8.Глава 6. Власть и выбор (1159206), страница 4

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 4)

В отличиеот власти влияние непосредственно сказывается на ценности: оно проявляется в том,что сдвигаются относительные позиции различных целей в их иерархии значимости,когда одни цели начинают казаться более привлекательными, чем другие, и темсамым заслуживающими больших усилий. Если мы выбираем одни ценности, ставимодни цели выше других, то это значит, что, как мы надеемся, получившие приоритетцели в конечном счете принесут больше удовлетворения, удовольствия, что ониболее почитаемы, морально возвышенны и эстетически привлекательны, а в целомони в большей мере отвечают понятиям должного и ложного.Ценности не всегда выбираются сознательно. Как мы видели ранее, многиенаши действия привычны и рутинны и не предполагают сопоставления целей исредств.

До тех пор пока действия остаются обыденными, мы редко задумываемсянад тем, каким ценностям они служат. Обыденное действие не нуждается вобосновании: нам было бы трудно объяснить, почему мы предпочли их другимдействиям. Под давлением вопросов мы, вероятно, дали бы какой-нибудь ответ,наподобие следующего: “Это всегда именно так делалось” или “Есть, как оно есть...”— как будто то время, в течение которого существуют наши привычки, придает имнечто вроде авторитета; или будто тот факт, что множество людей поступает такимже образом, сам по себе является ценностью, которая диктует определенноедействие. Однако не следует забывать, что все это — “вынужденные” объяснения,навязанные самими вопросами.

Они не обязательно присутствовали в сознаниичеловека до того, как его начали спрашивать. Как вы помните, смысл поведения попривычке, или традиционного действия, заключается в том, что оно не требуетобоснований. Действие является традиционным до тех пор, пока от него не требуетсялегитимации; традиционное действие может обойтись без легитимации, т.е. нетребуется соотнесения его с ценностями, которым оно должно служить. Оно всевремя повторяется в основном по одному и тому же образцу, поддерживаясь лишьодной силой привычки.

Многие наши повседневные действия традиционны(обыденны, привычны, мы над ними не задумываемся) независимо от того, чтобольшинство из нас вовсе не является традиционалистами (если бы нам позволилиподумать над этим и высказать свое мнение, мы стали бы отрицать авторитет старогои косного, не принимая присущие ему ценности — стабильность и отсутствиеизменений).Самые главные ценности, которыми мы руководствуемся в течение всей своейжизни (ценности, предшествующие выбору специфических целей наших действий),такие, как стандарты должного или успеха, честности или ума, тяжелой работы илиразвлечений, последовательности или гибкости, в общем и целом формируются уже вдетстве. Чаще всего они “откладываются”, “укореняются” на подсознательномуровне и проявляются скорее как голос совести, нежели четко сформулированныеуказания, которые мы по желанию или необходимости можем воспроизвести дляпринятия решения.

Мы с трудом вспоминаем влияния, которые оказывались на нас вдетские годы; мерой успеха таких влияний как раз и является то, насколько онизабываются и уже не воспринимаются как внешнее давление. Мы осознаем внешниевлияния только тогда, когда дело доходит до свободного выбора: когда ставятся подсомнение ценности, которым мы подчиняемся, когда требуется их обоснование илегитимация.Способность влиять на ценности других людей составляет характерную чертуавторитета.

Авторитет измеряется вероятностью того, что люди воспримут данныеценности только по одной причине, а именно: кто-то (организация или личность,наделенная авторитетом) разделяет их или руководствуется ими на практике.Личность или организация может представлять авторитет для некоторых людей в томслучае, если тот факт, что именно она выступает за определенную ценность, будетрассматриваться этими людьми как достаточная причина одобрения и согласия.Таким образом, авторитет личности или организации предполагает вероятность того,что другие люди последуют их примеру или совету. Такое подчинение можнообъяснять с помощью различных понятий, таких, как “ум”, “правдивость”,“опытность”, “нравственная целостность” руководящего начала, которому следуют.Однако в любом случае, таким образом обосновывается вера последователей внепреложную обоснованность этого руководящего начала.Ценности, которые мы бережно лелеем, являются делом нашего выбора.

Вконечном счете именно мы наделяем авторитетом тех, за кем мы решаем следовать, иотказываем в авторитете тем, кто нам не нравится. Прежде чем мы решим, комуверить, мы можем проанализировать притязания различных конкурирующих“лидеров ценностей” или тех, кто выступает от их имени, с точки зрения значимостиих примера и их способности подать хороший, достойный пример. Чтобы стать длянас авторитетом, личность или организация должна представить легитимацию, илидоказательства того, что ее совету (или ее иерархии ценностей) нужно следовать иотдать ей предпочтение перед другими.С одной такой легитимацией мы уже встречались: вспомним, что некоторыеценности представляются достойными уважения благодаря стоящей за нимитрадиции.

Они, как нам говорят, проверены временем. Следует оставаться вернымпрошлому; группе, с которой ты это прошлое разделял; общему наследию, котороемы вместе должны охранять. История, нам говорят, связывает накрепко; то, чтосоединено историей, никакая человеческая самонадеянность не в силах разъединить.Старые заслуги надо чтить уже просто потому, что они старые...Вот такое обоснование. Зачастую оно ставит все с ног на голову: почитают неценности, проверенные временем, а тех, кто в поисках популярности и всеобщегопризнания своих ценностей (иногда совершенно новых, недавно изобретенных)обращается к истории, надеясь откопать там уникальные свидетельства их древности.Образ исторического прошлого всегда избирателен; в данном случае он составляетсятаким образом, чтобы придать достоверность пропагандируемым ценностям за счетссылки на их “почтенный возраст”.

Уважение, которое люди испытывают передпрошлым, учитывается в сегодняшней борьбе ценностей. Если признано, чтонекоторые ценности разделялись еще нашими предками, то эти ценности менееуязвимы для современной критики, тогда как иные ценности еще должны проявитьсебя; считается, что ценности старого доброго прошлого уже прошли проверкувременем, пусть даже не блестяще. Традиционалистская легитимация становитсяособенно привлекательной во времена резких изменений, которые не могут непорождать беспокойство и неуверенность. Если радикальные и доселе небывалыенововведения провозглашаются как реставрация старых и испытанных способовжизни, то они легче проходят; такое представление о них иногда может несколькоуменьшить неопределенность, обусловленную быстрыми социальными переменами,и, как кажется, предложить относительно безопасный, менее болезненный вариантвыбора.Альтернативой этому было бы отстаивание новых ценностей, выдаваемых заоткровения — за результат эпохального открытия, невероятно глубокогопроникновения в суть вещей, или прозрения, проникшего сквозь неизвестное иузревшего будущее.

Такой тип аргументации относится к харизматическойлегитимации. Харизма — качество, впервые отмеченное в исследованиях тогоглубокого и неоспоримого влияния, которое церковь оказывает на верующих.Понятие харизмы относилось к убеждению верующего в том, что церковь наделенаособой, только ей дарованной свыше способностью постигать истину: она какинститут была помазанницей Божией, призванной вести людей к праведной жизни ив конце концов — к спасению. Харизма, однако, не обязательно связана срелигиозными верованиями и институтами. Можно говорить о харизме и в томслучае, если принятие определенных ценностей мотивируется убеждением в том, чтоте, кто исповедует эти ценности, обладают сверхчеловеческими качествами(необыкновенным умом, дальновидностью, доступом к источникам знания,закрытым для обычных людей), которые и обеспечивают истинность их видения иправильность их выбора.

Обычный же рассудок рядовых людей не располагаетникакими средствами для оценки того, что провозглашают харизматики, и, темсамым, у них нет никаких оснований сомневаться в харизматической личности. Чемсильнее харизма лидера, тем труднее усомниться в его повелениях и тем удобнееследовать его приказам в ситуации полной неопределенности.Во времена резких и глубоких социальных изменений, быстрообесценивающих привычные образцы поведения, потребность в харизматических“гарантиях” безошибочности выбора ценностей постоянно возрастает. Официальнаяцерковь лишь отчасти удовлетворяет эти требования. Возникает множество ситуацийвыбора, порожденных новыми, небывалыми доселе социальными изменениями, длякоторых у церкви нет готовых рецептов, а если таковые и окажутся, то они плоховписываются в современные условия.

Это вовсе не означает, что божественныеформы харизматического авторитета уже не в чести. Современные версии,предлагаемыетелевизионнымиевангелистами,религиознымигуруиразнообразными сектантами, свидетельствуют о широко распространенной исильной потребности в сверхчеловеческих решениях проблем, т.е. таких решениях,которые явно превосходят человеческие способности суждения.Отвечая на потребность в харизматических решениях ценностных проблем,выросшую до небывалых размеров, некоторые политические партии и массовыесоциальные движения выступили с аналогичными услугами. И в числе первых из них— так называемые тоталитарные партии (требующие полной преданности своихпоследователей во всех проявлениях их жизни), фашистские и коммунистические,ставшие особенно известными либо благодаря харизматическим лидерам,наделенным сверхчеловеческим даром предвидения и безукоризненным чувствомправого и неправого, либо благодаря превращению в коллективного носителяхаризматического авторитета.

В последнем случае харизматическое влияние обычноприобретает в целом новые, более стабильные основания; влияние харизматическойорганизации может в принципе (а иногда это случается и на практике) пережитьхаризматического лидера. Более того, оно может стать относительно неуязвимым длядискредитирующего воздействия прошлых ошибок, в которых будут обвиненыотдельные личности, а организация останется незапятнанной, ее непреходящийавторитет будет подтверждаться. Такая роскошь недоступна в целом плохоорганизованным массовым движениям (если только им не удается установитьсильную, подобно партийной, организацию, способную к самовоспроизводству).Чаще всего массовые движения разделяют участь своего лидера, который собственнои является носителем харизматического авторитета, — и его стремительноевозвышение, и столь же стремительное падение, если его популярность оказываетсяподорванной непреодоленными препятствиями и невыполненными обещаниями илиесли его затмевает более удачливый (еще не дискредитировавший себя) соперник,также претендующий на внимание публики.Однако сейчас центр харизматического авторитета переместился и из религии,и из политики.

Характеристики

Список файлов книги