Диссертация (1145162), страница 6
Текст из файла (страница 6)
духовного центра, или зерна, откуда будет расти новейшеесостояние мира.Апробация работы. Основные положения реферируемой диссертации изложены в 53 научных публикациях общим объёмом 61,1 п. л. Результаты исследования были представлены в виде 40 докладов и сообщений, которые обсуждались наразличных научных конгрессах, конференциях, симпозиумах и теоретических семинарах, проводившихся с 1997 по 2016 г. Кроме того, результаты работы с 1997по 2012 г. практически использовались автором диссертации при чтении различных учебных курсов по истории зарубежной философии в Российском государственном педагогическом университете им. А.
И. Герцена, а с 2010 по 2016 г. – вСанкт-Петербургском государственном университете.26Глава 1. ОТНОШЕНИЕ ФИЛОСОФИИ И ОПЫТАВ ИСТОРИИ ФИЛОСОФИИ1.1.Опыт мифологического сознанияи проблема возникновения философииКак ни парадоксально, но отношение философии и опыта, по видимостипредполагая их наличное бытие, в действительности изначально определяет собойпроцесс возникновения философии и её дальнейшего развития.
Поэтому без раскрытия необходимости философского познания, лежащей в основании его реального отношения к опыту, возникновение философии представляется если не превратным, то весьма односторонним образом и выглядит случайным стечением обстоятельств. Те исследователи проблемы возникновения философии, которые игнорируют эту необходимость, подходят к делу чисто исторически, отчего интересуются лишь вопросом о том, из какого способа духовного освоения мира происходит философия.
Поскольку же по времени философии предшествуют толькомифология и элементарные начала математики и естествознания, постольку предлагаемые ими ответы исчерпываются тремя утверждениями: (1) философия возникает из мифологии 7, (2) из научного, практически-ориентированного знания 8,(3) из взаимодействия мифологии и зарождающейся опытной науки 9. Однако при7Так считают, например, В.
Нестле (См.: Nestle W. Vom Mythos zum Logos: Die Selbstentfaltungdes griechischen Denkens von Homer bis auf die Sophistik und Sokrates. – Stuttgart, 1975),Дж. Томсон (См.: Томсон Дж. Первые философы. – М., 1959) и А. Ф. Лосев (См.: Лосев А. Ф.История античной эстетики: Ранняя классика. – М., 1963. Его же.
История античной эстетики:Аристотель и поздняя классика. – М., 1975).8Что утверждает, например, А. А. Богданов (См.: Богданов А. Из психологии общества. – СПб.,1906).9На этом настаивают, например, Б. Рассел (См.: Рассел Б. История западной философии в еёсвязи с политическими и социальными условиями от античности до наших дней. – Новосибирск, 2001), Ф.
Х. Кессиди (См.: Кессиди Ф. Х. От мифа к логосу: Становление греческой философии. – М., 1972), В. Я. Комарова (См.: Комарова В. Я. Становление философского материализма в Древней Греции: Логико-гносеологический аспект диалектики философского познания. – Л., 1975), А. Н. Чанышев (См.: Чанышев А. Н. Начало философии. – М., 1982) иА. С. Богомолов (См.: Богомолов А. С.
Античная философия. – М., 1985).27рассмотрении процесса возникновения философии явно ошибочно принимать врасчёт имевшиеся, конечно, в пору её рождения эмбриональные формы эмпирической научной культуры, ибо в качестве зародышей они не обладали самостоятельным существованием и потому не могли быть ни единственным источникомпроисхождения философского знания, ни вступать во взаимодействие с мифологией. Состоятельной гипотезой остаётся, стало быть, только первое положение,но, признавая его гипотетическую состоятельность, нельзя не заметить, что решение обсуждаемой проблемы не может быть сведено к демонстрации историческойсвязи философии с мифологией, так как даже самое дотошное доказательство существования этой связи отнюдь не доказывает, что мифологическое сознание выступает причиной возникновения философии.
Поэтому следует отказаться от такого способа постановки проблемы, который заранее ограничивает научный поиск изучением исторической смены различных форм духа и оставляет без исследования логическое развитие его единого содержания. Оспаривая этот подход,сформулируем проблему возникновения философии следующим образом: возникает ли философия из мифологии как некоторая модификация мифологическогосознания, или в ходе своего возникновения философия становится познаниемсобственно философского предмета, причём именно развитие этого всеобщегосодержания, а не предшествующая философии особенная форма сознания естьдействительная причина её появления на свет? Для ответа на так поставленныйвопрос рассмотрим, как протекал генезис философии в её отношении к мифологии древних греков.Древнегреческая мифология, по верному определению Гегеля, была определённой ступенью исторического развития религии – средней между иудейскиммонотеизмом и рассудочной римской религиозностью 10.
Как всякая древняя мифология, она выступила результатом весьма длительного процесса опытного познания, который пришёл к объяснению мира единичных явлений действиями некоторого множества особенных сущностей – богов. Но, в отличие от мифологиче10См об этом: Гегель Г. В. Ф. Лекции по философии религии // Г. В. Ф. Гегель. Философиярелигии в 2-х т. – Т. 2. М., 1977. С. 124-173.28ского сознания восточных народов, формой практического освоения мира духомэллинов стало не символическое, а классическое искусство, благодаря чему всёсодержание их мифологии было заново произведено поэтической фантазией изматериала более древних религиозных представлений 11. Поскольку классическиразвитое творческое воображение есть уже далеко зашедший, но ещё не окончательный переход человеческого духа от чувственной достоверности к мышлению,постольку боги, воссозданные Гесиодом и Гомером, двойственны.
Они только соединяют в себе природное и духовное, а над ними как многими более или менееслучайными особенностями безраздельно господствует неопределённая всеобщность необходимости – единая, всë уравнивающая судьба. Абсолютная властьнеобходимости над всем существующим, какого бы рода оно не было, в известноймере уравнивает людей с богами и, по тонкому замечанию Гегеля, «освобождаетсамосознание в его отношении к богам от этих богов, вследствие чего оно одновременно принимает и не принимает их всерьёз» 12. Именно эта своеобразная черта древнегреческой мифологии позволила духу эллинов вырваться из плена непосредственного опыта и непосредственно связанных с ним мифологических представлений. Результатом его освобождения стала реальная возможность начала познания определённости самого всеобщего единства, которая и была претворена вдействительность возникновением философии в древней Элладе.
Поскольку жеэто восхождение духа над горизонтом мифологии шло стихийно, постольку начало истории философии было не моментальным, а потребовало продолжительныхусилий и прошло в себе три отличные друг от друга этапа.11Это положение, кстати сказать, объясняет, почему вести речь о китайской, индийской, персидской, финикийской или египетской философии, не говоря уже о философии мезоамериканских племён, говоривших на языке нагуатл (См.: Леон-Портилья М. Философия нагуа: Исследование источников.
– М., 1961), можно лишь метафорически, т. е. не в прямом, а в переносномзначении слова философия. То, что именуется таким образом, некоторые современные исследователи более точно называют предфилософией, но ещё точнее выражаются те, кто признаютналичие в художественно-религиозных представлениях восточных народов лишь философем,или завязей философского содержания, не обретшего в силу неблагоприятных условий соответствующей себе философской формы и потому не ставшего философией в собственном смыслеслова.12Гегель Г. В.
Ф. Лекции по философии религии // Г. В. Ф. Гегель. Философия религии в 2-х т. –Т. 2. М., 1977. С. 153.29Раньше других обратил внимание на возможность познания единого содержания и охарактеризовал её как необходимое условие достижения мудрецомнепосредственной формы разумности Фалес:О многом говорить – не значит мнить разумно.Единое отыскивать достойно мудреца.Его старайся выбрать, тем самым крепко свяжешьМужей болтливых речи, лишённые конца 13.Однако выбранное им единство, вода, ещё ничем, кроме имени, не отличалось отмифологического представления об абсолютной необходимости, которой подчинено рассеянное множество всего, полное, согласно Фалесу, богов.
За рамки такого представления о едином не вышли ни Анаксимандр, ни Анаксимен, ни Пифагор, ибо беспредельное Анаксимандра, бесконечный воздух Анаксимена и природа числа Пифагора полагались ими тоже совершенно стихийным способом – хотяи мышлением, но ещё не в мышлении как таковом. Поэтому в их учениях философия только начала возникать. Первый этап возникновения философии начался стого, что стараниями названных мыслителей эллинский дух устремился от множества даваемых фантазией особенных определений мира единичных явлений кединству их всеобщей сущности, чтобы определить это мыслимое первоначало,однако не смог достичь своей цели, а застрял, как и в опыте мифологического сознания, на простом различии многого и единого.В отличие от первых философов, Ксенофан постиг, что многое не простопроисходит из какой-то одной природы или управляемо ею, а едино по сути.
Всвязи с этим он не только остро критиковал антропоморфные мифологическиепредставления о богах, но и полемически выступил против Фалеса и Пифагора.Основное положение Ксенофана, ἓνκαὶ πᾶν [A 31], означает, что раз есть единое,13Diels H. Fragmente der Vorsokratiker. – Berlin, 1903. S. 6. (Thales, A 1). Ср.: Фрагменты раннихгреческих философов. Часть I: От эпических теокосмогоний до возникновения атомистики. –М., 1989. С.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
