Диссертация (1155614), страница 16
Текст из файла (страница 16)
// Права человека: сборник международных договоров. Т. 1. Ч. 2: Универсальные договоры. Док. ST/HR/1/Rev.6. Vol. I. Part 2. Нью-Йорк–Женева, 2002. П. «b» ст. 13.208Там же. Ст. 26.78(хотя объективная сторона ряда преступных деяний (преступления геноцида иапартеида) фактически предполагают в качестве субъекта данных преступленийлицо, обладающее реальной властью). Исключение составляют преступленияагрессии. В соответствии с п.
1 ст. 8-bis Статута действия, относящиеся к объективной стороне данного преступления, могут планироваться и осуществляться «лицом, которое в состоянии фактически осуществлять контроль за политическими и военными действиями государства»209. Специальный субъект преступления положениями Римского статута предусмотрен также для особого вида ответственности – ответственности военных командиров и иных начальников за преступления, совершенные их подчиненными (см.
далее данный параграф диссертации).Субъективную сторону международных преступлений определяет ст. 30Статута (точнее, несмотря на название, данная статья раскрывает понятие вины(mens rea), которая является ядром субъективной стороны):«1. Если не предусмотрено иное, лицо подлежит уголовной ответственности и наказанию за преступление, подпадающее под юрисдикцию Суда, только втом случае, если по признакам, характеризующим объективную сторону, оносовершено намеренно и сознательно.2.
Для целей настоящей статьи лицо имеет намерение в тех случаях, когда:a) в отношения деяния – это лицо собирается совершить такое деяние;b) в отношении последствия – это лицо собирается причинить это последствие или сознает, что оно наступит при обычном ходе событий.3. Для целей настоящей статьи «сознательно» означает, что обстоятельствосуществует или что последствие наступит при обычном ходе событий. «Знать» и«знание» должны толковаться соответствующим образом»210.209Римский статут Международного уголовного суда от 17 июля 1998 г. // Права человека: сборник международных договоров.
Т. 1. Ч. 2: Универсальные договоры. П. 1 ст. 8-bis. Док. ST/HR/1/Rev.6. Vol. I. Part 2.Нью-Йорк–Женева, 2002. Цит. по: Верле Г. Принципы международного уголовного права: учебник / пер. с англ.С.В. Саяпина. Приложение 1: Материалы. О.: Фенiкс; М.: ТрансЛит, 2011. С. 782.210Римский статут Международного уголовного суда от 17 июля 1998 г. // Права человека: сборник международных договоров.
Т. 1. Ч. 2: Универсальные договоры. Док. ST/HR/1/Rev.6. Vol. I. Part 2. Нью-Йорк–Женева, 2002. Ст. 30.79Из текста данной статьи следует, что юрисдикция МУС распространяетсялишь на преступления, совершенные с умыслом. Преступления, совершенныепо неосторожности, подпадают под юрисдикцию МУС лишь в специально оговоренных в Статуте (и разъясненных в Элементах преступлений) случаях. В настоящее время Статут не предусматривает конкретных составов преступлений,совершенных по неосторожности.
Единственное своего рода исключение – ответственность командиров (начальников) за преступления, совершенные ихподчиненными. Однако данная ответственность является не отдельным составом преступления, а видом международной уголовной ответственности, применяемой в дополнение к основным составам преступлений, изложенным в ст. 6–8Римского статута (см.
далее данный параграф диссертации).Следует уточнить вопрос о приемлемости к рассмотрению Международным уголовным судом преступлений, предусмотренных Статутом, совершенных с косвенным умыслом (dolus eventualis). Понятие косвенного умысла в национальных правовых системах существенно не различается. Так, ч. 3 ст. 25Уголовного кодекса Российской Федерации гласит, что «преступление признается совершенным с косвенным умыслом, если лицо осознавало общественнуюопасность своих действий, предвидело возможность наступления общественноопасных последствий, не желало, но сознательно допускало эти последствиялибо относилось к ним безразлично»211. В германском уголовном праве косвенный умысел имеет место тогда, когда субъект преступления лишь предполагаетвозможность нарушения закона, считается с этим и в ряде случаев соглашаетсяс наступлением общественно опасных последствий, которых не желает.
Однакопри этом воля к действиям субъекта преступления является безусловной212.Значительное число юристов-международников, занимающихся исследованием деятельности органов международного уголовного правосудия, в частности Международного уголовного суда, считает, что под юрисдикцию МУС,211Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ. Ч. 3 ст. 25 // Собрание законодательства Российской Федерации. 17 июня 1996 г.
№ 25. Ст. 2954.212Есаков Г.А., Крылова Н.Е., Серебренникова А.В. Уголовное право зарубежных стран: учеб. пособие.М.: Проспект, 2014. С. 192.80согласно ст. 30 Римского статута, попадают лишь преступления, совершенные спрямым умыслом (dolus directus). Причиной этого является формулировка п. 2ст. 30, предполагающая знание преступника об обязательном (а не возможном)наступлении последствий «при обычном ходе событий»213.Г. Верле, анализируя нормативные положения Римского статута, делает наоснове этого анализа вывод о том, что на основании указанных положений подюрисдикцию МУС могут подпадать лишь преступления, совершенные с прямым умыслом (если не предусмотрено иное). Тем не менее, по его мнению,практика Международного уголовного суда внесла определенные коррективы ввышеуказанные положения, фактически распространив действие ст.
30 Статутана преступления, совершенные с косвенным умыслом: «Именно этот подходбыл избран Палатой предварительного производства Международного уголовного суда в процессе по делу Лубанги. Палата предварительного производствапришла к выводу, что кроме “конкретного намерения” (“dolus directus первогопорядка», т.е. цели) и осознания неизбежного результата («dolus directus второго порядка»), ст. 30 Статута МУС также охватывает ситуации, в которых подозреваемый отдает себе отчет в том, что его действия или бездействие могутсоздать риск материализации объективных элементов преступления и принимает данный результат, примиряясь с ним или соглашаясь с его наступлением(также известные как dolus eventualis)»214.Однако полномочия МУС не распространяются ни на возможность создания новых норм права, ни на расширительное толкование положений Римскогостатута.
Очевидно, что преступления, совершенные с косвенным умыслом, могут подпадать под юрисдикцию Международного уголовного суда в соответствии со ст. 30 Статута. При анализе формулировок статьи и полученных в ре-213Римский статут Международного уголовного суда от 17 июля 1998 г. // Права человека: сборник международных договоров.
Т. 1. Ч. 2: Универсальные договоры. Док. ST/HR/1/Rev.6. Vol. I. Part 2. Нью-Йорк–Женева, 2002. П. 2 ст. 30.214Верле Г. Принципы международного уголовного права: учебник / пер. с англ. С.В. Саяпина. О.:Фенiкс; М.: ТрансЛит, 2011. С. 210; Prosecutor v. Lubanga Dyilo, ICC-01/04-01/06. Pre-Trial Chamber I. Decisionon the confirmation of charges, 27 January 2007. Para. 252. URL: https://www.icc-cpi.int/iccdocs/doc/doc571253.pdf(дата обращения: 1 ноября 2015 г.).81зультате такого анализа выводах о распространении юрисдикции Суда лишь напреступления, совершенные с прямым умыслом, зачастую не отражено то обстоятельство, что dolus directus характеризуется не только предвидением наступления общественно опасных последствий, но и желанием их наступления(стремлением к достижению определенного преступного результата).
В то жевремя п. 2 ст. 30, формулирующий признаки намерения (являющегося необходимой составляющей любого, кроме должным образом оговоренных в Статутеисключений, преступления, подпадающего под юрисдикцию МУС) в отношении наступления общественно опасных последствий, определяет указанныепризнаки следующим образом: «лицо собирается причинить последствие илисознает, что оно наступит при обычном ходе событий»215. В данном случае разделительный союз «или» дифференцирует стремление к наступлению общественно опасных последствий и простое знание об их наступлении при обычномходе событий.
Данное положение Статута свидетельствует о том, что косвенный умысел является допустимой формой вины для преступлений, подпадающих под юрисдикцию МУС (совершая преступное деяние, лицо сознает наступление общественно опасного последствия, но не собирается его причинять, т.е.не желает его наступления). Практика Международного уголовного суда по делу Томаса Лубанги Дьило лишь подтверждает правильность данного толкования указанной правовой нормы.Следует отметить, что в дальнейшем МУС при осуществлении правосудияпредпочитал не обращаться к термину «dolus eventualis», противопоставляя егонекоему (уже упомянутому) промежуточному понятию «dolus directus второгопорядка» (или второй степени – second degree).
При этом указанным понятиемфактически охватывалась (по крайней мере частично) и такая форма вины, каккосвенный умысел, так как «dolus directus второго порядка» не предполагаетконкретного намерения виновного лица к достижению общественно опасных215Римский статут Международного уголовного суда от 17 июля 1998 г. // Права человека: сборник международных договоров. Т. 1. Ч. 2: Универсальные договоры.
Док. ST/HR/1/Rev.6. Vol. I. Part 2. Нью-Йорк–Женева, 2002. П. 2 ст. 30.82последствий (см. гл. 3 данного диссертационного исследования). Неприятие внекоторых позднейших решениях судебных органов МУС понятия «dolus eventualis,» возможно, имеет некоторые истоки в понимании французским национальным уголовным правом «эвентуального умысла» как термина, обозначающего наиболее опасную форму преступной неосторожности (либо некую форму«промежуточной» вины между умыслом и преступной неосторожностью)216.Однако сам термин «прямой умысел» (dolus directus) изначально предполагаетстремление к достижению общественно опасных последствий. Представляетсяцелесообразным, с учетом уголовно-правовых норм российского, а также зарубежного (в частности, германского) права, использовать в теоретической частиданного диссертационного исследования понятие косвенного умысла (а такжепонятие «dolus eventualis» в качестве тождественного понятию косвенногоумысла) для характеристики возможной субъективной стороны преступлений,подпадающих под юрисдикцию МУС.Переходя к рассмотрению объектов международных преступлений, подпадающих под юрисдикцию МУС, следует отметить многоуровневость самогопонятия «объект международного преступления».
Данная многоуровневостьможет быть представлена следующим образом:– общий объект – мировой правопорядок, представляющий собой совокупность юридических благ и интересов, закрепленных системой международного публичного права и криминализированных международным уголовнымправом217;– родовой объект – составная часть общего объекта, объединяющая в себегруппу однородных юридических благ и интересов, охраняемых соответствующими нормами международного права218 (как отмечалось выше, конкретизированным родовым объектом международных преступлений, рассматриваемым216Есаков Г.А., Крылова Н.Е., Серебренникова А.В.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
