Диссертация (1148500), страница 53
Текст из файла (страница 53)
Харитон еще раз высказал свое личное отношение кА.А. Яблоновскому: «Я несколько расхожусь с Яблоновским во взглядах на русскуюреволюцию, я не был солидарен с ним и в пору гражданской войны, когда я еще жил вПетербурге, а он был уже по ту сторону советской границы. Однако, эти расхождения —при нашем, впрочем, одинаково враждебном отношении к большевизму и большевикам —нисколько, конечно, не мешают мне признаваться, что Яблоновский принадлежит к числутех русских писателей, чьей деятельности даже и не сентиментальные евреи должны, поменьшей мере, симпатизировать»627.В следующий раз Б.И.
Харитон обращается к теме антисемитизма 5 октября 1924года.Статья «Поучительная история»628 является репликой на воспоминания,опубликованные князем П.Д. Долгоруковым в берлинской газете «Руль»629, в которойлидер кадетской партии поделился своими воспоминаниями о том, как он нелегальнопересек границу Советской России, был арестован ГПУ и был выслан в Польшу. В рамкахданного исследования мы опустим оценки Б.И. Харитона политических взглядовТам же.Там же.625Ныне город Лиепая.626Народная мысль.
Рига.1924. № 111. 20 мая. Заметки журналиста. Несправедливость.627Там же.628Народная мысль. Рига.1924. № 227. 5 октября. Поучительная история.629Руль. Берлин. 1924. № 1163. 30 сентября. Кн. Павел Долгорукий. Неделя во властиГПУ.623624159П.Д. Долгорукого и остановимся на тех сюжетах, которые журналист посчиталантисемитскими. В «Народной мысли» приводится цитата из воспоминаний князя в газете«Руль», в которой он пишет о том, что в Варшаве к нему подошел корреспондентеврейской газеты «Момент», но П.Д. Долгорукий его не принял, заявив, что политикойтеперь не занимается и дать интервью не может. «На следующий день — какова наглость!— под невозможным кричащим заглавием заметка, что я не счел возможным высказатьсяпо поводу польско-еврейских отношений и глубоко вздохнул, как бы высказывая этимсожаление о невозможности теперь высказаться и надежду, что настанет время, когда этоможно будет сделать.
При этом давалась гостиница и номер моей комнаты, как бы ксведению большевистских агентов»630.Б.И. Харитон в своей статье спрашивает: «В чем состоит «наглость» газеты«Момент»: в том ли, что она поместила заметку на следующий день? <…> Непонятнотакже, почему сообщение «Момента» дано «как бы к сведению большевистских агентов».Разве остальные (многие) газеты, сообщившие о прибытии князя (и тоже указавшиегостиницу, где он остановился) большевистским агентам недоступны? И невольноявляется мысль, что сиятельный конспиратор считает газету «наглой» только потому, чтоона … еврейская»631.В подтверждении своих подозрений, Б.И. Харитон указывает, что и далее в статьекнязь пользуется каждым случаем, чтобы упомянуть о евреях.
Так, например, описываяситуацию с переходом границы, П.Д. Долгорукий подчеркивает, что евреиконтрабандисты, согласившиеся провести его через кордон, отдали проводникам —неевреями гораздо меньше долларов, чем сами получили от князя. Более того,контрабандисты ему пообещали, что идти придется всего версты четыре, а он (князь)проплутал все одиннадцать. Б.И.
Харитон с иронией замечает: «он, по-видимому, полагал,что в пограничной полосе занимаются контрабандой и переводом через границу чуть лине джентльмены из бывшего центрального комитета кадетской партии. <…> Словом, всебеды от евреев, даже, если к их помощи прибегают.
А еврей контрабандист, должен бытьидеально правдив и справедлив. Счастье еще, что провинциальные чекисты оказались неочень проницательными и не распознали в страннике будущего кадетского венценосца.Тогда уж, несомненно, в провале оказалось бы виноватой «наглая» еврейская газета»632.После публикации в «Народной мысли» статьи о П.Д. Долгорукове, некоторыерусскоязычные рижские газеты обвинили Б.И. Харитона в неуместной и чрезмернойчувствительности. Нужно сказать, что за долгие годы журналисткой, издательской иобщественной деятельности, Б.И. Харитону много раз приходилось выслушивать и читатьвсевозможные антисемитские выпады как против себя лично, так и против возглавляемыхим изданий, но он на эти выпады практически никогда не реагировал. Более того, когдаправые и черносотенные газеты публиковали про него различные пасквили, он даже необращался в суд.
Но, после публикации статьи «Поучительная история», Б.И. Харитонвынужден был ответить своим оппонентам на страницах газеты: «Я не могу пожаловатьсяна невнимание со стороны местной русской вечерней газеты, хотя сам-то я к ней питаюполное безразличие. Могу даже признаться, что, вообще не интересуюсь выпадами помоему адресу. Поскольку эти выпады до сих пор касались моей мало кому интереснойТам же.Народная мысль. Рига.1924. № 227. 5 октября.
Поучительная история.632Там же.630631160персоны, я не считал нужным на них реагировать. Но на этот раз наскоком против меняприкрыт выпад против защищаемой мной идеи»633.Рассуждая о «неуместной» и «чрезмерной» чувствительности в еврейском вопросе,Б.И. Харитон пишет, что он не находит в этом ничего удивительного: «душа и телоеврейства покрыты столькими незажившими ранами, что право же нет ничегонеобыкновенного в том, что каждое, не только злобное и враждебное, но и простонеосторожное прикосновение вызывает боль»634.
Да, он лично всегда легче переноситудар врага, чем щелчок из невраждебного лагеря. Журналист утверждает, что если быстатья «Неделя в гостях у ГПУ» была опубликована не в «Руле», а в «Новом времени» иподписана не Павлом Долгоруким, а, допустим, В.В. Шульгиным, то он бы не единойстрочкой на нее не отреагировал. Подтверждая свою точку зрения Б.И. Харитон пишет: «вгазетах братьев Сувориных изо дня в день печатаются гнуснейшие статьи и заметки,направленные против евреев, и мы их не отмечаем»635. Но мимо корректного «Руля»редакция «Народной мысли» пройти не смогла. Далее, характеризуя суворинские газеты,журналист отмечает, что они тоже часто говорят о «чрезмерной» чувствительностиевреев.
Но при этом, как ни странно, Б.И. Харитон смотрит на эти призывы спокойно,потому что ничего другого и не ждет от тех, кого считает своими прямыми врагами.Гораздо большее огорчение у него вызывают те, кто лицемерно прячет свое настоящееотношение к евреям под маской благожелательных советов, предлагая быть менеечувствительными, или, четко обозначить свой антибольшевизм, чтобы избежать массовыхпогромов после свержения большевистской власти.Б.И. Харитон утверждает, что раньше он очень остро стоял в России и в Румынии,а сейчас, правда, в других формах снова возник во многих странах. Автор статьипредлагает присмотреться к тому, как относятся к этой проблеме русская печать. Помнению журналиста, это либо открыто высказываемая вражда, либо — молчание,объясняемое тем, что «за ним скрывается учитываемое редакциями настроение какого-токонтингента читателей, который не желает слушать о евреях ничего, кроме хулы»636.Вспоминая дореволюционные годы, Б.И.
Харитон пишет, что ни один выпал «Новоговремени» против евреев не проходил без ответа в газетах противоположного лагеря. Также было и в первые годы в эмигрантской печати. Характеризуя сегодняшний день, авторотмечает, что в Европе выходит много антиеврейских газет, и с ними полемизируют полюбому вопросу, кроме еврейского. Статья заканчивается предупреждением о техпоследствия, которые могут произойти в Европе: «Чем дальше, тем хуже — это мыдолжны помнить. Нам нечего стесняться нашей чувствительности к уколам,несправедливости, оскорблениям, клевете и незачем самообольщаться шаткимнейтралитетом наших прежних защитников.
Надо же понять, наконец, что если не мысами, то никто, решительно никто не заметит занесенного над нами удара, никто нескажет клевещущим на нас — вы клеветники, а лицемерящим — вы лицемеры»637. Квеликому сожалению, автор в этом вопросе оказался пророком.В ноябре 1924 года газета «Вечернее время» предприняла новую атаку на«Народную мысль», связанную с тем, что корреспондент еврейской газеты опубликовалНародная мысль.
Рига.1924. № 229. 10 октября. Если не мы сами, то кто же.Там же.635Там же.636Там же.637Там же.633634161отчет о праздновании Октябрьской революции в советском торгпредстве. 12 ноября в«Вечернем времени» вышел очередной раешник, в котором были следующие строки:«Мой старый приятель Харитон снова ударился в мажорный тон. <…> Совсем де нас тудане приглашали, потому что мы и без приглашения там бывали. Ходили за объявлениямиторгмиссии, попутно брали и кое-какие комиссии: умолчать, скажем, о чем-нибудьнежелательном или расписать Совдепию в стиле обаятельном… И мало ли чего покоммерции сделать не придется — между торговыми людьми так издавна деловедется»638.
14 ноября в этой же газете появилась статья Нео-Сильвестра (Г. Гроссен)«Читателю между строк»639 с очередными нападками на Б.И. Харитона и его газету. Вответ редактор «Народной мысли» опубликовал на своих полосах следующее заявление:«Злобствование «Вечернего времени» по моему адресу вылилось вчера в форму статейки,в которой каждая строчка — возмутительнейшая инсинуация. Автор этой беспримернойпо наглости попытки опорочить деятельность журналиста путем бессовестных и заведомофантастических измышлений должен быть заклеймен именем клеветника.
Единственныйпуть, который я могу в данном случае и в данных условиях избрать — это привлечение«Вечернего времени» к судебной ответственности за клевету, что я и делаю.Б. Харитон»640. Дело было направлено к судебному следователю, и 13 января 1925 годаредакция «Вечернего времени» официально принесла Б.И. Харитону извинения: «№ 204«Вечернего Времени» от 13 ноября 1924 года в статье «Зигзаги дня» за подписью«Гусляр», были сообщены сведения, пророчащие имя заведующего редакцией газеты«Народная мысль» г. Харитона.
Настоящим заявляем, что автор этой статьи и редакция«Вечернего времени» не имели фактических оснований для подобного рода сообщений ичто деятельность г. Харитона, сколько нам известно, не дает основания и дляпредположения в указанном в статье смысле»641.На следующий день в статье «Pro domo sua»642, опубликованной в «Народноймысли» Б.И. Харитон, комментируя это сообщение, объяснил, почему он согласилсяпрекратить судебное дело по обвинению Гусляра и редактора «Вечернего времени» вклевете, приняв в качестве извинения сухое сообщение редакции. В кабинете судебногоследователя г. Гусляр заметил, что это довольно редкий случай — привлечение к судужурналиста журналистом.