Раймон Арон - Этапы развития социологической мысли (1158956), страница 8

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 8)

«Хотя у всех государств есть одна общая им всем цель, за­ключающаяся в охране своего существования, тем не менее у каждого из них есть и своя особенная, ему только свойствен­ная цель. Так, у Рима была цель — расширение пределов госу­дарства; у Лакедемона — война; у законов иудейских — рели­гия; у Марселя — торговля; у Китая — общественное спокойст­вие... Есть также на свете народ, непосредственным предметом государственного устройства которого является политическая свобода» (ibid., р. 396).

46

Что же касается представительных структур, то сама эта идея не фигурировала в первых рядах теории Монтескье о ре­спублике. Республики, которые представляет себе Монтескье, — это те античные республики, где народное собрание сущест­вовало, но не было ассамблеей, избранной народом, куда вхо­дили бы его представители. И только в Англии он мог наблю­дать осуществленную в полной мере представительную власть.

Такое правление, где целью служит свобода, где народ представлен своим собранием, характеризуется в первую оче­редь тем, что называется разделением властей, — явлением, ставшим предметом теории, до сих пор актуальной, по поводу которой наблюдалось бесконечное множество умозрительных кривотолков.

Монтескье отмечает, что в Англии исполнительной властью наделон монарх. Но поскольку исполнительная власть требует быстроты решений и действий, хорошо, что она сосредоточена в одних руках. Законодательная власть находит свое воплоще­ние в двух ассамблеях: палате лордов, представляющей дво­рянство, и палате общин, представляющей народ.

Эти две власти — исполнительная и законодательная — со­средоточены в руках разных лиц или групп лиц. Монтескье описывает сотрудничество этих различных органов наряду с анализ'.ом порядка разделения их функций. Он показывает то, что каждая из этих властей может и должна делать по отно­шению друг к другу.

Имеется и третья власть — судебная. Однако Монтескье уточняет, что «судебная власть, столь страшная для людей, не будет связана ни с известным положением, ни с известной профессией; она станет, так сказать, невидимой и как бы не­существующей» (ibid., р. 3 98). Судя по всему, это говорит о том, что судебная власть, будучи в основном исполнителем за­конов, должна проявлять как можно меньше инициативы и предвзятости. Это не власть личностей, это власть законов, «люди не имеют постоянно перед глазами судей и страшатся уже не судьи, а суда» (ibid.).

Законодательная власть сотрудничает с исполнительной властью и должна следить за тем, насколько правильно та при­меняет законы. Что же касается исполнительной власти, то она, не вс'.гупая в споры по делам, должна быть во взаимоот­ношениях сотрудничества с законодательной властью посред­ством того, что называется правом предотвращать. Монтескье добавляет, кроме того, что бюджет должен ставиться на голо­сование ежегодно. «Если законодательная власть будет делать свои постановления не на годичный срок, а навсегда, то она рискует утратить свою свободу, так как исполнительная

47

власть уже не будет зависеть от нее» (ibid., р. 405). Ежегод­ное голосование бюджета является как бы условием свободы.

Эти данные общего характера дали основание исследовате­лям подойти к ним по-разному: одни сделали акцент на том, что исполнительная и законодательная власти разделены, дру­гие — на том, что между ними должно быть постоянное взаи­модействие.

Соображения Монтескье близки точке зрения на ту же те­му Дж.Локка^. Некоторые странности в изложении Монте­скье становятся объяснимыми, если обратиться к тексту Лок-ка. В начале главы 6-й, в частности, есть два определения ис­полнительной власти. В первом случае она определяется как решающая в вопросе «о вещах, которые зависят от прав граж­дан» (ibid., р. 3 96). В этом случае текст можно понять как ог­раничение ее только внешней политикой. Несколько ниже она определяется как власть, которая «выполняет общественные решения» (ibid., р. 397), что придает ей совершенно другой размах. Монтескье в одном случае следует тексту Локка. Од­нако между Локком и Монтескье наблюдается глубочайшая разница в самом замысле. Цель Локка — ограничение коро­левской власти, задача показать, что, если монарх выходит за определенные рамки или не выполняет каких-либо обяза­тельств, народ, представляющий собой подлинную оснежу су­веренной власти, вправе действовать. Тогда как основнеш идея Монтескье — не разделение властей в юридическом «смысле этого термина, а то, что можно назвать равновесием социаль­ных сил в качестве условия политической свободы.

Монтескье во всем своем анализе английской конституции постоянно исходит из наличия дворянства и двух палат, одна из которых представляет народ, а вторая — аристократию. Он де­лает упор на том, что дворяне должны быть судимы только их пэрами. Действительно, «люди знатные всегда возбуждают к себе зависть; поэтому если бы они подлежали суду народа, то им угрожала бы опасность и на них не распространялась бы привилегия, которой пользуется любой гражданин свободного государства, — привилегия быть судимым равным себе. Поэто­му необходимо, чтобы знать судилась не обыкновенными суда­ми нации, а той частью законодательного собрания, которая со­ставлена из знати» (кн. XI, гл. 6). Иными словами, Монтескье в своем исследовании английской конституции ставит перед со­бой цель найти социальную дифференциацию, разделение классов и прослоек, соответствующее сущности монархии, как он себе ее представляет, и необходимое для смягчения власти.

«Государство свободно, — сказал бы я, комментируя Мон­тескье, — когда в нем одна власть сдерживает другую». Са­мое удивительное, что в книге XI Монтескье, закончив рас-

48

смотрение конституции Англии, возвращается к Древнему Ри­му и анализирует всю римскую историю с точки зрения взаи­моотношений между патрициями и плебеями. Его интерес при­влекает соперничество классов. Это социальное соревнование служит условием существования умеренного режима, потому что различные классы способны придать ему необходимое равновесие.

Что касается самой конституции, то Монтескье действи­тельно детально показывает, какими правами пользуется тот или иной вид власти и как различные власти должны взаимо­действовать. Но эта конституционная форма является не чем иным, как самовыражением свободного государства или, я бы сказал, свободного общества, в котором никакая власть не мо­жет стать неограниченной, поскольку ее будут сдерживать другие власти.

Один из отрывков из книги «Размышления о причинах ве­личия и падения римлян» очень точно резюмирует эту цент­ральную тему Монтескье:

«Можно установить общее правило: всякий раз, когда мы замечаем, что в государстве, называющем себя республикой, все спокойно, можно быть уверенным, что в нем нет свободы. /То, что называют в политическом организме союзом, является весьма двусмысленной вещью. Настоящий союз — это гармо­нический союз, который заставляет содействовать благу всего общества все части, какими бы противоположными они нам ни казались, подобно тому как диссонансы в музыке содейству­ют общему аккорду. В государстве, которое производит впе­чатление беспорядка, может существовать союз, то есть гар­мония, из которой проистекает благополучие, составляющее истинный мир. В нем дело обстоит так же, как с частями Все­ленной, вечно связанными друг с другом посредством дейст­вия одних частей и противодействия других» (ibid,, p. 119).

Концепция социального консенсуса представляется как равновесие сил или как мир, установившийся в результате действий и противодействий одних социальных групп по отно­шению к другим⁷.

Е!сли этот анализ точен, то теория английской конституции оказывается в центре внимания политической социологии Монтескье не потому, что она служит образцовой моделью для: всех стран, а потому, что она позволяет в конституцион­ном механизме монархии найти основы умеренного и свобод­ного государства, существующего благодаря равновесию меж­ду социальными классами, между политическими властями.

Однако эта конституция, образец свободы, носит аристок­ратический характер и как таковая была предметом различных толкований.

49

Одним из первых толкований, источником которого долгое время оставались юристы, причем, возможно, и при разработ­ке Французской конституции 1958 г., стала теория юридиче­ски обоснованного разделения властей при республиканском строе, Президент Республики и премьер-министр, с одной сто­роны, парламент — с другой, имеют строго определенные пра­ва. Равновесие достигается в духе и традициях Монтескье, а именно путем установления точного определения взаимоотно­шений между различными органами власти⁸,

Второе толкование, к авторам которого я отношу себя, дела­ет упор на равновесии социальных сил и акцентирует свои до­воды на аристократическом характере концепции Монтескье. Идея равновесия социальных сил предполагает наличие дворян­ского сословия, которое служит оправданием существованию промежуточных прослоек общества XVIII в. в момент, когда они были на грани исчезновения. При такого рода перспективе Монтескье являлся представителем аристократии, которая вы­ступала против монархической власти от имени своего класса, класса обреченного. Жертва происков истории, Монтескье за­являет о себе как о противнике короля с намерением действо­вать в пользу дворянства, однако в конечном счете его полеми­ка эффективно приносит пользу только делу народа⁹.

Лично я думаю, что есть и третье толкование, которое по­вторяет второе, но идет дальше в смысле aufheben Гегеля, то есть расширяет смысл, сохраняя при этом истину.

Верно, что Монтескье исходил из наличия равновесия со­циальных сил как основы свободы только в том случае, когда речь шла о модели аристократического общества. Он считал, что хорошими формами правления были умеренные формы и таковыми могли быть только те правления, при которых один вид власти сдерживал другой ее вид или когда ни один граж­данин не боялся другого. Представители благородного сосло­вия могли чувствовать себя в безопасности только в том слу­чае, если их права гарантировались самой политической систе­мой. Социальное понимание равновесия, изложенное в работе «О духе законов», связано с аристократическим обществом, и в свое время в конфликте, связанном с конституцией фран­цузской монархии, Монтескье был сторонником аристократи­ческой партии, а не партии короля или народа.

Однако остается загадкой, не распространялась ли идея Монтескье об основных условиях свободы и умеренности за пределы аристократической модели. Возможно, по этому пово­ду Монтескье сказал бы, что, действительно, можно предпола­гать такую социальную эволюцию, при которой возникает тен­денция к стиранию дифференциации сословий и групп. Но можно ли вообще представить себе общество без сословий и

50

рангов, государство без плюрализма властей, которое было бы умеренным и где одновременно бы граждане не были свобод­ными?

Можно осуждать Монтескье за то, что он, будучи сторон­ником аристократии, выступал против короля и работал на на­родное и демократическое движение. Однако если обратиться к истории, то события в большой мере оправдывают его докт­рину. Эти события показали, что демократический режим, при котором верховная власть принадлежит всем, не обязательно бывает формой свободного и умеренного правления. Монте­скье, как мне кажется, совершенно прав, когда проводит рез­кую грань между властью народа и свободой граждан. Может статься, что при суверенной власти народа гарантии граждан и умеренность исчезнут...

Одновременно с аристократической формулировкой своей доктрины о равновесии социальных сил и взаимодействии по­литических¹⁰ властей Монтескье выдвинул принцип, согласно которому непременным условием соблюдения законов и за­щиты гарантий граждан оказывается то, что никакая власть не должна быть неограниченной. Такова основная тема его поли­тической социологии.

2. От политической теории к социологии

Аналитические умозаключения Монтескье относительно политической социологии позволяют поставить главные про­блемы его общей социологии,

Первая из них имеет отношение к тому факту, что полити­ческая социология входит составной частью в социологию всего общественного комплекса. Как можно перейти от аспек­та первостепенной важности, каким является форма "давле­ния, к пониманию общества в его целостности? Этот вопрос вполне сравним с вопросом, который возникает по поводу марксизма, когда от такого важнейшего аспекта, как организа­ция экономики, хотят перейти к осмыслению марксистской доктрины в целом.

Вторая проблема касается взаимодействия различных фак­торов и ценностей, взаимосвязи между пониманием социаль­ных институтов и определением, каким должен быть желае­мый или благожелательный политический строй. Как, напри­мер, можно одновременно выдвигать какие-то институты в ка­честве предопределенных, т.е. навязанных воле людей, и высказывать отрицательные политические суждения об этих структурах? Может ли социолог утверждать, что тот или иной

51

политический строи противоречит человеческой природе, если в каких-то случаях он неизбежен?

Третья проблема заключается во взаимоотношениях рацио­нального универсализма и частных исторических особенно­стей.

Деспотизм, заявляет Монтескье, противоречит природе че­ловека. Но что такое человеческая природа? Природа — ха­рактерная для всех людей, всех широт и всех времен? Где на­чинаются и заканчиваются характерные для человека черты именно как человека и как можно сочетать использование по­нятия «природа человека» с признанием наличия бесчисленно­го множества нравов, обычаев и институтов?

Ответ, касающийся первой проблемы, содержит в себе три этапа, или три части, анализа. Каковы внешние причины, воз­действующие на политический режим, как их себе представ­ляет Монтескье? Какой характер взаимоотношений устанавли­вает он между причинами и явлениями, требующими объясне­ния? Имеется ли в труде «О духе законов» синтез толкования общества как единого целого или просто дается перечисление причин и механическое сопоставление различных взаимоотно­шений между тем или иным фактором, но так, что при этом невозможно сказать, какой из факторов является решающим?

Характеристики

Список файлов книги