А.Н. Чанышев - Философия Древнего мира (1999) (1116266), страница 58
Текст из файла (страница 58)
«Пуп мнения». Рассказав о бытии, небытии и мышлении, Дике резко обрывает свой рассказ об истине словами: «На этом месте я кончаю [свое[ достоверное учение и размышление об истине... Узнай затем мнения смертных, слушая обманчивый (на этот раз. — А. Ч.) строй моих стихов» (В 8, 53).
Переходя к изложению мнения смертных, богиня обещает Пармениду, что он узнает «и природу эфира, и все светила в эфире, и разрушительные дела чистого светлого солнечного факела», и то, «откуда возникло все это». Она далее обещает юноше: «Узнаешь также природу круглоокой Луны и дела ее странствий; равным образом будешь знать, откуда выросло окружающее [нас[ небо и каким образом управляющая им Необходимость заставила его блюсти границы светил» (В 10). А еще, говорит Дике, Парменид узнает, «как 219 начали возникать Земля, Солнце, Луна, вездесущий эфир, небесный млечный путь, крайний Олимп и горячая сила звезд» (В! 1).
Однако из сохранившихся строк второй части поэмы мы этого не узнаем. Узнаем же мы из них лишь то, что в этой части поэмы речь идет уже не о бытии и небытии, а о двух природных началах — об огне (свете) и земле (тьме). В физической картине рисуемого мира большую роль Дике (Парменид) отводит Афродите и ее сыну Эросу. Афродита находится в центре космоса и всем оттуда управляет.
В частности, Афродита заведует движением душ. Она «посылает души то из видимого [мира] в невидимый, то обратно» (В 13). Видимый и невцлимый миры— вовсе не бытие и небытие, оба они части кажущегося и мнимого Мира. Оба мира — предмет «обманчивых слов». Здесь Эрос — та сила, которая соединяет и связывает противоположное, свет и тьму, огонь и землю, мужское и женское. Таким образом, физическая картина мира у Парменида диалектична. Но она объявляется им неистинной. Уже древние пытались объяснить, что заставило Парменида дополнить свою картину истинного мира картиной мира неистинного и кому эта вторая картина принадлежит? На первый вопрос трижды отвечает сама Дике, излагая Пармениду «кажущееся устройство [вещей], чтобы ни одно мнение смертных не обогнало» философа (В 8, 60-61), т.е. он должен показать, что все это ему хорошо известно, чтобы не показаться оппонентам невеждой.
Что же касается второго вопроса, то древние не сомневались, что физическая картина мира — творение Парменида. Однако некоторые современные историки античной философии думают, что философ изложил здесь какое-то чужое учение, возможно даже пифагорейскую физику, иными путями до нас не дошедшую.
Другой выдающийся представитель школы элеатов — Зенон. Его акмэ приходится на 78-ю или 79-ю олимпиаду, т. е. на 60-е гг. Ч в. до н.э. Зенон — ученик Парменида. О его жизни ничего неизвестно, больше известно о его смерти. Зенон погиб героической смертью в борьбе с тиранией и «доказал на деле, что великому мужу постыдно быть трусливым» (22лул«арх). От многочисленных трудов Зенона: «Споры», «Против философов» (мы думаем, что это было антипифагорейское сочинение, что тогда еще неологизм Пифагора «философ» распространялся только на пифагорейцев), «О природе» сохранилось лишь несколько фрагментов. Субъективная диалектика Зеиеиа.
Аристотель называет Зенона изобретателем диалектики. Но это субьективная диалектика — искусство диалектического рассуждения и спора, искусспю «опровергать [про- 220 тивника] и посредством возражений ставить его в затруднительное положение» (Плутарх). В условиях античной демократии искусство спорить и убеждать стало жизненно важным, поэтому Зенон мог брать большие деньги за обучение искусству спора, эристике, показав тем самым пример софистам. Метод Зенона не был методом прямого доказательства.
Зенон доказывал от противного, сводя к абсурду точку зрения противника, противоположную его собственной. Из этого следовала истинность тезиса Зенона. Это значит, что Зенон пользовался законом исключенного третьего. Чтобы доказать, что утверждение «А есть 3» истинно, Зенон доказывал, что «А не есть 3» («А есть не — В») ложно, а ложность этого тезиса Зенон доказывал, исходя из допущения его истинности, что приводит к одинаковой истинности С и не — С, а зто невозможно (снова действует закон исключенного третьего).
Рассуждения Зенона назывались «эпихейрема» (в нашем звучании «эпихерема»), т. е. сжатое умозаключение, а также «апория» — непроходимость, безвыходное положение. Свое искусство спора Зенон применял для посрамления тех, кто высмеивал Парменида за то, что тот отрицал очевидное: множество и движение. Единства бытия.
Применяя свой метод доказательства от противного к проблеме единства или множественности сущего, бытия, Зенон утверждал, что допущение множественности бытия заводит мысль в тупик, вводит в состояние апории. До нас дошли две зеноновские эпихеремы по этому вопросу. Каждая эпихерема состоит из тезиса и антитезиса. Первая эпихерема такова: «Если существует много [вешей], то их должно быть [ровно] столько, сколько их [действительно] есть, отнюдь не больше и не меньше, чем сколько их есть. Если же их столько, сколько их есть, то число их ограничено» [Д К 29 (19) В 3]. Таков тезис первой эпихеремы Зенона против множества.
Антитезис же говорит: «Если существует много [вещей], то сущее [по числу] беспредельно. Ибо между [отдельными] вещами всегда находятся другие [вещи], а между этими опять другие. И таким образом сущее неограниченно [по числу]» (В 3). Пусть А-сущее, В-единое (не многое), С-ограниченное по числу, предельное. Тогда А есть В (сушее есть единое), потому что допущение, что А не есть В (сущее не есть единое), или что А есть не-В (сущее есть не-единое), приводит к тому, что не-В [не единое, т.е. многое] есть С и не-С (ограниченное по числу и не-ограниченное по числу). А это невозможно.
Следовательно, наше допущение, что сущее есть многое, ложно, из чего Зенон делает вывод, что суждение «сущее есть единое» истинно. Но следует ли такой вывод из нашего допущения? Ведь из ложности обшеутвердительного суждения не следут истинность общеотрицательного. Оба суждения не могут быль одновременно истинными, но они зл могут быть одновременно ложными, когда истина лежит посередине. Например, суждение «все лебеди белые» ложно, так как при открытии Австралии стали известны и черные лебеди, но из него не следует, что «все лебеди не-белые». Так что истинными суждениями здесь будут: «Некоторые лебеди белые» и «Некоторые лебеди не белые». В нашем же случае сушее исходно неделимо: ведь говорится о сушем как таковом, о сушем в его целостности, без приложения к нему ограничителя «некоторые».
А это означает, что то, что должно быль доказано, уже предположено, предвосхищено. Это одна из типичных логических ошибок: предвосхищение в доказательстве. Во второй эпихереме говорится; «Если сущее множественно, то оно должно быть и малым, и большим: настолько малым, чтобы 1вовсе1 не иметь величины, и настолько большим, чтобы быть бесконечным» (В 1). Здесь тоже А есть В (сущее есть единое), потому что допущение,что А есть не-8, означает, что не-В есть С и не-С, только здесь под С подразумевается не ограниченное, как в первом случае, а бесконечно малое, а под не-С вЂ” не неограниченное, а бесконечно большое.
Во второй эпихереме расхождение между Си не-С больше, чем в первой. Ход рассуждения в этой, второй, эпихереме, по-видимому, такой: если члены множества неделимы, то они не имеют величины, а потому все множество бесконечно мало; если члены множества делимы, то та же ситуация возникает и с подмножествами; если все же на каком-то уровне нисхождения есть предел делению, то это означает, что именно на этом уровне, а не выше, все превращается в ничто, отчего все вышестоящее так же последовательно становится ничем.
И, наконец, исходное множество как сумма нулей есть нуль, ничто, или бесконечно мало. Если же предела делению нет, то множество состоит из бесконечного числа частей, а потому бесконечно велико. Это неверно. Зенон (и никто из его современников) не знал того, что бесконечная сумма бесконечно малых величин есть конечная величина. Тогда не различали два вида бесконечности: экстенсивную (вширь) и интенсивную (вглубь). Интенсивная бесконечность вполне уживается с экстенсивной конечностью. Весь ход рассуждений Зенона предполагает, что бытие пространственно, что существовать означает иметь величину, а иметь величину— иметь пространственный объем.
Поэтому Аристотель в «Метафизике» так формулирует представление Зенона о бытии: «Сушествуюшее— это величина, а раз величина, то и нечто телесное» (1П, 4). Сам же Зенон говорил, что «если бы кто-нибудь ответил ему, что такое единое, то он мог бы сказать, что такое бытие» (Евдем). Надо отметить, что рассуждения Зенона против многого затрагивали и проблему единого. Если то, что не имеет частей, ничто, то ничто и неделимое единое бытие Парменида. Это также заметил Аристотель, подчеркнув, что «если само по себе единое неделимо, то, согласно положению Зенона, оно должно быть ничем» (1П, 4). А позднее римский философ Сенека 222 с ужасом скажет о том„что «элеец Зенон разрушил все до тла» (А 21).
Но сам Зенон об этом не подозревал. Его общий вывод из обеих эпихерем (апорий) против множества таков: «Тому, кто утверждает множественность (сущего], приходится впадать в противоречие». Неивдвижиесть бытия. Зеноновские рассуждения против движения (их-то и имеют в первую очередь в виду, когда говорят об апориях Зенона) дошли до нас через «Физику» («1, 9) Аристотеля. Позднее они 'получили наименования «Дихотомия» — разрубание надвое, «Ахиллес и черепаха», «Стрела», «Стадион», Первая апория гласит, что движение не может начаться, потому что движущийся предмет должен дойти до половины пути, прежде чем он дойдет до конца, но чтобы дойти до половины, он должен дойти до половины половины, и так до бесконечности, т. е., чтобы попасть из одной точки в другую, надо пройти бесконечное количество точек, а это невозможно.
Математически это выражается суммой бесконечного ряда дробей, который имеет предел, равный всему пути, который принимается здесь за единицу, т. е. 1ип 1(-+-+ ... + — „~ = 1, где 6 4 "' 2«] 1ип — „= О. Математически это разрешимо, но не ясен физический 1 2» смысл того, что бескоиечно малый отрезок пути стремится к нулю и в то же время не исчезает.