Диссертация (1148628), страница 21
Текст из файла (страница 21)
Для своего отчета он выбирает спектакль по пьесе «Гроза»А.Н. Островского. Достаточно привести один фрагмент, чтобы увидеть, какиестороны актерского искусства интересовали автора: «Г-жа Линдрот в ролеКабановой, прекрасно выдержала характер строгой свекрови, но манера ее былаболее бонтонна, чем мы привыкли видеть в купеческом сословии.
Г. Дроздовочень верно выдержал роль Тихона Ивановича Кабанова, так что глядя на егоигру,забываешьвнемактераадействительновидишьпростого,необразованного, возросшего в страхе родительском, купеческого сынка,который в глазах родителей воды не замутит, а чуть отвернулся и уж смотришькутит во вся тяжкая; с таким же искусством представлял Г. Платонов и ВанюКудряша. <…> Удачно также была исполнена Г. Павловою роль Катерины, инужно отдать справедливость, что в выражении страсти Г. Павлова оченьхороша, но в ней несколько заметна аффектация, без которой, она была-бы всвоей роле естественнее.
Бесцветен показался нам Г. Волгин, в роле БорисаГригорьевича, так что кажется странным пожертвование спокойствием, добрымименем и самою честью женщины, воспитанной в строгой нравственности, длячеловека, который не выражает и половины той страсти, какую питает к немуКатерина».108Обращая внимание на роли Тихона, Катерины, Бориса мимолетно,журналист поднимается до уровня анализа спектакля, которого уже достигластоличная критика, но он все еще не может вырваться из круга узкихпредставлений о сценическом образе как воплощении жизненного типа.Отсюда неудовольствие «боннтонностью», «аффектацией», «бесцветностью»,которые составляют индивидуальную исполнительскую манеру артиста,уровень его способностей и не имеют отношения к разыгрываемой пьесе.Однако сама попытка разобраться во взаимодействии характеров персонажа,предоставленных пьесой и артистом, уже примечательна.Далее журналист все же не смог пройти мимо водевиля, даваемого в этотвечер, потому что присутствие на сцене бенефецианта Павлова позволило емуот серьезной критики перейти к насмешливому и уничижительному тону.Слегка высокомерный гнев надежно защищает автора и придает ему смелости,уверенности в своем праве слова: «Этот водевиль гораздо удачнее мог бытьсыгран, если бы Гг.
актеры получше выучили свои роли; в особенностинепростительно Господину Павлову, <..> и суфлер так громко подсказывал ему,что в последних рядах слышно было каждое слово. По окончании спектакля,чья-то рука бросила на сцену букет, но кому? не знаем. Вероятно суфлеру,потому что он в этой пьесе был самым рельефным лицом».Если в качестве театрального критика автор еще находится на невысокомуровне, то в образе газетного сатирика и словесного карикатуриста ондействительно вызывает интерес. Отзыв его подобен смертному приговору г-нуПавлову, у которого «судя по этой игре и по его действиям при продажебилетов, мы заметили в нем два таланта, большую самонадеянность и малоеуважение к публике.
Г. Павлов вероятно думал, что здесь может все с руксойти. Нет Г-н Павлов! не все». Но если бы журналист этим завершилразгромную тираду, то он не поднялся бы выше мелкого ругательства.Осознавая это, он привлекает на свою сторону новгородскую публику (которая,впрочем, тоже избранная, и в горячке журналист оскорбляет достоинствопростого народа, которое доселе поддерживалось в редакторских статьях):109«Новгород не захолустье какое-нибудь, где можно спекулировать наснисхождение публики.
Большая часть этой публики видала игру получшевашей, и потому всегда заметит вам, чтобы вы не забывали, что вы играете не вбалагане, где публика платит за вход 5 копеек и распространяет от себя запахсала»1.Пусть и не значительный, но все же интерес редакции к театру, как частиобщественной жизни, вызвал к жизни единичные случаи театральных откликовкак от новгородских корреспондентов, так и губернских. Правда, уровень этихсообщений был еще ниже и представляет ценность лишь в качествеисторического факта общественного значения театра.
Так, некто Habitue duParadis 2 Родожский подробно пересказал читателям содержание пьесы А.Н.Островского «Доходное место», лишь изредка разбавив его мнением обактерском исполнении. Поверхностное понимание идейного своеобразия пьесысочетается у Родожского с цветистым слащавым и витиеватым слогом:«Жадова играл г. Круглополев и исполнил роль безукоризненно. – Вособенности он выдержал ее с большим искусством и тою постепенностию, скоторою светлые понятия и благородные правила студента, вынесенные вбутонах из Университетского рассадника, – увядали не распустившись какдышавшие со всем другим воздухом – сокрушаемые закоснелыми привычкамиего начальства – не давать ходу честным и даровитым чиновникам».В другом месте рецензент проявил несколько более чуткости к искусствуактера и отметил: «Вот этот-то трудно уловимый момент, где младенческийнеукоренившийся зачаток истинного человеческого начала, колеблется передвлиянием гнусного порока, – но не имея твердой опоры, приобретаемойобразованием скоро сдается ему, – Г.
Павловым и исполнен великолепно»(Павлов исполнял роль Белогубова). Но в этот момент вмешалась редакция, и всноске читатели смогли узнать другую точку зрения: «Не отвергая способностиГ. Павлова к исполнению некоторых ролей, нельзя однако не заметить, что его12Новгородские губернские ведомости. 1862. № 30. 28 июля.Habitue du Paradis (фр.) – завсегдатай райка.110самонадеянность и частое пересаливание в игре, делают из него актераисключительно pour habitués du paradis». Попытка смягчить грубость, однако,не уменьшила значение этого примечания в связи с предыдущим резкимвысказыванием о Павлове. И совершенно неожиданно редакция проявиланеуважение к своему автору, язвительно обыграв подпись Родожского.Высказывание редактора нельзя назвать полемикой, но все же онодемонстрирует нешуточный интерес не столько к театральному искусству,сколько к отстаиванию своего мнения, возможности оставить за собойпоследнее слово.В это же время сведения о театральной жизни стали поступать из уездов.Некто Б-н из села Медведь сообщал: по частной инициативе командира 20-горезервного Стрелкового батальона П.П.
Карцева в феврале 1861 года былсоздан клуб. «Вообще, надобно сказать, что общему мнению здешней ипосещающей здешний театр публики, спектакли идут отчетливо, удачно, аглавное, доставляют всем полное, редкое и даже необыкновенное в сельскомбыту удовольствие. Мы видели и слышали, что раз посетившие здешниеспектакли непременно стараются приезжать потом почти каждый раз», –сообщает корреспондент, который, по собственному признанию, «не можетпохвалиться специальным знанием сценического искусства».
Но раз губернскиеведомости не обходят стороной театр, он «не может умолчать об особеннойотчетливости и увлекательности игры»1 энтузиастов. Ведь цель сообщения нестолько в возможности быть опубликованным и прочитанным, сколько всообщении в губернский центр о благоприятной культурной обстановке всвоем селе (благодаря военной базе лишенного уничижительной коннотации,которая связана со статусом таких населенных пунктов).Наволнеобщественногоинтересакреформамисоциальнымпреобразованиям, поддержанного губернскими ведомостями, очень ценна такаяактивность непрофессиональных1авторов, которые, несмотрянаБ-н.
Клуб и спектакли в селе Медведь//Новгородские губернские ведомости. 1861. № 13. 1 апреля.111своюскромность, фиксировали своей деятельностью опорные точки развитияобщественного процесса того времени.Также среди театральных публикаций любопытно отметить еще одноявление. Журналист, возлагавший на себя функцию театрального критика,преследовал две цели: поощрение общественного дела (особенно, если этоблаготворительный спектакль) и позиционирование культурного уровняНовгорода. Сопутствующей целью становилось самовыражение автора,демонстрация своей образованности и литературной одаренности. Но критикасознательно не затрагивала пласт экспертизы, не рекламировала театральнодосуговые события, озвучивая их лишь по факту свершения.
При этом саманеровно расширяющаяся палитра городских увеселений косвенным образомподсказала возможность такой экспертизы.«Так в настоящее время у нас устроился спектакль в учебной залеГренадерского Саперного Баталиона, где в первый раз нижние чины играликомедию Островского «Не в свои сани не садись». Но вы уже с лукавоюулыбкою спрашиваете, что это за общественная жизнь, выглядывающая где-тоза городской заставой и что за театр в казарменном здании, – пишет редактор.И далее поощряет: Не смейтесь любезный читатель. Право не шутя скажу вам,что пьеса исполнена была весьма и весьма недурно, даже так как нельзя было иожидать».Таким образом, журналист привлекал внимание читателей к явлению, ккоторому сам был расположен, и которое могло бы пройти мимо публики.
Ещесильнее это необычное настроение выразилось, когда журналист отдалпредпочтение одному из двух событий, свершающихся одновременно.Примечательно, что предпочтение это определено самой же публикой. Речьидет о конных цирках Турниера (не раз выступавшего в Новгороде) и второгоантрепренера, оставшегося неназванным. Вишневский сообщает: «Мы были водном из этих представлений, в Артиллерийском манеже, и с удовольствием112провели там несколько часов.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
