Диссертация (1168548), страница 14
Текст из файла (страница 14)
Ценным представляется отсылка Н.К. Шутой к работеА.Л. Волынского «Ф.М. Достоевский», отметившего значение открытой форточки213Цит. по: Альтман М.С. Достоевский. По вехам имен. Саратов, 1975. С. 200.Н.К. Художественное время и пространство в повествовательном произведении (наматериале романа Ф.М. Достоевского «Бесы»): дис.
… канд. фил. наук. М., 1999. С. 181. 214 Шутая62как прославление жизни в противоречии с логикой минуты, когда вот-вотКириллов покончит с собой. Пространственные замечания становятся ключом кхарактеристике героя: так, Шатов жил на краю города, что показывает егонекоторую отрешенность от мира; в углу комнаты Кириллова находится чемодан,что говорит о возможности героя в любой момент покинуть свое жилище.Н.К.
Шутая также проводит различение вертикали и горизонтали в романе,понимая под вертикалью «духовное развитие героя», а под горизонталью«романную плоскость развертывания сюжета» 215 , отмечая, что «вертикальноепространство есть только у отдельных героев»216 . Так, у Ставрогина оно есть, а уВерховенского и Лебядкина ее нет, они находятся только в «горизонтальнойпространственности»217. Полностью с этим утверждением сложно согласиться,поскольку на последующих страницах диссертации исследователь пишет о том,что фамилия Верхвенский ассоциируется «с образом … “крутизны” [здесь идалее курсив автора – прим. М.Б.]», с которой низвергнулось и потонуло стадосвиней из Евангелия. С помощью этой аналогии, а также цитаты из речиКириллова о Верховенском (Верховенский – «низкий человек») имплицитноподключается оппозиция «низкий-высокий», которая, безусловно, соотнесена спространственной вертикалью.
Другое дело, что Верховенский находится наболее низком уровне, по сравнению со Ставрогиным, но это не исключаетвозможности самого сопоставления «по вертикали», нулевая или отрицательнаяотметка на этой условной шкале «духовного развития героя» тоже показательна.Дважды в главах о пространстве исследователь обращает внимание на рольэпиграфа и мотивы блуждания. Несмотря на топос поля, предлагающегомножество путей, бес сбивает с дороги любого. Эпиграфы формируют цикл,состоящий из трех фаз: 1) «блуждание, дезориентация в пространстве, потеряправильного направления» 218 , 2) «одержимость бесом», проявляющаяся «в215Там же.
С. 175.Там же. С. 175. 217 Там же. С. 175. 218 Там же. С. 188. 21663кружении»219, 3) «изгнание бесов, сопровождаемое обрывом, катастрофическимпадением в пропасть»220. Шутая задается вопросом: какие персонажи одержимыбесом и подлежат исцелению, а какие обречены на гибель? Из ее анализаполучается, что Шатов – жертва, попавшая в вихрь кружения бесовской силы, аВерховенский напрямую соотносится с образом «крутизны».Автор также пишет о тоске по простору в видениях Марьи Лебядкиной,дорогу Степана Трофимовича в Спасов (место спасения), а также опринципиальном многомерности художественного пространства у Достоевского,переплетении реальности и ирреальности, мира внутреннего и мира внешнего,верха и низа.
При этом «план “вечного”, библейского, и “текущего” переплетеныв сюжете: здесь есть свои лже-пророки (Шигалев, Петр Верховенский), лже-Иуда(Шатов) и даже Антихрист (Ставрогин)»221 .В заключении Шутая соотносит макропространство и микропространство сих функциями: «на “макроуровне” (географическом уровне)»222 художественноепространство используется как осмысление исторической коллизии, субъекткоторой – общество в целом; на «“микроуровне” (уровне пейзажа и интерьера)»223пространство осмысливается в качестве «авторского вердикта по отношению кописываемым характерам и событиям, как способ собственного незримогоприсутствия и тем самым – реализации художественного единства текста»224 .В целом, диссертация Н.К.
Шутой соединяет в себе методологию Бахтина,Иванова и Лотмана; исследователь склонен сближать романы Достоевского кдраме (частотны слова и выражения вроде «драматизация», «сцена», «драма»).Стоит обратить внимание на то, что Н.К. Шутая отчасти подошла к вопросуединства романного пятикнижия Достоевского, рассматривая тему переносаосновного «места действия» романов из столицы, Петербурга, в провинцию.Действительно, Петербург становится городом, в котором развиваются основные219 Тамже.
С. 188. же. С. 188. Там же. С. 183.222 Там же. С. 194. 223 Там же. С. 194–195. 224Там же. С. 194–195.220 Там22164события романов («Преступление и наказание», «Идиот», «Подросток»), онупоминается в «Бесах» и «Братьях Карамазовых». Замена столицы на провинциюу Достоевского, по мнению многих исследователей, на которых ссылаетсяН.К. Шутая, не приводит к существенным изменениям в его отображении. Вуездных городах у Достоевского «фактура Петербурга: та же петербургскаяпогода (туманы, дожди, слякотный снег) да тесные улочки, дома, … заборы –аналог городских стен»225 ; «Достоевский переносит действие из Петербурга впровинцию для того, чтобы показать, что те болезненные социальнопсихологические процессы, которые он обрисовал в своих романах 60-х годов,перестали быть “привилегией” Петербурга <…>»226.
Шутая также ссылается наР. Назирова,говоряотом,чтописательвнесвизображениежизнипровинциального города «совершенно “столичную” лихорадку, отчаянный ритм имуки одиночества»227 .Некоторые замечания относительно единства романов Достоевскогообобщила М.М. Меликян в своей кандидатской диссертации 228 . Меликянссылается на нескольких авторов, говоря о целостности романов писателя. Вчастности, на уже упомянутую нами статью Вяч. Иванова «Достоевский и романтрагедия», в которой философ пишет о «лабиринте» Достоевского – «циклероманов»229. Меликян ссылается и на К.В.
Мочульского230, считавшего романыДостоевского «великой пятиактной трагедией» и «циклом больших романов».Е.А. Трофимов называл эти романы «микроциклом», поскольку все онисоотнесены с идеей «перерождения человека (в ангела или беса)» (приближение кХристу в романе «Идиот» и «Бесы», «роман об антихристе»), а роман«Преступление и наказание» содержит обе фазы231.225Гачев Г. Национальные образы мира. М.,1988. С.
381.Фридлендер Г.М. Поэтика русского реализма. М., 1971. С. 117.227Назиров Р. Творческие принципы Ф.М. Достоевского. Саратов, 1982. С. 8.228Меликян М.М. Художественная структура бытия в метаромане Ф.М. Достоевского(«Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы»): дисс… канд. фил. наук. Иваново, 2006. 197 с.229См.: Иванов В.И.
Борозды и межи. М., 2007. С. 303–304.230Мочульский К.В. Гоголь. Соловьев. Достоевский. М., 1995. 608 с.231См. Меликян М.М. Художественная структура бытия в метаромане Ф.М. Достоевского(«Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы»): дисс… канд. фил. наук. Иваново, 2006. С. 10. 22665М.М.
Меликян, указывая на противопоставленность романов внутри«пятикнижия» ссылается на С.И. Гессена, считавшего «Бесы» «трагедией зла», а«Братья Карамазовы» – «трагедией добра»232.Исследователь настаивает на применимости термина «метароман» кпроизведениям «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы». Единствороманного «триптиха» (по выражению С.Н. Булгакова) достигается за счетобщего замысла, который, с одной стороны, отсылает к не написанномуДостоевским «Житию великого грешника» (это «правариант», как считаетМ.М.
Меликян, в котором заключается «метароманный замысел писателя»233 ), а сдругой стороны, романы объединяются и в рамках поэтики. Роман «Подросток»стоит «несколько особняком», а «роман “Братья Карамазовы” написан уже сучетом всего предшествующего опыта писателя и вбирает в себя структурносемантические и поэтологические особенности романного “триптиха“»234. Так, помнению исследователя, романы близки по «мессианской» тематике, соотносимойс Раскольниковым как спасителе угнетенных, Мышкиным, Ставрогиным, откоторого все ожидают: «исполнения роли Мессии» 235 . На уровне героев всероманы также соотнесены (по отношению к идее человекобога/богочеловека),действие в романах также происходит приблизительно в одно время, как заметилВ.Я.
Кирпотин.Исследователь отмечает тенденцию к сужению пространства в «Бесах»,которая отражает оппозицию «Космос-Хаос», выделяет оппозицию РоссияЕвропа (Америка). М. Меликян также противопоставляет условное пространствотеатра, эксплицированное в театральном поведении героев и обилии массовыхсцен236 . Театру как условному пространству противопоставляется церковь, нонаглядных примеров из текста романов, подтверждающих правомерность такогопротивопоставления, в диссертации нет. Площадь около церкви рассматриваетсяисследователем как промежуточное пространство. Спуск и подъем с горы,232Там же. С. 70.
Там же. С. 7.234Там же. С. 12.235Там же. С. 9.236Там же. С. 70–72. 23366встреча на мосту имеет символическое значение в контексте романа.Исследовательотмечаетполисемичностьжестаколенопреклонения,совершаемого в разных пространствах; подробно анализирует нахождение героевна пороге, традиционно трактуемом как момент перехода, кризисное состояниегероя.Меликянутверждаетпринципбахтинскогодиалогизма,распространившийся на уровень «триптиха»: «это не только диалог человека счеловеком, личностей, но и диалог человека с пространством; к тому же это еще идиалог, взаимопроникновение и спор пространств»237.
Более того, Петербург в«Преступлении и наказании», «Идиоте» и «Бесах» – три различных «ликаГорода»238, зависящих от функции пространства и восприятия людьми.Исследователь подмечает, что герои романов Достоевского не соотносятся сконкретными“бездомности”»Раскольникова,пространствами,239чтосоздает«ощущениевсеобщей(у многих героев нет своего дома; это и метанияблужданийМышкина,передвиженияХроникера,однакопоследний пример все-таки необходимо учитывать исходя из повествовательнойфункции Хроникера, который не герой в прямом смысле слова).
Как иН.К. Шутая, М.М. Меликян рассматривает возвращение на родину, понимаемоеею как «исходное пространство». Однако, если Шутая пишет о взаимосвязивозвращения на родину и трагической развязки в контексте русской культуры, тоМеликян считает возвращение в свои пределы возрождением, которое возможнотолько внутри открытого пространства. Однако возродиться не получается никнязю Мышкину в Швейцарии, ни Ставрогину, когда тот возвращается изШвейцарии в «родовое гнездо», а затем мечтает вернуться в Швейцарию, вкантон Ури, но кончает жизнь самоубийством240 .В заключении исследователь отмечает зависимость семантики пространстваот приоритета сознания субъекта, актуализацию оппозиции «Космос-Хаос» для237Там же.
С. 79.Там же. С. 79.239Там же. С. 81.240Там же. С. 82.23867метаромана, предлагает свою типологию художественного пространства, выделяя«эмпирическоепространство»,«пространствосознаниягероев»,«внеаналитическое пространство»241 .Таким образом, в диссертации М.М. Меликян также наблюдается тенденцияна совмещение теории М.М. Бахтина о полифоническом романе с концепциейВяч.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
