Диссертация (1173461), страница 36

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 36)

Сороки. М.: АСТ: АСТ МОСКВА: Транзиткнига, 2006. 349 с.179. Чехов А.П. Сочинения: В 2-х т. М.: Худож. лит., 1982. Т. 1. Повести;Рассказы. 448 с.179ПриложениеКоммуникативные стратегии в межличностных дискуссияхПриложение АСтратегия поиска истины1) Внутренний спор-монолог Печорина«Два часа ночи...

не спится... А надо бы заснуть, чтоб завтра рука не дрожала. Впрочем,на шести шагах промахнуться трудно. А! господин Грушницкий! ваша мистификация вам неудастся... мы поменяемся ролями: теперь мне придется отыскивать на вашем бледном лицепризнаки тайного страха. Зачем вы сами назначили эти роковые шесть шагов? Вы думаете, что явам без спора подставлю свой лоб... но мы бросим жребий!.. и тогда... тогда...

что, если егосчастье перетянет? если моя звезда наконец мне изменит?.. И не мудрено: она так долгослужила верно моим прихотям; на небесах не более постоянства, чем на земле.Что ж? умереть так умереть! потеря для мира небольшая; да и мне самому порядочно ужскучно. Я - как человек, зевающий на бале, который не едет спать только потому, что еще нетего кареты. Но карета готова... прощайте!..Пробегаю в памяти все мое прошедшее и спрашиваю себя невольно: зачем я жил? длякакой цели я родился?.. А, верно, она существовала, и, верно, было мне назначение высокое,потому что я чувствую в душе моей силы необъятные... Но я не угадал этого назначения, яувлекся приманками страстей пустых и неблагодарных; из горнила их я вышел тверд и холоден,как железо, но утратил навеки пыл благородных стремлений - лучший свет жизни.

И с той порысколько раз уже я играл роль топора в руках судьбы! Как орудие казни, я упадал на головуобреченных жертв, часто без злобы, всегда без сожаления... Моя любовь никому не принесласчастья, потому что я ничем не жертвовал для тех, кого любил: я любил для себя, длясобственного удовольствия: я только удовлетворял странную потребность сердца, с жадностьюпоглощая их чувства, их радости и страданья - и никогда не мог насытиться. Так, томимыйголодом в изнеможении засыпает и видит перед собой роскошные кушанья и шипучие вина; онпожирает с восторгом воздушные дары воображения, и ему кажется легче; но только проснулся- мечта исчезает...

остается удвоенный голод и отчаяние!И, может быть, я завтра умру!.. и не останется на земле ни одного существа, которое быпоняло меня совершенно. Одни почитают меня хуже, другие лучше, чем я в самом деле... Однискажут: он был добрый малый, другие - мерзавец. И то и другое будет ложно.

После этого стоитли труда жить? а все живешь - из любопытства: ожидаешь чего-то нового... Смешно и досадно!»(М.Ю. Лермонтов «Герой нашего времени»)2) Спор между Максимом Рудневым и его отцом (глава 6: «Красный кардинал»)«В процессе чистки врагов народа арестовывали по коллективному принципу – пачками.Так, арестуют секретаря райкома партии, а за ним не только его жену и родственников, но ивсех его помощников, сотрудников и приятелей. Хотя отец всех партийцев недолюбливал, но,когда их арестовывали, он становился на их сторону и возмущался:– И за что их только арестовывают?– А ты, отец, загляни в Библию, – советовал комиссар госбезопасности.

– Там есть притча про плевелы. Ты знаешь, что такое плевелы?– Это сорняки, - отвечал отец.– Не только сорняки, – поправлял Максим. – Считается, что плевелы – это ядовитая, выродившаяся пшеница. И в Евангелии сказано, что при кончине века будут полоть эти плевелы.180Конец века – это конец определенного исторического цикла, где гранью является революция.Ну вот мы и чистим – полем эти самые плевелы.– Ну а зачем арестовывать всех сотрудников и знакомых? – протестовал отец.– Потому, что эти плевелы всегда собираются вместе, – отвечал Максим. – Это партияпартий и союз союзов.

Если один такой попадает наверх, то он насаживает таких же сверху донизу. И секретарша у него будет такая, и все его друзья-приятели. Потому и приходится чистить всех подряд. Ведь в Евангелии так и сказано: и ввергнут этих сынов лукавого в печь огненную, и будет там плач и скрежет зубовный. Потому Библию и называют книгой книг. Этокнига вещая. Или ты думал, что это так – пустые слова? – Ученик папы Иннокентия смиренноопустил глаза.

– Я это самому Сталину растолковываю. Его в семинарии учили-учили и ничемуне выучили. А я ему все это диалектически доказал. А он мне и говорит: «Ты у мэнэ, Максым,тэпэр красный кардинал». Я у него теперь вроде духовного наставника. Учу его диалектическому христианству.В конце чистка превращалась в какую-то невидимую гражданскую войну. По всейСтране Советов шли массовые аресты и расстрелы.

Весь мир затаил дыхание, следя заневероятными результатами московских процессов».(Г.П. Климов «Князь мира сего)Приложение БСтратегия проверки истины1) Спор между Передоновым и Варей«– Ведь вы – бедные, – вдруг сказал Передонов.– Да, не богатые, – ответила Марта, – да все-таки уж и не так бедны. У нас у всех естькое-что отложено.Передонов недоверчиво посмотрел на нее и сказал:– Ну, да, я знаю, что вы – бедные. Босые ежеденком дома ходите.– Мы это не от бедности, – живо сказал Владя.– А что же, от богатства, что ли? – спросил Передонов и отрывисто захохотал.– Вовсе не от бедности, – сказал Владя, краснея, – это для здоровья очень полезно,закаляем здоровье и приятно летом.– Ну, это вы врете, – грубо возразил Передонов.

– Богатые босиком не ходят. У вашегоотца много детей, а получает гроши. Сапог не накупишься».(Ф.К. Сологуб «Мелкий бес)2) Спор между профессором Преображенским и представителями домоуправления«Окончательно пёс очнулся глубоким вечером, когда звоночки прекратились и как раз вто мгновение, когда дверь впустила особенных посетителей. Их было сразу четверо.

Всемолодые люди и все одеты очень скромно.«Этим что нужно?» – удивлённо подумал пёс.Гораздо более неприязненно встретил гостей Филипп Филиппович. Он стоял уписьменного стола и смотрел на вошедших, как полководец на врагов.Ноздри его ястребиного носа раздувались. Вошедшие топтались на ковре.– Мы к вам, профессор, – заговорил тот из них, у кого на голове возвышалась на четвертьаршина копна густейших вьющихся волос, – вот по какому делу…181– Вы, господа, напрасно ходите без калош в такую погоду, – перебил его наставительноФилипп Филиппович, – во-первых, вы простудитесь, а, во-вторых, вы наследили мне на коврах,а все ковры у меня персидские.Тот, с копной, умолк и все четверо в изумлении уставились на Филиппа Филипповича.Молчание продолжалось несколько секунд и прервал его лишь стук пальцев ФилиппаФилипповича по расписному деревянному блюду на столе.– Во-первых, мы не господа, – молвил, наконец, самый юный из четверых, персиковоговида.– Во-первых, – перебил его Филипп Филиппович, – вы мужчина или женщина?Четверо вновь смолкли и открыли рты.

На этот раз опомнился первый тот, с копной.– Какая разница, товарищ? – спросил он горделиво.– Я – женщина, – признался персиковый юноша в кожаной куртке и сильно покраснел.Вслед за ним покраснел почему-то густейшим образом один из вошедших – блондин в папахе.– В таком случае вы можете оставаться в кепке, а вас, милостивый государь, прошу снятьваш головной убор, – внушительно сказал Филипп Филиппович.– Я вам не милостивый государь, – резко заявил блондин, снимая папаху.– Мы пришли к вам, – вновь начал чёрный с копной.– Прежде всего – кто это мы?– Мы – новое домоуправление нашего дома, – в сдержанной ярости заговорил чёрный. –Я – Швондер, она – Вяземская, он – товарищ Пеструхин и Шаровкин. И вот мы…– Это вас вселили в квартиру Фёдора Павловича Саблина?– Нас, – ответил Швондер.– Боже, пропал калабуховский дом! – в отчаянии воскликнул Филипп Филиппович ивсплеснул руками.– Что вы, профессор, смеётесь?– Какое там смеюсь?! Я в полном отчаянии, – крикнул Филипп Филиппович, – что жетеперь будет с паровым отоплением?– Вы издеваетесь, профессор Преображенский?– По какому делу вы пришли ко мне? Говорите как можно скорее, я сейчас иду обедать.– Мы, управление дома, – с ненавистью заговорил Швондер, – пришли к вам послеобщего собрания жильцов нашего дома, на котором стоял вопрос об уплотнении квартир дома…– Кто на ком стоял? – крикнул Филипп Филиппович, – потрудитесь излагать ваши мыслияснее.– Вопрос стоял об уплотнении.– Довольно! Я понял! Вам известно, что постановлением 12 сего августа моя квартираосвобождена от каких бы то ни было уплотнений и переселений?– Известно, – ответил Швондер, – но общее собрание, рассмотрев ваш вопрос, пришло кзаключению, что в общем и целом вы занимаете чрезмерную площадь.

Совершенночрезмерную. Вы один живёте в семи комнатах.– Я один живу и работаю в семи комнатах, – ответил Филипп Филиппович, – и желал быиметь восьмую. Она мне необходима под библиотеку.Четверо онемели.– Восьмую! Э-хе-хе, – проговорил блондин, лишённый головного убора, однако, этоздорово.– Это неописуемо! – воскликнул юноша, оказавшийся женщиной.– У меня приёмная – заметьте – она же библиотека, столовая, мой кабинет – 3.

Смотровая– 4. Операционная – 5. Моя спальня – 6 и комната прислуги – 7. В общем, не хватает… Да,впрочем, это неважно. Моя квартира свободна, и разговору конец. Могу я идти обедать?– Извиняюсь, – сказал четвёртый, похожий на крепкого жука.– Извиняюсь, – перебил его Швондер, – вот именно по поводу столовой и смотровой мыи пришли поговорить. Общее собрание просит вас добровольно, в порядке трудовойдисциплины, отказаться от столовой. Столовых нет ни у кого в Москве.182– Даже у Айседоры Дункан, – звонко крикнула женщина.С Филиппом Филипповичем что-то сделалось, вследствие чего его лицо нежнопобагровело и он не произнёс ни одного звука, выжидая, что будет дальше.– И от смотровой также, – продолжал Швондер, – смотровую прекрасно можносоединить с кабинетом.– Угу, – молвил Филипп Филиппович каким-то странным голосом, – а где же я долженпринимать пищу?– В спальне, – хором ответили все четверо.Багровость Филиппа Филипповича приняла несколько сероватый оттенок.– В спальне принимать пищу, – заговорил он слегка придушенным голосом, – всмотровой читать, в приёмной одеваться, оперировать в комнате прислуги, а в столовойосматривать.

Очень возможно, что Айседора Дункан так и делает. Может быть, она в кабинетеобедает, а кроликов режет в ванной. Может быть. Но я не Айседора Дункан!.. – вдруг рявкнул они багровость его стала жёлтой. – Я буду обедать в столовой, а оперировать в операционной!Передайте это общему собранию и покорнейше вас прошу вернуться к вашим делам, а мнепредоставить возможность принять пищу там, где её принимают все нормальные люди, то-естьв столовой, а не в передней и не в детской.– Тогда, профессор, ввиду вашего упорного противодействия, – сказал взволнованныйШвондер, – мы подадим на вас жалобу в высшие инстанции.– Ага, – молвил Филипп Филиппович, – так? – И голос его принял подозрительновежливый оттенок, – одну минуточку попрошу вас подождать.«Вот это парень, – в восторге подумал пёс, – весь в меня.

Характеристики

Список файлов диссертации