Диссертация (1136292), страница 78

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 78)

При этом он понимал ихсовсем не так, как было принято на его родине. Представления Бакунина отличалаабстрактность, отсутствие негативных коннотаций, а также тесная связь с актуальнойполитикой. Он, как и Герцен, нередко заимствовал идеи, концепции и риторические формулы,применяя их без значительных изменений к российской действительности.В отличие от Герцена, Бакунин со своими представлениями довольно долго находилсяна периферии общественной дискуссии в России. Его иноязычные произведения 1840-х гг.

небыли широко известны, статьи на русском языке не находили широкого отклика. Положениеизменилось лишь в конце 1860-х гг., когда новая радикально-социалистическая и «бунтарская»программа Бакунина приобрела заметную популярность среди русских революционеров.Анархические теории Бакунина, созданные им для западноевропейской аудитории, оказались снекоторыми изменениями перенесены на русскую почву. Проникнув не через публичнуюсферу, а, преимущественно, через законспирированную сеть, основой которой были личныесвязи, идеи и теории Бакунина тем не менее внесли заметный вклад в представлениясоотечественников о революции, которые в то время быстро менялись в сторону все большейгетерогенности.Герцена и Бакунина возможно сравнивать не только через историю творчества и егорецепции.

Семасиологический анализ, то есть изучение различных значений одной и той желексической единицы, также дает определенный материал для сравнения. Их «авторскиесловари» на протяжении долгих лет претерпевали сходные изменения. В 1830-е гг. они частоговорили о революции в смысле конкретных исторических событий и изредка в смысле общегопринципа истории. В следующее десятилетие революция в произведениях того и другого авторавсе чаще выступает абстрактным началом, определяющим развитие как общества в целом, так и252конкретных его членов. Позже (Герцен в конце 1840-х, а Бакунин в 1860-е гг.) они начинаютговорить о «революции», подразумевая революционное движение.

Это отражало их внимание иблизость к среде профессиональных революционеров. Однако в этом проявляются различиямежду двумя авторами. Если для Бакунина рассуждение о революционном движении – этоспособ создать гиперболизированную картину расколовшегося на враждующие лагеряреволюции и реакции мира, то для Герцена, писавшего о революционном «хоре» и «заднемдворе» революции, – это способ критически и иронически показать не парадную, ночеловеческую, полную ошибок сторону революционного движения Запада и в России.Важно отметить, что Герцен и Бакунин говорили о «революции» не только в связи сглобальными событиями и явлениями, они также осмысляли через это понятие собственныебиографии, представляя себя революционерами или, в некоторых случаях, сочувствующимиделу революции. В том, как Герцен и Бакунин изображали собственную связь среволюционным движением, заключалось важное различие между ними. Герцен нередкоговорил о своей солидарности с революциями прошлого и будущего, однако, он никогда непринимал идентичность революционера в настоящем.

Революция как теоретический икритический проект освобождения умов или же планы экономического переустройства,относящиеся к неопределенному будущему, подчас заслоняли в сочинениях Герценареволюцию как конкретное политическое событие. Он, как правило, не торопился замечатьпризнаки исторически значимых и в полном смысле революционных преобразований в текущейполитике, относительно которой он нередко позиционировал себя как ироничного стороннегонаблюдателя.

Практическая сторона революции в произведениях и деятельности Герцена, былаотчетливо заметна, но тем не менее имела довольно существенные ограничения.Бакунин, напротив, был готов видеть начинающуюся революцию практически в любыхлокальных конфликтах и выступлениях. Как следствие, размышления Бакунина о том, чемявляется или должна стать революция, как и почему она произойдет, обычно былиприложением к его текущим начинаниям и задумкам, работая на их прояснение и оправдание.В произведениях Бакунина не обнаруживается никакой значительной дистанции между ним иреволюционным движением, к которому он относился со всей серьезностью. Этому движению,по мнению Бакунина, следовало отдавать всего себя, не думая о личных целях и выгоде.НеслучайноБакуниниспользовалторжественныерелигиозныеобразы,говоряореволюционерах как членах некой церкви, сообществе чистых и верных.

Собственнаябиография Бакунина была во многом реализацией этого подхода на практике. Ожидания«невесты»-революции, а также участие в революционных выступлениях были для Бакунинанеотъемлемой частью жизни. Герцен, напротив, с годами все больше опасался, что революцияможет оказаться коварной «Пенелопой», добиться руки которой у наивных женихов-253революционеров нет никаких шансов. Растущий скептицизм заставлял его постепенноудаляться от активного участия в революционном движении.Несмотря на все ограничения, для обоих исследуемых авторов практическаядеятельность имела первостепенную важность.

Как общественно-политические деятели ониспособствовали актуализации революции в Российской империи. В том числе под их влиянием,это понятие в 1850-1860-е гг. превращалось из абстракции в программный пункт иполитическое требование. Этому способствовала, среди прочего, теория русского, илиобщинного социализма, авторство которой принадлежит Герцену и, отчасти Бакунину. Этатеорияпредполагает,чтотрадиционнаяобщинарусскихкрестьян,коллективнораспоряжающаяся землей, является основой будущего коммунистического общества. Под еевлиянием анализ и описание поземельных отношений и общего положения дел в аграрномсекторесталиспособомпрогнозировать,объяснятьидажеоправдыватьбудущиереволюционные события.

Теория общинного социализма способствовала сциентизацииреволюции, чему служило также знакомство русских и западных революционеров к трудамтаким авторов, как Т. Бокль и Э. Литре, популяризации которых способствовали Герцен иБакунин. Последний начиная с конца 1860-х гг. для анализа современных проблем и ихрешения также применял теорию анархизма, критикуя государство, общество, экономику ирелигию. Эти теории позволяют говорить о оригинальности Герцена и Бакунина какмыслителей. Они занимались переводом и популяризацией западноевропейских идей ипонятий, но те не были для этих авторов целью и конечным пунктом, но скорее отправнойточкой для собственных размышлений и творчества.Следует подчеркнуть, что для Герцена и Бакунина революция не была лишь способомразрешить определенные экономические и политические проблемы.

Нередко они рассуждали ореволюции в гораздо более абстрактных терминах. Эти авторы были среди тех, кто полагал, чтов России возможно или даже неизбежно масштабное и всеобъемлющее переустройство,воплощенное в конкретном историческом событии, которое начнет для страны эпоху модерна.Несмотря на некоторые колебания, более характерные для Герцена, чем для Бакунина, они обаобычно утверждали, что революция в силу своей природы является демократическимсобытием, актом самоосвобождения, в ходе которого рождается или скорее проявляется новыйполитический субъект – народ.Сторонники революционного пути развития, в том числе Герцен и Бакунин, разделялихарактерный для своей эпохи интерес к проблеме истории, однако, видели в ней не толькопроцесс органического роста, но также череду скачков и разрывов.

В этом контексте революцияпомогала объяснить траекторию развития отдельных стран и обществ и вместе с тем предлагалаотносительно простой, радикальный и оправданный, по мнению некоторых, способ решения254возникающих проблем. Этот способ подсказывался дихотомией прошлого и настоящего, всвете которой любое постепенное изменение рисковало оказаться под подозрением какмистификация и попытка уклониться от болезненного, но необходимого разрыва с прошлымиучреждениями и порядками. Хотя Герцен и Бакунин в разное время выражали сомнения в том,что последовательная и полная революция возможна в действительности, это сомнения никогдане приводили к полному отказу от стремления к ней.Ценность революции для Герцена и Бакунина, а также для их аудиторий, во многомосновывалась на том, что это понятие помогало соединить абстрактное и конкретное, теорию ипрактику. Неразрывно связанная с понятиями истории и прогресса, революция позволялапредставить определенные ожидания, действия и политические программы закономерными иоправданными, выстраивая для них подходящую генеалогическую линию, которая моглавключать первую Французскую революцию и события 1848-1849 гг., декабризм и крестьянскиебунты и войны в России и на Западе.

Исторические примеры и аналогии, хотя в некоторойстепени противоречили идее полного разрыва с прошлым, позволяли увидеть в современныхдовольно консервативных и медленно меняющихся обществах России и других европейскихстран потенциал к быстрым и коренным переменам.Подчеркивая преемственность грядущих революций с событиями прошлого, а такжеисторическую необходимость тех и других, Герцен и Бакунин вместе с тем нередкоутверждали, что революции зависят от действий правительств, народов и профессиональныхреволюционеров, так как в противном случае, им пришлось бы признать, что их аудитория исоратники являются лишь послушными орудиями истории. Рассуждения о революции иистории могли как мотивировать, так и оказывать противоположный эффект.Важнейшим элементом дискуссии вокруг революций внутри среды радикальныхактивистов, а также за ее пределами, оказалась проблема насилия в политике. Герцен и Бакунинстали для некоторых современников и позднейших исследователей олицетворениями,соответственно, умеренного и в целом мирного, и, наоборот, крайнего и насильственного путейв политике.

Однако Герцен и Бакунин множество раз меняли свою точку зрения по этомувопросу: Герцен подчас занимал довольно радикальную позицию, тогда как Бакунин могпроявлять нетипичную для себя осторожность. Соответственно, и тот и другой в некоторыхслучаях представляли «революцию» синонимом «гражданской войны», а подчас утверждали,что «революции» могут и должны носить мирный характер. Несмотря на все эти изменения, вовзглядах Герцена и Бакунина прослеживаются черты, характерные для них обоих. Они вбольшинстве случаев не поддерживали политическое насилие прямо, отстраняясь или черезпризывы объективно оценивать его целесообразность (Герцен) или через рассуждения о егоисторической необходимости (Бакунин).255Вместе с тем Герцен нередко оставлял объективистский анализ, описывая революцию сее эксцессами, насилием и несправедливостями, как их жертва или, по крайней мере, каквключенный наблюдатель.

Характеристики

Список файлов диссертации