Диссертация (1102013), страница 25
Текст из файла (страница 25)
Подросток-«инопланетянин» в киносценарии КаренаШахназарова и Александра Бородянского «Курьер»Сценарий фильма «Курьер» Карена Шахназарова и АлександраБородянского родился из повести самого Шахназарова, напечатанной вжурнале «Юность» в 1982 году и удостоенной премии Бориса Полевого.Главный герой повести и киносценария — недавний выпускникшколы Иван Мирошников, не поступивший в институт, начавший работатькурьером в журнале «Вопросы познания». При этом, казалось бы, самогоИвана в гностической потребности едва ли можно заподозрить, как и, помнению взрослых героев киносценария, большинство его сверстников.Проблема взаимоотношений взрослых и их детей таким образом становитсяцентральной в киносценарии и решается на протяжении всего действия,причем так, как не решалась в предыдущие десятилетия в отечественнойкинодраматургии о детях и юношестве.Вопрос, который взрослые Ивану задают на протяжении практическивсего сюжета: «Вот вы, молодой человек, можете мне сказать, что вы хотите?О чем вы, так сказать, мечтаете?»239.
Свой ответ на него могли бы без трудадать и школьники-идеалисты из киносценариев и драм Полонского илиВолодина, и романтики Соловьева и Клепикова, и юные жестокиерационалисты Рязанцевой и Миндадзе, а Иван Шахназарова предпочитаетотмалчиваться или отшучиваться. Киновед Леонид Карахан своей статье,посвященной анализу образов главных героев фильма «Курьер» и ряда емуподобных(«Пятно»и«Ступени»),далинтересныйзаголовок —«Пришельцы», тем самым определив новый тип подростка, утвердившийся вотечественном кинематографе 1980-х.
Этот новый тип живет своим умом исвоими мыслями, не посвящая в них взрослых: «Похоже, что сам извечныйконфликт отцов и детей приобрел некий односторонний характер: отцыконфликтуют друг с другом и сами с собой, тогда как дети сохраняют239Шахназаров К.Г., Бородянский А.Э. Курьер: Киносценарий. М.: Проспект, 2011. С. 171.122известное безразличие и предстают скорее терпеливыми наблюдателями,нежели напористыми и агрессивными ниспровергателями, инициаторамиконфликта»240. Действительно, взрослые в киносценарии Бородянского иШахназарова ведут себя напористее своих детей. Даже их безмолвность ониготовы расценивать как агрессию: «Этакая смесь нигилизма с хамством»241;«Все принимается в штыки. Из всего делается спектакль — шутовство,возведенное в принцип. Нам ничего не надо, мы все сами знаем!» 242, —выносит суровый нравственный вердикт Ивану профессор Кузнецов,которому юноша всего лишь опоздал занести рукопись.
Другой взрослыйперсонаж,отецюногоспортсмена-дзюдоиста,произноситстрастныймонолог: «Я хочу одного — мне надо знать, что он хочет. Я хочу знать, когоя вырастил. Я на это имею право. Пусть он скажет мне: “Ты старыйвыживший из ума осел. Ты прожил неправильную жизнь.
Я буду жить подругому”. Пусть так скажет — я пойму. Пусть совсем уходит из дома. Но онмолчит!»243. Это молчание отличает и главных юных персонажей — Ивана иКатю.Взрослые герои независимо друг от друга спрашивают у них:«Любопытно было бы узнать, молодой человек, те принципы, по которым вынамереваетесь существовать в обществе»244. Иван же не дает никому не даетчеткого ответа, вероятно — не желая идти на контакт, вероятно — сам незная своих истинных желаний, а может, — потому, что взрослые не готовыуслышать правду. Когда наконец профессорская дочка Катя, под влияниемИвана вдруг задумавшаяся о своих истинных желаниях, а не внушенных ейстаршими, внезапно проговаривается («Я мечтаю быть очень красивой,чтобы нравиться всем мужчинам и чтобы самой всех презирать! <...> И еще яхочу...
ехать, в красивой спортивной машине, и чтобы на мне был длинныйалый шарф, а на сиденье рядом — магнитофон и маленькая белая собачка...240Карахан Л. Пришельцы // Искусство кино. 1987. №1. С. 59-60.Шахназаров К.Г., Бородянский А.Э. Курьер: Киносценарий. М.: Проспект, 2011. С. 131.242Там же. С. 132.243Там же. С. 169.244Там же. С. 132.241123Это честно...»245), разражается скандал: оказалось, что девочка живет вовсе нетеми идеалами, которые ей внушали с интеллигентного детства.«Я этого «Соловья» с пяти лет играю и пою. Как к нам гости — тактут и я со своим «Соловьем»! Меня уже тошнит от него, ей-богу… Я, если быон мне попался, этот «Соловей», его на медленном огне изжарила бы!»246 — всердцах признается Катя после того, как ее в очередной раз хотели заставитьпеть на званом вечере.
И в этом случае грубость, которая постоянновменяется в вину героям-подросткам из большинства отечественныхкиносценариев, становится понятной зрителю / читателю, даже вызывает унего сочувствие.Иван и Катя — самые обычные подростки своего времени: они непионеры из 1930-х, готовые променять забавы сегодняшнего дня на труд дляпрекрасного и неведомого завтрашнего, не одержимы романтическимиидеями и поисками правды, не пытаются подмять под себя интеллигентную имягкотелую мать. Они также отличаются и от своих «культурных»сверстников тем, что слишком «обычные». То есть их не занимает все то, чтоделали сверстники из киносценариев предыдущих десятилетий, поэтомукажутся своим родителям ненормальными, а те в свою очередь — своейагрессией не пробуждают у детей желания пойти на какой-либо контакт.Но причина экстраординарных поступков Ивана заключается нетолько в желании дать отпор, а в его внутренних качествах.
Иван с виду малозадумывается о причине собственных поступков, подвержен внезапнымсменам настроения и в каждом эпизоде то и дело ведет себя непредсказуемо.Например, сценарий открывает эпизод, в котором юноша принимает участиев соревновании по плаванию, но внезапно решает поменять стиль плавания сбрасса на кроль:— Слышь, Сидоркин, давай кролем мотанем?Сидоркин с удивлением покосился на него:— Так заплыв же брассом…245246Там же.
С. 170.Там же. С. 171.124— Правильно, — согласился Иван. — А мы кролем поплывем247.На логичный вопрос тренера, почему Иван это сделал, тот беспечноотвечает:— Не знаю, — пожал плечами тот, натягивая брюки.— Как не знаешь? — сказал тренер.
— Я вот всегда знаю, чтоделаю!248Кажется, в этом и разница между Иваном и всем остальным миром.Мальчик не знает, чего на самом деле он хочет, поступает спонтанно,подвержен сиюминутным порывам: «Наш Билли-лжец, наш Том Джонс, нашАнтуанДуанель —первыйвсоветскомкиносимпатичныйнеприсоединившийся конформист, расслабленный раб своего хотения иострого ума»249, — пишет о нем киновед. Но, кажется, все это происходит сИваном в точности по противоположной причине: он как раз в отличие отвсех остальных героев киносценария, на самом деле задумывается о своихпоступках — постоянно наблюдает за тем, что чувствует, и ведет себясообразно своим ощущениям, никогда не врет самому себе. Захотел совратьчто-то — и соврал, потому как в этот момент это желание было сильнее иискреннее всего.
Если и сопоставлять Ивана с героями мировой литературы,то лучшим поведенческим аналогом будет вовсе не обозленный на взрослыхДуанель, а главный герой романа Сэлинджера «Над пропастью во ржи»: «Яужасный лгун – такого вы никогда в жизни не видали. Страшное дело. Иду вмагазин покупать какой-нибудь журнальчик, а если меня вдруг спросят, кудая, я могу сказать, что иду в оперу. Жуткое дело!»250 — это признание оченьнапоминает сцену у бассейна, когда Иван вместо брасса вдруг решаетпоплыть кролем.Между тем, оба героя ненавидят ложь и пошлость: «А ушел я изЭлктон-хилла главным образом потому, что там была одна сплошная247Там же.
С. 105.Там же. С. 106.249Новейшая история отечественного кино. 1986-2000. Кино и контекст. Т. IV. СПб, Сеанс, 2002. С. 242.250Сэлинджер Дж. Д.: Повести. Рассказы [пер. с англ. и пред. Р. Райт-Ковалевой]. М.: Молодая гвардия,1965. С. 19.248125липа»251, — признается Холден Колфилд. Иван же не хочет поступать винститут и не делает этого, потому что пока не чувствует в себе тяги к какойто профессии, тем более педагога, хотя его мать и советует идти впединститут, потому что там традиционный недобор молодых людей.Общие черты двух героев, Холдена Колфилда и Ивана Мирошникова(они внимательны к собственным ощущениям и поэтому на самом деле ввысшей степени искренни), подтверждаются самой манерой рассказывания.В романе Сэлинджера это доказывается уже тем, что действие ведется отпервого лица — самого подростка, который проводит беспощадный анализсобственных мыслей и эмоций.
Что интересно, повесть Шахназарова, по«следам» которой и написан киносценарий, также ведет повествованиеименно от лица Ивана. В процессе адаптации в сценарий это пришлосьустранить, но на образ главного героя этот прием наложил определенныйотпечаток. В частности, важную роль в сценарии играют эпизоды, в которыхИвана посещают разные видения и сны: вот он получает посылку отца изАфрики — огромное копье, и воображает себя охотником в саванне; илиизображает рок-звезду и доставляет своим соседям неудобство громкоймузыкой; или представляет, как в карьере рядом с домом живет настоящийлеопард.Шахназаров и Бородянский обратили внимание не только навзаимоотношения подростка с внешним миром, но скорее на его внутреннеемироощущение, и им удалось то, что не удавалось почти никому изотечественных кинодраматургов, писавших о детстве и юношестве: «До техпор пока кинематограф надеялся свести концы с концами, причины соследствиями,подтягиваяформирующуюсяиндивидуальностькустановившемуся жизненному распорядку, на экране неизбежно возникализаранее готовые ответы, более или менее талантливые педагогическиевариации на тему “что такое хорошо и что такое плохо” <...> Прорывпроизошел в тот момент, когда желание разглядеть самого этого нового251Там же.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
