Диссертация (1137569), страница 28
Текст из файла (страница 28)
Иначе говоря, этотсубстрат в своем качественном определении обозначен путемподбора данных в восприятии качеств и отношений между ними.Поскольку этот новый субъект свойств, после того как мы создалиего, сам в свою очередь начинает проявляться в конкретных, наглядноданных нам качествах, он, следовательно, приобретает характернекоторого особого существа, которое становится для насреальным.
Вслед за фазой формирования предмета (изображенного) ввиде категорий коррелятивно совершается фаза восприятия этогопредметаэстетическипереживающимсубъектом,атакжемногообразного чувствительного реагирования на созданный quasiсуществующий предмет» [21, c.
140]. Здесь сама трансформация167процесса наблюдения и смена предмета являются характернымипризнаками феноменологического подхода к анализу предмета. УИнгардена лучше описан наш подход к предмету, начала еговосприятия. Наконец, Ингарден приводит пример процесс восприятияэстетического предмета:«Когда мы, скажем, наблюдаем кусок мрамора, которыйназываем«ВенераМилосская»,ивосхищаемсясвоеобразнымочарованием его форм, может случиться, что мы во время этогонаблюдения поддаемся иллюзии, что в действительности в зале Лувраэтого куска мрамора нет или что он стал совершенно иным, чем этоказалось нам в процессе наблюдения.
Все это не внесло бы никакихизменений ни в состояние нашего восхищения, ни также в то, что намбыло дано как его объект. Реальность объекта не является поэтомунеобходимой для процесса эстетического переживания» [21, c. 116].При этом это процесс может привести к ошибке, и тогда онпрервѐтся, и никакой эстетический предмет не сформируется. Тогдаперед нами по-прежнему будет простой материал, исходный реальныйпредмет, не обладающий сам по себе такой ценностью, которой могбы стать сформированный на его основе эстетический предмет.Таким образом, здесь можно провести сравнение теорииИнгардена со смитовской по нескольким, условно говоря, параметрам.Прежде всего, это структура актов восприятия.
У Смита, на мойвзгляд, она в некоторой степени является иной, поскольку мы ссамого начала имеем дело другим типом акта, где каждый элемент,выражаясь в терминах Смита, является фантазийным. С его точкизрения, в этой неподлинности ведь и состоит смысл теории. УИнгардена же некоторые формулировки говорят в пользу того, что оннаделяетэстетическийпредметопределѐннымонтологическимстатусом. Он преподносится и как квазисуществующий, и чем-то, что168становитсякакбыреальным.ХотяприэтомописываемыеИнгарденом акты схожи по определѐнным характеристикам, и обеосновываются на интенциональном восприятии предмета, но в целомв их основе лежат разные идеи.Смит после этого на конкретных примерах из разныхобластей искусств рассматривает действие своего принципа.
При этомон особо останавливается на исследовании работы теории в областимузыки28. Так, он пишет, что фантазийные чувства, вызванные привосприятии абсолютной музыки, могут обходитьсябез необходимыхдля подлинных чувств пресуппозиций. К примеру, тот, кто и правдагрустен, знает об этом, т.е. по отношение к этому переживаниюсуществуетпресуппозицияпроизведениевызываетугрусти.насКогдачувствожемузыкальноепечали,тогдаэтапресуппозиция отсутствует.Музыка служит не для того, чтобы кристаллизоватьабстрактные фантазийныечувства.
Эти чувства могут существоватьтолько в рамках динамических комплексов особого рода, комплексов,которые могут существовать только в соответствии со звуковымипереживаниями.В заключении Смит рассуждает о том, почему оригинальнаятеория предметов была не способна адекватно описать восприятиепроизведений искусства. С его точки зрения, теория Майнонга неможет работать со сложными эмоциональными переживаниямимузыкальных произведений и других видов абстрактных искусств,которые являются свободными от запретов, наложенных формамипредметов.Теорияпредметов,посколькуонанедооценивает28Это вообще было свойственно некоторым представителям школы Брентано.Напомним, что ученик Брентано Карл Штумпф занимался исследованиями вобласти психологии слуха.169структурную особенность некоторых актов, не привязанных кпредметности, слишком отождествляет наш опыт фантазии собычнымопытом.
СточкизренияСмита,лишь некоторыеразновидности эстетического восприятия (скульптура, живопись)могут быть в чѐм-то схожи с нашим обычным восприятием, потомучто здесь мы всѐ же имеем дело с определѐнными предметами.Однако наш опыт восприятия музыки, поэзии, художественной прозыустроен совершенно иначе.Мы обращаемся к произведениям искусства для того, чтобынасладится физиологией или феноменологией, к примеру, опыталюбви или скалолазания. У нас при этом нет предмета, но для того,чтобы испытать подлинные чувства, мы обращаемся к их заменителю.Возможно, искусство вообще в определѐнный момент получила стольактивно развития, потому что стало понятно, сколь приятны тефантазийные эмоции, которые заменяют нам подлинные.Субституциональная теория, таким образом, может бытьиспользованадлятого,чтобыпролитьсветнаприродухудожественных традиций, эстетической ценности.
Еѐ преимуществосостоит в том, что она обращается к тому, что существует, в том жесмысле как существуют реальные вещи. Поскольку вымышленные иабстрактные предметы не являются действительными, сложно понять,как онисмешиваются на уровне онтологиис реальными сущностями,которые составляют наш эстетический опыт. Тем не менее, всѐ, чтоотносится к данной теории, все физические субституты эстетическогоопыта, висящие на стене или на полке, или доносящиеся изконцертного зала – все эти сущности являются реальными, внутреннеструктурированными, и относящимися друг к другу при помощисложных, но понятных отношений.170Теория Смита не является канонической в том смысле, что еѐ обычноне упоминают, когда пишут о майнонгианской, «метафизической»традиции в рамках аналитической философии. Она,правда, непринадлежит этому списку, она на это и не претендует.
Еѐупоминание показалось мне важным исключительно потому, что в нейпредлагается конкретный способ интерпретации идей, так скажем,майнонгианской философии на конкретных примерах из областиискусства.Кромеэтого,втеорииСмитапредметовизучениястановятся в первую очередь не столько сами вымышленныепредметы. Их статус здесь во многом зависит от описанияструктурных особенностей актов фантазии.С другой стороны, конечно, это всѐ же незавершѐнная,неполноценная теория, фактически еѐ фрагмент, изложенный вформате одной статьи, сиюминутный порыв еѐ автора в отдельновзятый период его творчества. Эта традиция никак не былапродолжена, а сам Барри Смит лишь изредка ссылается на эту статьюдля того, чтобы как-то отметить то, как изменилась его точка зренияпосравнениюсотдельными(непринципиальными)тезисами,изложенными в этой статье.Это обуславливает тот факт, что, конечно, она вызывает рядвопросов, в частности, касающихся обоснования для введениясубституциональныхактов.Походупрочтенияэтойработыприсутствует ощущение недосказанности, того, что это простовведение к предстоящей более обстоятельной работе, в которой,может быть, даже некоторые тезисы будут пересмотрены, но базоваяконцепция будет сохранена и подробно расписана.
Тем не менее, намой взгляд, эта теория может служить образцом для работы в руслеинтерпретации майнонгианских идей для того, чтобы применять их наконкретных примерах из разных областей знания.171ЗаключениеНастоящееисследованиепредставляетпроблемуонтологического статуса несуществующих вещей в еѐразвитии, в постоянном движении и трансформации, непрерывнойреинтерпретации.Проделаннаяработаопределѐнные итоги анализа этой проблемы,дискуссии, в которыхпозволяетподвестипроанализировать теоформлялись представления остатусенесуществующих вещей.
Сам этот путь, так же, как и его описание иосмысление, служит примером и иллюстрацией того, как напротяжении целого столетия в философскую традицию вводилосьодно из основополагающих для неѐ понятий – понятие предмета,непосредственно связанное с проблемой статуса несуществующихвещейВ традиции от Больцано до Твардовского мы встречаемся ссовершенно особым подходом к пониманию предмета. В период смомента введения Больцано понятий «субъективного представления»и «объективного представления» и вплоть до изобретения им схемыинтенциональности статус предмета и значение предмета понимаетсяпо-разному.Больцано оказал колоссальное влияние на всю австрийскуюфилософию.
Все еѐ дальнейшие теории в той или иной степени былиреакцией на идеи Больцано или, в крайнем случае, испытали ихмощное воздействие. Наиболее характерным примером такоговлияния является, несомненно, философия раннего Э. Гуссерля.ИменноконцепцииФрегеиБольцанопозволилиГуссерлюсформулировать его понятие значения, сыгравшее определяющуюрольвреалистическойфеноменологии.Появление172«интенциональности» дало толчок новым дискуссиям о предмете, входе которых оформится теория предметов Майнонга.На мой взгляд, особенность отношения к предмету как кнекойсущностивэтотпериод,еслисравниватьегоспредшествующими философскими системами (начиная с античности),и состоит в непрерывном развитии, в этой замысловатой философскойигре со статусом предметности.
Особенность же традиции в целом втом, что она отрицает системность как принцип выстраивания ответовна философские вопросы. Еѐ кредо, выраженное в работах Брентано, впостановкеновыхвопросов.Именнопостоянноевопрошаниепозволяет открывать новые темы в философии, одной из которых исталапроблемавозможностисуществованиянесуществующихпредметов.Врезультатеинтенциональностиследующие выводы.сравнительного(Брентано,исследованияТвардовский),былипроблемысделаныТвардовский, в целом основываясь на ужевыработанных Брентано представлениях об интенциональности (покрайней мере, так он считал), тем не менее, работал со многимиисточниками того времени, с некоторыми полемизируя, с другимисоглашаясь. Эти взгляды изменили представление Твардовского обинтенциональности.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
