З. Бжезинский - Великая шахматная доска (Господство Америки и его геостратегические императивы) (1161677), страница 17

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 17)

• неожиданный крах Советского Союза, сопровождавшийся гражданскими

беспорядками в стране, болезненным экономическим кризисом, кровопролитной и

унизительной войной в Чечне.

Не только кризис внутри страны и потеря международного статуса

мучительно тревожат Россию, особенно представителей русской политической

элиты, но и геополити-

[113]

Утрата идеологического контроля и сокращение империи

Карта XIV

[114]

ческое положение России, также оказавшееся неблагоприятным. На Западе

вследствие процесса распада Советского Союза границы России существенно

изменились в неблагоприятную для нее сторону, а сфера ее геополитического

влияния серьезно сократилась (см. карту XIV). Прибалтийские государства

находились под контролем России с 1700-х годов, и потеря таких портов, как

Рига и Таллинн, сделала доступ России к Балтийскому морю более ограниченным,

причем в зонах, где оно зимой замерзает. Хотя Москва и сумела сохранить

политическое главенствующее положение в новой, получившей официальный статус

независимости, но в высшей степени русифицированной Беларуси, однако еще

далеко не ясно, не одержит ли в конечном счете и здесь верх

националистическая инфекция. А за границами бывшего Советского Союза крах

Организации Варшавского договора означал, что бывшие сателлиты Центральной

Европы, среди которых на первое место выдвинулась Польша, быстрыми темпами

склоняются в сторону НАТО и Европейского Союза.

Самым беспокоящим моментом явилась потеря Украины. Появление

независимого государства Украины не только вынудило всех россиян

переосмыслить характер их собственной политической и этнической

принадлежности, но и обозначило большую геополитическую неудачу Российского

государства. Отречение от более чем 300-летней российской имперской истории

означало потерю потенциально богатой индустриальной и сельскохозяйственной

экономики и 52 млн. человек, этнически и религиозно наиболее тесно связанных

с русскими, которые способны были превратить Россию в действительно крупную

и уверенную в себе имперскую державу. Независимость Украины также лишила

Россию ее доминирующего положения на Черном море, где Одесса служила

жизненно важным портом для торговли со странами Средиземноморья и всего мира

в целом.

Потеря Украины явилась геополитически важным моментом по причине

существенного ограничения геостратегического выбора России. Даже без

Прибалтийских республик и Польши Россия, сохранив контроль над Украиной,

могла бы все же попытаться не утратить место лидера в решительно действующей

евразийской империи, внутри которой Москва смогла бы подчинить своей воле

неславянские народы южного и юго-восточного регионов бывшего

[115]

Советского Союза. Однако без Украины с ее 52-миллионным славянским

населением любая попытка Москвы воссоздать евразийскую империю

способствовала бы, по всей видимости, тому, что в гордом одиночестве Россия

оказывалась запутавшейся в затяжных конфликтах с поднявшимися на защиту

своих национальных и религиозных интересов неславянскими народами; война с

Чечней является, вероятно, просто первым тому примером. Более того, принимая

во внимание снижение уровня рождаемости в России и буквально взрыв

рождаемости в республиках Средней Азии, любое новое евразийское государство,

базирующееся исключительно на власти России, без Украины неизбежно с каждым

годом будет становиться все менее европейским и все более азиатским.

Потеря Украины явилась не только центральным геополитическим событием,

она также стала геополитическим катализатором. Именно действия Украины -

объявление ею независимости в декабре 1991 года, ее настойчивость в ходе

важных переговоров в Беловежской пуще о том, что Советский Союз следует

заменить более свободным Содружеством Независимых Государств, и особенно

неожиданное навязывание, похожее на переворот, украинского командования над

подразделениями Советской Армии, размещенными на украинской земле, -

помешали СНГ стать просто новым наименованием более федерального СССР.

Политическая самостоятельность Украины ошеломила Москву и явилась примером,

которому, хотя вначале и не очень уверенно, затем последовали другие

советские республики.

Потеря Россией своего главенствующего положения на Балтийском море

повторилась и на Черном море не только из-за получения Украиной

независимости, но также еще и потому, что новые независимые государства

Кавказа - Грузия, Армения и Азербайджан - усилили возможности Турции по

восстановлению однажды утраченного влияния в этом регионе. До 1991 года

Черное море являлось отправной точкой России в плане проекции своей

военно-морской мощи на район Средиземноморья. Однако к середине 90-х годов

Россия осталась с небольшой береговой полосой Черного моря и с неразрешенным

спорным вопросом с Украиной о правах на базирование в Крыму остатков

советского Черноморского флота, наблюдая при этом с явным раздражением за

проведением совместных, Украины с НАТО, во-

[116]

енно-морских и морских десантных маневров, а также за возрастанием роли

Турции в регионе Черного моря. Россия также подозревала Турцию в оказании

эффективной помощи силам сопротивления в Чечне.

Далее к юго-востоку геополитический переворот вызвал аналогичные

существенные изменения статуса России в зоне Каспийского бассейна и в

Средней Азии в целом. До краха Советского Союза Каспийское море фактически

являлось российским озером, небольшой южный сектор которого находился на

границе с Ираном. С появлением независимого и твердо националистического

Азербайджана - позиции которого были усилены устремившимися в эту республику

нетерпеливыми западными нефтяными инвесторами - и таких же независимых

Казахстана и Туркменистана Россия стала только одним из пяти претендентов на

богатства Каспийского моря. Россия более не могла уверенно полагать, что по

собственному усмотрению может распоряжаться этими ресурсами.

Появление самостоятельных независимых государств Средней Азии означало,

что в некоторых местах юго-восточная граница России была оттеснена в

северном направлении более чем на тысячу миль. Новые государства в настоящее

время контролируют большую часть месторождений минеральных и энергетических

ресурсов, которые обязательно станут привлекательными для иностранных

государств. Неизбежным становится то, что не только представители элиты, но

вскоре и простые люди в этих республиках будут становиться все более и более

националистически настроенными и, по всей видимости, будут все в большей

степени придерживаться мусульманской ориентации. В Казахстане, обширной

стране, располагающей огромными запасами природных ресурсов, но с населением

почти в 20 млн. человек, распределенным примерно поровну между казахами и

славянами, лингвистические и национальные трения, по-видимому, имеют

тенденцию к усилению. Узбекистан - при более однородном этническом составе

населения, насчитывающего примерно 25 млн. человек, и лидерах, делающих

акцент на историческом величии страны, - становится все более активным в

утверждении нового постколониального статуса региона. Туркменистан, который

географически защищен Казахстаном от какого-либо прямого контакта с Россией,

активно налаживает и развивает новые связи с Ираном в целях ослабле-

[117]

ния своей прежней зависимости от российской системы для получения

доступа на мировые рынки.

Республики Средней Азии, получающие поддержку Турции, Ирана, Пакистана

и Саудовской Аравии, не склонны торговать своим новым политическим

суверенитетом даже ради выгодной экономической интеграции с Россией, на что

многие русские все еще продолжают надеяться. По крайней мере, некоторая

напряженность и враждебность в отношениях этих республик с Россией

неизбежны, хотя на основании неприятных прецедентов с Чечней и Таджикистаном

можно предположить, что нельзя полностью исключать и возможности развития

событий в еще более худшую сторону. Для русских спектр потенциального

конфликта с мусульманскими государствами по всему южному флангу России

(общая численность населения которых, вместе с Турцией, Ираном и Пакистаном,

составляет более 300 млн. человек) представляет собой источник серьезной

обеспокоенности.

И наконец, в момент краха советской империи Россия столкнулась с новой

угрожающей геополитической ситуацией также и на Дальнем Востоке, хотя ни

территориальные, ни политические изменения не коснулись этого региона. В

течение нескольких веков Китай представлял собой более слабое и более

отсталое государство по сравнению с Россией, по крайней мере в политической

и военной сферах. Никто из русских, обеспокоенных будущим страны и

озадаченных драматическими изменениями этого десятилетия, не в состоянии

проигнорировать тот факт, что Китай в настоящее время находится на пути

становления и преобразования в более развитое, более динамичное и более

благополучное государство, нежели Россия. Экономическая мощь Китая в

совокупности с динамической энергией его 1,2-миллиардного населения

существенно меняют историческое уравнение между двумя странами с учетом

незаселенных территорий Сибири, почти призывающих китайское освоение.

Такая неустойчивая новая реальность не может не отразиться на чувстве

безопасности России по поводу ее территорий на Дальнем Востоке, равно как и

в отношении ее интересов в Средней Азии. В долгосрочной перспективе

подобного рода перемены могут даже усугубить геополитическую важность потери

Россией Украины. О стратегических последствиях такой ситуации для России

очень хо-

[118]

рошо сказал Владимир Лукин, первый посол посткоммунистического периода

России в Соединенных Штатах, а позднее председатель Комитета по иностранным

делам в Госдуме:

"В прошлом Россия видела себя во главе Азии, хотя и позади Европы.

Однако затем Азия стала развиваться более быстрыми темпами... и мы

обнаружили самих себя не столько между "современной Европой" и "отсталой

Азией", сколько занимающими несколько странное промежуточное пространство

между двумя "Европами""(1).

Короче говоря, Россия, являвшаяся до недавнего времени созидателем

великой территориальной державы и лидером идеологического блока

государств-сателлитов, территория которых простиралась до самого центра

Европы и даже одно время до Южно-Китайского моря, превратилась в

обеспокоенное национальное государство, не имеющее свободного

географического доступа к внешнему миру и потенциально уязвимое перед лицом

ослабляющих его конфликтов с соседями на западном, южном и восточном

флангах. Только непригодные для жизни и недосягаемые северные просторы,

почти постоянно скованные льдом и покрытые снегом, представляются

безопасными в геополитическом плане.

ГЕОСТРАТЕГИЧЕСКАЯ ФАНТАСМАГОРИЯ

Таким образом, период исторического и стратегического замешательства в

постимперской России был неизбежен. Потрясающий развал Советского Союза и

особенно ошеломляющий и, в общем-то, неожиданный распад великой Российской

империи положили начало в России процессу широкого поиска души, широким

дебатам по вопросу о том, как в настоящее время должна Россия определять

самое себя в историческом смысле, появлению многочисленных публичных и

частных суждений по вопросам, которые в большинстве крупных стран даже не

поднимаются: "Что есть Россия? Где Россия? Что значит быть русским?"

-------------

(1) Our Security Predicament // Foreign Policy. - 1992. - No 88. - P.

60.

[119]

Это не просто теоретические вопросы: любой ответ на них наполнен

значительным геополитическим содержанием. Является ли Россия национальным

государством, основу которого составляют только русские, или Россия является

по определению чем-то большим (как Великобритания - это больше, чем Англия)

и, следовательно, ей судьбой назначено быть империей? Каковы - исторически,

стратегически и этнически - действительные границы России? Следует ли

рассматривать независимую Украину как временное отклонение в рамках этих

исторических, стратегических и этнических понятий? (Многие русские склонны

считать именно так.) Чтобы быть русским, должен ли человек быть русским с

этнической точки зрения или он может быть русским с политической, а не

этнической точки зрения (т.е. быть "россиянином" - что эквивалентно

"британцу", а не "англичанину")? Например, Ельцин и некоторые русские

доказывали (с трагическими последствиями), что чеченцев можно и даже должно

считать русскими.

Характеристики

Список файлов учебной работы