Диссертация (1137640), страница 32
Текст из файла (страница 32)
Поэтому «необходимо рассматривать всякий предмет моегопроизволения как объективно возможное Мое или Твое и обращаться с ним какс объективно возможным Моим или Твоим». 344 В §6 Кант формулирует этот«правовой постулат практического разума» несколько иначе: «Правовой долг –поступать по отношению к другим так, чтобы внешнее (годное дляупотребления) могло стать для кого-то и Своим». 3453.
Необходимое условие возможности внешнего Моего и Твоего – этоинтеллигибельное владение. 346 Это доказывается так: если бы не былоинтеллигибельного владения, то я владел бы только тем вне меня, на что вданный момент направлен акт моего произволения (например, яблоком в моейруке или участком земли, на котором я стою).
Но в таком случае «тот, кто <…>захотел бы вырвать у меня из рук яблоко или стащить меня с того места, где янахожусь, нанес бы мне, правда, ущерб с точки зрения внутреннего Моего(свободы), но не в отношении внешнего Моего <…>; следовательно, я не мог быназвать указанные предметы (яблоко и место, где я нахожусь) своими». 3474. Следовательно, если интеллигибельного владения не существует, этопротиворечит «правовому постулату практического разума» (док-во из пп. 2 и3).5. С теоретической точки зрения «возможность нефизического владения нив коем случае не может быть сама по себе доказана или [созерцательно]усмотрена». Однако по той же самой причине теоретический разум не можетдоказать невозможность интеллигибельного владения; «именно потому, что это– понятие разума, для которого не может быть дано никакое соответствующеесозерцание».
348 Поэтому предпосылка об интеллигибельном владении непротиворечит условиям спекулятивного познания. Выражаясь образно,использование юристом понятия интеллигибельного владения не нарушает правученого на познание с помощью созерцаний.Там же. С.
127.Там же. Перевод изменен по АА 6:246.345Там же. С. 141.346Там же. С. 131.347Там же.348Там же. С. 141.3433441196. Следовательно, из п. 4 можно сделать вывод, что поскольку отказ отпонятия интеллигибельного владения противоречит праву, то практическийразум требует, чтобы мы поступали, как будто интеллигибельное владениевозможно. В этом практическая возможность такого владения.Приведенное рассуждение представляет собой кантовскую дедукцию чистогоправового владения. В данном случае дедукция понятия состоит в том, чтобы показать,что мы не имеем права не воспользоваться этим понятием. Любопытно, что кантовскаяформула «иметь право пользоваться понятием», введенная еще в первой «Критике»,здесь неожиданно приобретает буквальный смысл.
Если я не буду действовать as ifинтеллигибельное владение возможно, это будет противоречить свободе во внешнихотношениях между людьми по всеобщим законам, т.е. будет противоречить праву, апотому у других будет правомочие принуждать меня действовать as ifинтеллигибельное владение возможно.В «Основоположении» Кант пытался сходным образом доказать практическуюреальность свободы: доказать, что разум требует, чтобы мы действовали,руководствуясь идеей свободы.
Но там эта попытка была неудачна, так как речь шла отом, чтобы доказать существование объективного практического вообще, а пока мыэтого не сделали, нельзя утверждать, что хотя нечто не доказуемо теоретически,принять это необходимо с морально-практической точки зрения.
Ведь речь как раз отом и шла, чтобы доказать существование морально-практической точки зрения. Вчастности, даже если верно, что мы можем рассматривать себя как членовумопостигаемого мира, непонятно, почему мы должны себя так рассматривать ипочему мы не можем всегда рассматривать себя только как эмпирических существ.Нельзя доказывать существование чистого практического разума, ссылаясь на какой-тоимеющийся долг (включая долг рассматривать себя определенным образом), потомучто речь идет как раз о том, чтобы доказать, что такая вещь как долг существует.Поэтому обосновать объективно практическое познание можно, только найдя в разуменечто изначально практическое, в качестве чего во второй «Критике» преподноситсяфактум разума.Но в «Частном праве» нравственное познание уже принимается как обоснованноеранее.
А потому, чтобы доказать нравственную возможность какого-либо понятия,достаточно показать, что это понятие, во-первых, не противоречит разуму вообще, а вовторых, является предпосылкой, без которой то или иное требование разума не можетбыть выполнено. Именно так доказывается реальность интеллигибельного владения.120При этом не только понятие интеллигибельного владения, но уже сам правовойпостулат практического разума (см.
п. 2 выше), Кант называет «предпосылкой a priori»(Voraussetzung a priori). «Этот постулат, - говорит Кант, - дает нам правомочие, котороемы вообще не могли бы вывести из одних только понятий о праве, а именноправомочие налагать на других обязанность <…> воздерживаться от употребления техили других предметов нашего произволения, потому что мы первыми стали ихвладельцами». 349 Что значит, что мы не могли бы вывести это правомочие из однихтолько понятий о праве? По-видимому, это объясняется так: сама по себе формула«поступай по отношению к другим так, чтобы внешнее (годное для употребления)могло стать для кого-то и Своим», следует из применения всеобщего принципа права котношениям Моего и Твоего (что видно из пп.
1 и 2 ). Но эта фор мула имеет силутолько в том случае, если внешнее Мое возможно, а эта возможность не следует изпринципа права.Условием возможности внешнего Моего является возможностьинтеллигибельного владения. Тем самым, правовой постулат чистого разума –синтетическое положение: с одной стороны, его формулировка вытекает из всеобщегопринципа права и дефиниции Моего, а с другой, в виде предпосылки в нем заложеноположение о том, что возможно интеллигибельное владение.Фактически, мы сталкиваемся с вопросом о том, не переступили ли мы границыкомпетенции правового разума, получив в результате применения принципа праватакое положение, значимость которого самим принципом права не может бытьдоказана.
Это очень напоминает кантовскую диалектику чистого разума, озабоченнуюсуждениями, которые получаются в результате применения основоположений чистогорассудка, но неприменимы к возможному опыту. Поэтому неудивительно, что в данномслучае Кант тоже формулирует проблему в виде антиномии:«Тезис таков: возможно иметь нечто внешнее как Мое, хотя я и не владею им.Антитезис: невозможно иметь нечто внешнее как Мое, если я не владею им». 350Решение этой антиномии аналогично решению динамических антиномий в первой«Критике»: Кант показывает, что и тезис, и антитезис истинны, если брать понятиевладения в разных смыслах: в первом случае как интеллигибельное владение, вовтором – как эмпирическое владение.Хотя в тексте эта антиномия расположена после дедукции, логически онаподготавливает ей почву, также как решение антиномии свободы подготовило почтудля критики практического разума.
Решение антиномии свободы показало, что можно349350Там же. С. 127-129.Там же. С. 149.121мыслить явления в опыте как возникшие спонтанно. Теоретический разум непрепятствует этому, и именно поэтому для дедукции свободы достаточно найтипрактическое основание рассматривать те или иные явления как возникшие спонтанно.Также и решение антиномии частного права показывает, что нет теоретическихоснований считать интеллигибельное владение невозможным.
Поэтому, чтобы считатьего возможным, достаточно, чтобы на то были практические основания. Но в данномслучае найти такое практическое основание гораздо проще: фактически оно уже есть.Ведь интеллигибельное владение – необходимая предпосылка постулата практическогоразума, а этот постулат как раз и есть практическое требование, вытекающее изприменения априорного принципа права. 351Итак, поскольку спекулятивный разум не препятствует тому, чтобы пользоватьсяинтеллигибельным понятием собственности, правовой постулат практического разумастановится достаточным доказательством ее возможности.
Тем самым, он делаетзначимыми все права, вытекающие из положения о том, что интеллигибельноевладение возможно, и «дает нам правомочие, которое мы вообще не могли бы вывестииз одних только понятий о праве» (см. выше).Приобретение по договоруЕсли бы не удалось доказать возможность интеллигибельного владения, никакойдоговор не мог бы иметь юридическую силу.
Это достаточно очевидно, ведь договорэто акт «посредством которого Свое одного переходит к другому». 352 Ничто не можетбыть внутренним сразу для двух разных людей (ведь «внутреннее» определяется как«тождественное мне»). Следовательно, по крайней мере, для одного из участников этоСвое будет внешним, а, как уже было доказано, внешнее Свое возможно, только есливозможно интеллигибельное владение.Но существует мнение, что никакой договор не мог бы иметь силу, если бы неэтический долг выполнять обещания. Если это так, то значимость договора не можетиметь только правовые основания.Однако Кант, как мы сейчас увидим, трактует необходимость держать обещаниекак сугубо юридическое обязательство, производное от акта договора.Согласно Канту, договор может быть только «актом объединенного произволениядвух лиц». Ведь «ни через отдельную волю обещающего, ни через отдельную волюВидимо, именно это Кант имеет в виду, говоря про «синтетические правовые суждения a priori,доказательство которых в практическом отношении можно <…> вести аналитическим способом» (тамже).352Там же.
С. 195.351122получающего обещание Свое, принадлежащее одному, не переходит к другому». 353 Ачтобы акт не был односторонним, должна иметь место непрерывность обладания: недолжно быть момента, когда передаваемое не является Своим ни для одного, ни длядругого. Поэтому в качестве момента передачи по договору можно рассматриватьтолько момент принятия обещания: момент, когда один все еще изъявляет волю(отдать), а другой уже изъявляет волю (взять).
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
