвплотнуюсоприкасаетсяскрестьянскойкрепостнойдействительностью: запреты крепостным девушкам петь во время работы;«боязливые» «быстрые и низкие» поклоны встречавшихся на дороге крестьян;долгие беседы с пожилым крестьянином Иваном Летошниковым, который«помнил ещё хорошо Пугачёва и раздел Польши»; наказания провинившихсядворовых. Вильгельм не мог спокойно наблюдать и осознавать жизнькрестьянства. «Слёзы душили его: ему было двадцать шесть лет – что совершил116он для отечества?» [К., с. 163].
Вильгельм понимает: «Нужно было уезжать» [К.,с. 175; курсив мой. – Л.А.]. И вскоре, после страшной для Вильгельма сценынаказания провинившегося крепостного, его отъезд из деревни стал похож набегство» [К., с. 175; курсив мой. – Л.А.]. «Да и пора было налаживать жизнь,которая упорно никак не хотела наладиться» [К., с. 177], – добавляет писатель,выражая рассуждения Вильгельма.Переломным в судьбе Вильгельма стало 14 декабря 1825 г. Драматичноеописание того рокового дня завершается сценами после подавления восстания,когда в городе «огни, дым, оклики часовых, шёпот и тихая возня…, приклады,бьющие по телу, тихий проглоченный стон арестуемых» [К., с. 264–265].Восставшие знают, что началось преследование и аресты.
Добравшись до дома,Вильгельм чувствовал, что «комната была уже не его. Что делать? Сидеть иждать? Ожидание было хуже всего» [К., с. 270]. Оставаться на месте, непредпринимать действий Вильгельм уже не мог. И он выходит на «большуюдорогу», откуда и начинается его бег, вплоть до ареста. Глава в романе называется«Побег», что символизирует попытку спастись, убежать. В ней красной нитьюпроходит мотив дороги в значении движение от…: Вильгельм бежит изПетербурга, спасаясь от преследования, происходит арест, заключение (переезд отодного места заключения к другому, от крепости к крепости) и ссылка (дорога вСибирь, скитания в ссылке.Мысль в сознании Вильгельма за несколько минут до ареста «Бежать,уйти сейчас же. … Не оглядывать, только не оглядываться» [К., с.
293; курсивмой. – Л.А.] – лейтмотивом звучит на протяжении всей главы. Кюхельбекервместе со слугой Семёном покидает столицу в ночь после восстания: «Ониобошли заставу и вышли на большую дорогу» [К., с. 272]. И лишь один разВильгельм оглянулся, вспомнив о самом дорогом – рукописях. Но горькое чувствообречённости вдруг пронзает Вильгельма: «Нет, и это кончено. Прошло, пропалои не вернётся» [К., с. 271], и им уже движет иная сила, иной ход мыслей: «Вперёдидти» [К., с. 271; курсив мой. – Л.А.], – как бы напоминает герой сам себе.117В романе Ю. Тыняновым передано воздействие дороги на физическоесостояние героя. Дорога во время побега утомительна, тяжела: «белая дорога сверстовыми столбами однообразна»; «Утром 6 января, одуревшие от дороги, онидобрались до городского шлагбаума» [К., с. 281–282].
У Вильгельма меняется ивосприятие дороги. Одни и те же направления и тропы, прежде вызывавшиедобрые, приятные чувства, теперь приобретают иные ассоциации: «Под Новыйгод Вильгельм подъехал к Закупу. Дорога была всё та же, по которой он каталсякогда-то с Дуней, но теперь она лежала под снегом, вокруг были пустынныеполя»[К.,с. 278].Прилагательное«пустынные»олицетворяетчувстваодиночества, тоски, обречённости, утраты, воцарившееся в душе Вильгельма.Зимние поля пустынны не только из-за времени года, когда в мирном ожиданиивесны и начала полевых работ они, покрытые снегом, раскинулись на вёрсты.Поля как бы вторят ощущениям молодого человека, который видит ихпокинутыми, безлюдными, такими же одинокими, как он.Важно отметить, что звучание мотива дороги усиливают включённыеЮ.
Тыняновым в повествование официальные донесения во время розыскабеглыхвосставших.Документывыступаюткакобразпреследованияпреступников на «больших дорогах». И постепенно тексты донесений ипереписки сменяются объявлениями о розыске преступника. Одно из такихобъявлений Вильгельм видит и читает вместе с толпой в Пражском предместье,близ Варшавы. В этот момент, после «тысячи вёрст» и «всего в пятнадцати» отспасения, «странное чувство охватило Вильгельма».
Это было то чувство,порождаемое часто во время движения к цели, когда за преследуемой цельюпустота, неясность, страх, потому что совершено было это движение внаправлении от … и в никуда. Вот, как описывает чувства Вильгельма Тынянов:«Он не боялся того, что о нём висит объявление и его могут арестовать, <…> а онробел своей мысли о том, что через два–три часа он может быть свободеннавсегда.
Когда его преследовали, – он убегал и прятался. Сейчас погонярасплылась, она была в самом воздухе, вот в этих объявлениях, расклеенных настолбах» [К., с. 292]. Цель – свобода, спасение от преследования и следствия –118низвергается, лишается смысла для Вильгельма, ведь сердцем он чувствует, чтовсё начнётся снова: поиски, мучительные вопросы. И герой не знает, не ведает,как это изменить.Повествование о судьбе Вильгельма после ареста Тынянов открываетсловами: «Путешествия у Кюхли бывали разные. Он путешествовал в каретах,на кораблях, в гондоле, в тряской мужичьей телеге» [К., с. 295; курсив мой. –Л.А.].
Далее писатель будто совершает обзор тех мест, где бывал Вильгельм, втом числе спасаясь от преследования. И всегда герой возвращался «обратно вПетербург». «Последнее своё обратное путешествие он совершил не один», а всопровождении конвойных и в кандалах «страшной тяжести» [К., с. 295; курсивмой. – Л.А.]. Так наступили «предпоследние» странствия Кюхли – из крепости вкрепость. «Самые для него радостные» странствия [К., с. 295].И далее, раскрывая, казалось бы, неожиданно употреблённое определение«радостные», Тынянов посвящает вопросу эмоционального восприятия дорогидовольно значительный фрагмент главы «Крепость». Её подглава I – этоавторское философское рассуждение о различии в восприятии дороги человеком,путешествующим «по своей воле»; человеком, который «путешествует не посвоей воле, но для того, чтобы избегнуть воли чужой, – он надеется её избежать»[К., с.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
