Диссертация (1137497), страница 9
Текст из файла (страница 9)
Некоторые исследователипредлагали рассматривать роман как часть общеевропейской литературнойтрадиции не только XVIII - XIX века; другие же, вслед за Фредериком Джейм37соном, утверждали, что изучаемый нами жанр постоянно меняется по мере появления новых текстов. Но самым значительным вкладом в изучение жанра насегодняшний день стало рассмотрение романа воспитания через призму нарратологии и феминистических исследований.До 1961 года немецкие исследователи жанра романа воспитания (а заними и ученые из других стран) полагали, что первым немецким литературоведом, который ввел в общее употребление термин Bildungsroman, был Вильгельм Дильтей и его работа «Жизнь «Шлейермахера» (1870).
Дильтей характеризовал жанр как уникальный немецкий жанр, который противопоставлялсяим французскому и английскому реалистическому роману. Тем не менее, в1961 году Фритц Мартини (Fritz Martini) публикует статью Der Bildungsroman:Zur Geschichte des Wortes und der Theorie, где доказывает, что терминBildungsroman был использован за полвека до Дильтея Карлом Моргенштерном в публичной лекции Über das Wesen des Bildungsromans. Как справедливоуказывает Ф. Мартини, лекция Моргенштерна не вызвала бурного обсужденияв отличие от работы Вильгельма Дильтея (невольно вспоминается история Томаса Куна, нашедшего в Гарвардской библиотеке малоизвестную работуЛюдвика Флека тридцатилетней давности, которая «предвосхитила многие[его] собственные идеи» [Кун, 2002, с.15]).Термин Bildung обсуждается и в первой немецкой работе по теории романа — Versuch über den Roman (1774) К.
Ф. фон Бланкенбурга. В этой работепонятие Bildung проясняется, когда автор детально разбирает процесс создания образа героя, помещая процесс в обширный литературный контекст, чтоделает этот труд чуть ли не первой работой о сюжетных конструкциях романавоспитания. Так, к примеру, рассуждая об «идеальных героях» (vollkommnenCharaktere [Blankenburg, 1774, c. 29]), Бланкенбург отмечает, что романистдолжен, по возможности, представлять их в «настоящем свете» (wahresLicht [Blankenburg, 1774, c. 29]), то есть в условиях, наиболее соответствующих реальности, чтобы читатели сочувствовали романному пероснажу.
Вос-38питательные сюжеты о героях напоминают аудитории ее собственный портрет, а читатели учатся на их опыте. Именно в этом заключается цель подобныхисторий — посредством романа «воспитать детей и сделать их достойнымилюдьми» («Kinder vorzüglich erziehen sollte, um — Menschen aus ihnen zumachen» [Там же]). Это и есть основной постулат, который взяли на вооружение авторы английского романа воспитания — посредством романа воспитывать читателей.Герой и его история, по мнению Бланкенбурга, это способ совершенствования, «Vervollkommung» [Blankenburg, 1774, c. xv] и достигать успехов вжизни, «ein Verlangen… zu erheben» [Blankenburg, 1774, c. 33].
В то же времячтение историй о героях, находящихся в таких же ситуациях, что и читатель,помогает последнему достичь того состояния, которое описано Бланкенбургом термином das Erhabene [Там же], то есть состояния «возвышенного». Мыне можем с полной уверенностью утверждать, что Бланкенбург знал работуИ. Канта Beobachtungen über das Gefühl des Schönen und Erhabenen («Наблюдения над чувством прекрасного и возвышенного»), которая была написана задесять лет до труда Бланкенбурга, но вполне возможно, что Бланкенбург использует понятие возвышенного именно в трактовке Канта, сознательно илиинтуитивно:«Возвышенное волнует, прекрасное привлекает <…> Возвышенное всегда должнобыть значительным, прекрасное может быть и малым.
Возвышенное должно быть простым,прекрасное может быть нарядным и изысканным» [Кант, 1964, с. 129].Главное, что необходимо учитывать при анализе немецкой критическойрецепции романа воспитания, это тот факт, что и в конце XVIII века, и позднеев ХIX веке, Bildungsroman оставался жанром, имеющим глубокие национальные корни. С тех пор, как Дильтей противопоставил немецкий Bildungsromanевропейскому реалистическому роману XIX века, вплоть до серединыXX века немецкие критики рассматривают жанр романа воспитания как национальный немейцкий жанр. Не исключено, что вследствие подобного домини-39рования одной немецкой традиции, рефлексия по поводу викторианского романа воспитания, не менее укорененного в национальной эстетической системе, чем его французские и немецкие жанровые аналоги, возникла сравнительно поздно.Только в 1950-х годах начинается исследование этого жанра англоязычными критиками.
Поэтому возникает вопрос, который, на наш взгляд, до сихпор остается наиболее острым в теории этого жанра: можем ли мы рассматривать литературные произведения других стран и утверждать, что этот жанр иесть Bildungsroman? Некоторые германисты и немецкие критики романа воспитания считали его только немецким литературным феноменом и отстаивалипозицию о неприменимости этого термина к другим национальным литературам. Так, к примеру, в самом исчерпывающем исследовании Bildungsroman иего истории в немецкой литературе, монографии Тодда Контье, уже в заглавииприсутствует подтверждение национальной концепции автора.
Согласно Контье,история Bildungsroman должна анализироваться в контексте тольконемецкой литературы и не выходить за ее границы. [Kontje, 1993, c. ix].Новая веха в истории исследования Bildungsroman обозначилась примерно с 1960-х годов. В работах этого времени авторы не только пытались составить единую картину всей предыдущей истории жанра, но и расширить теоретические подходы и набор исследовательских инструментов, все большевзаимодействуя с нарратологами в изучении романа воспитания.В 1989 году выходит монография Юргена Йакобса (Jürgen Jacobs) иМаркусаКраузе(MarkusKrause)DerdeutscheBildungsroman.Gattungsgeschichte vom 18. bis zum 20.
Jahrhundert, в которой авторы предлагают отойти от узкого определения жанра романа воспитания, так как используя ограниченное представление о жанре, мы тем самым лишаем себя возможности исследовать его развитие и сводим анализ жанра к рассмотрению одногоканонизированного шаблона и его имитаций. Не оспаривая канонический ста-40тус романа Гете «Вильгельм Мейстер», исследователи считают важным помнить, что парадигма, созданная им, несмотря на свою каноничность, должнанаходиться в постоянном движении и изменении.К моменту выхода работы Йакобса и Краузе у романа воспитания появляется первое развернутое и самое актуальное на тот момент описание эволюции жанра как динамической системы с точки зрения генезиса сюжетных конструкций — самоопределение молодого человека с помощью друзей, учителейи случайных знакомых, а также созревание его интеллектуальных и, возможно, художественных способностей и интересов.
Приключенческие эпизоды при этом могут быть введены автором для поддержания интереса, но вцелом сюжетное разнообразие сводится к тому, что герой встречает друзей,помощников и антагонистов, и, конечно, влюбляется. Одни развивают егочувства, а другие ум. Роман обычно заканчивается, когда герой достигает зрелости, и дальнейшие события его жизни читателям не раскрыты.
В подобныхроманах часто присутствует значительный автобиографический элемент, поэтому главный герой может быть писателем или художником, а не человекомдействия [Bruford, 1975, c. 29—30].К 1980-м годам в англоязычных и немецких исследованиях намечаетсяновый поворот, расширяющий границы интерпретаций романа воспитания, врезультате этого изменения снимается жесткая связь с национальной литературной традицией. Роман воспитания трактуется как единый мегатекст.Ключевым исследованием этого периода становится работа Франко Моретти The Way of The World. The Bildungsroman in European Culture, впервыевышедшая в 1987 году. Автор утверждает, что у новой эпохи с конца XIX века,нет четкого образа, так и жанр романа воспитания предельно монотонен.
Помнению Моретти, обсуждаются только одни и те же повторяющиеся «воспитательные» сюжеты.Почти одновременно с работой Моретти в 1986 году выходит первыйанглийский перевод работы М. Бахтина «Роман воспитания и его значение в41истории реализма», которая еще в 1936—1938-м годах положила начало изучению романа воспитания в русском научном контексте. Тот факт, что для исследователей, не владеющих русским языком, работа Бахтина стала доступнатолько в конце 1980-х, стал определяющим в общем процессе смены оптикиизучения романа воспитания.Так, благодаря переводу Майкла Холквиста и Кэрил Эмерсон англоязычные исследователи познакомились с бахтинской теорией жанра.
Бахтинская трактовка к 1980-м годам не потеряла свою актуальность:«Он [роман воспитания] рисует некоторый типически повторяющийся путь становления человека от юношеского идеализма и мечтательности к зрелой трезвости и практицизму. Этот путь может осложняться в конце разными степенями скепсиса и резиньяции.Для такого типа романа становления характерно изображение мира и жизни как опыта, как„школы“, через которую должен пройти всякий человек и вынести из нее один и тот жерезультат — протрезвение с той или иной степенью резиньяции» [Бахтин, 1986, с. 424].Роман воспитания, по мнению Бахтина, дает «динамическое единствообраза героя», но сам герой подвержен постоянному изменению.
Именно этотпуть героя становится двигателем сюжета, «время вносится вовнутрь человека, входит в самый образ его, становление человека совершается в реальномисторическом времени с его необходимостью, с его полнотой, с его будущим,с его глубокой хронотопичностью» [Бахтин, 1986, с.199].Бахтин утверждает, что роман воспитания образовался вследствие развития романа странствий и биографического романа. В нем впервые даетсяобраз «становящегося человека» и впервые появляется «подлинный хронотоп». Выводы Бахтина о романе воспитания стали определяющими для всегодальнейшего развития романа.
По бахтинским работам, опубликованным втретьем томе его собрания сочинений (2012), можно увидеть, что Бахтин ещев 1930-х годах предпринял попытку анализа жанра романа, которая предвосхитила современные исследования. Используя термины «роман воспитания»и «роман становления» как взаимозаменяемые, он анализирует русскую литературу начала XX века. К примеру, отдельное место в работе занимает анализ42творчества М. Горького. Бахтин приписывает роману «Дело Артамоновых»черты жанра «романа становления» в его новой соцреалистической ипостаси:«Другой тип романа становления был им (Горьким) создан в таких произведениях,как „Трое“, „Фома Гордеев“ и „Дело Артамоновых“ <…> В названных произведениях перед нами раскрывается уже роман становления социалистического реализма» [Бахтин,2012, с.
333—334].Новые тенденции в изучении романа воспитания сопутствовали возобновлению интереса к русскому роману воспитания. Так, в 2008 и 2011-м годахпоявляются две работы о русском романе воспитания, «Роман воспитания:Bildungsroman на русской почве» Е. Краснощековой и For Humanity'sSake: The Bildungsroman in Russian Culture Лины Стайнер.Во вступлении к своей работе Елена Краснощекова отмечает тот факт,что советское и русское литературоведение в основном сосредотачивалось наизучении немецкого или английского романа воспитания. Действительно,идеи Бахтина, касающиеся универсальности жанровой природы романа, небыли восприняты русскоязычными исследователями как стимул для продолжения работы над русским романом воспитания.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
