Диссертация (1100394), страница 16
Текст из файла (страница 16)
«Герой нашего времени» закончен в 1840году. «Дневник обольстителя», являющийся третьим, завершающим, элементомпервой части двухтомной книги «Или-Или», появляется двумя годами позже.Однако значим в данном случае не только год издания. Дело в том, что времясоздания, 40-е годы XIX века, принято считать периодом перехода отромантического миропонимания к реалистическому167. Важно и то, что обапроизведения написаны в странах, являющихся на тот момент перифериеймировой литературы.
Так, в 1801 году поэт А. И. Тургенев, выступая вДружеском литературном обществе с небольшой речью, заметил: «Естьлитература французская, немецкая, английская, но есть ли русская?»168, аспустя сорок лет, в 1841 году, В. Г. Белинский хотя и написал:«...Существование русской литературы есть факт, не подверженный никакомусомнению», но впоследствии отметил: «Всемирно-исторического значениярусская литература никогда не имела и теперь иметь не может»169.
ГеоргБрандес, виднейший датский литературный критик рубежа веков, считалдатскую литературу «отстающей» от мировой даже через 30 лет после 165См., например: Тынянов Ю. Н. Пушкин и его современники. М.: Наука, 1969.См., например: Жирмунский В. М. Байрон и Пушкин. М.: Наука, 1979.167Например, «Литературоведческий энциклопедический словарь» предлагает следующую датировку:«Наиболее широко бытует точка зрения, согласно которой реализм как направление (метод) сформировался в30-х годах XIX в., когда в европейских литературах принцип правдивого изображения мира утверждается снаибольшей полнотой в наиболее развитых социально-аналитических формах».
М.: «Сов. энциклопедия», 1987.С. 319.168Цит. по: Резанов В. И. Из разысканий о сочинениях В. А. Жуковского. Вып. II. СПб., 1916. С. 145.169Цит. по: Мильдон В. Лермонтов и Киркегор: феномен Печорина. Об одной русско-датской параллели //«Октябрь». 2002. № 4. С. 177–186.16675 76 появления«Дневникаобольстителя»;обэтомзаявляетсявработах,посвященных движению прорыва170.Второе, что сближает произведения, – это их создатели. Прежде всего,здесь следует отметить, что Киркегор и Лермонтов – ровесники, Киркегорродился в Копенгагене в 1813 году, Лермонтов же – в Москве в 1814.
Конечно,в данном контексте бессмысленно сравнивать воспитание или образованиеобоих авторов, слишком разнятся традиции и культурные особенности Россиии Дании начала XIX века, однако определенные черты сходства (например,психологическое одиночество в детстве в семьях родителей, приведшее к тому,что ни писатель, ни философ не создали свои собственные семьи, а такжеранняя смерть) все же имеются.В-третьих, – и это является наиболее значимым аспектом, – основаниядля сравнения дают сами произведения: не только их сюжетная канва, но ивыбранная форма дневниковых записей.Печорин и Йоханнес.
В центре романов Киркегора и Лермонтова – герои,очень во много похожие. Судить о них можно, прежде всего, по их дневникам,представленным в обоих романах. Однако же дневниковые записи здесьпредваряются замечаниями, размышлениями, характеристиками издателей. УКиркегора это всего несколько страниц, на которых издатель, говоря об авторедневников, пытается если не оправдать, то, по крайней мере, понять его. ГеройЛермонтова показан нам с трех позиций (Максим Максимович, издатель и самПечорин)171, поэтому у читателя есть возможность составить представление не 170«Сопоставляя ситуацию в Дании с положением в других европейских странах, Брандес утверждал, чтоДания отстала от них в развитии экономики, науки и культуры на сорок лет.
Задача молодого поколениясостояла, по его мнению, в том, чтобы “прорваться” сквозь оболочку косности и консерватизма, сковывающуюкультурный и технический прогресс в стране, и в минимальный срок наверстать упущенное. В полной мере этотребование адресовалось литературе: “Ставить проблемы на обсуждение!” — таков лозунг, сформулированныйБрандесом. Культурное движение, вызванное им к жизни, получило название “Движение прорыва”, апорожденное этим движением литературное течение принято называть “литературой прорыва”». Историявсемирной литературы. В 9 т. Изд-во Акад.
Наук СССР; Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. Т. 8. С. 441.171Этому вопросу уделяют внимание очень многие исследователи, в том числе Б. М. Эйхенбаум, Л. Я.Гинзбург, В. А. Мануйлов.76 77 только о его внутреннем мире, но и о внешности; этой возможности зачастуюлишен читатель Киркегора.Попробуем же выявить сходство и различия между Печориным иЙоханнесом. Прежде всего, это возраст героев. Он неизвестен нам наверняка,однако, что касается Печорина, то мы имеем о нем вполне достоверноепредставление со слов Максима Максимовича: «…в транспорте был молодойчеловек, офицер лет двадцати пяти»172.
Что касается возраста Йохеннеса, герояКиркегора, то об этом у нас нет таких точных сведений. Мы, впрочем, можемвысчитать его. В отличие от повествователя Лермонтова, повествователь уКиркегора близок самому автору, которому к моменту публикации в 1843 годудневника обольстителя было 30 лет. Йоханнеса повествователь называет своимприятелем («Приятель мой уехал на несколько дней, оставив, противобыкновения, свой письменный стол открытым»173), поэтому мы можемпредположить, что герою около тридцати лет.То же можно сказать и о внешности героев.
Внешность Печоринаизвестна нам весьма точно из знаменитого «психологического портрета»,приведенного издателем: «Он был среднего роста; стройный, тонкий стан его иширокие плечи доказывали крепкое сложение, способное переносить всетрудности кочевой жизни и перемены климатов, не побежденное ни развратомстоличной жизни, ни бурями душевными; пыльный бархатный сюртучок его,застегнутыйтольконадвенижниепуговицы,позволялразглядетьослепительно чистое белье, изобличавшее привычки порядочного человека; егозапачканные перчатки казались нарочно сшитыми по его маленькойаристократической руке, и когда он снял одну перчатку, то я был удивленхудобой его бледных пальцев. Его походка была небрежна и ленива, но язаметил, что он не размахивал руками, – верный признак некоторой скрытности 172173Лермонтов М. Ю. Собрание сочинений. В 4 томах. Л.: Правда, 1986. Т.
4. С. 298.Киркегор С. Несчастнейший. М.: Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 2007. С. 247.77 78 характера…»174. В то же время о внешности Йоханнеса нам практически ничегоне известно.Однако намного более, чем внешность, для нас важна мотивацияпоступков героев, подробности их знакомства с будущими «жертвами»,развитие отношений, разрыв.Роль дневниковых записей для их авторов. Мотивация. Йоханнес уКиркегора пишет дневник, найденный впоследствии издателем, стремясь, какзамечает издатель, «жить исключительно эстетической жизнью… а затемпоэтически воспроизводить пережитое на бумаге». Иными словами, дляЙоханнеса важно передать именно историю взаимоотношений с Корделией.Несмотря на то, что в «Дневнике» намечены также и другие любовныеинтрижки Йоханнеса (в частности, с Шарлоттой Ган, а также с горничными,девушками, встреченными на улицах и т.
д.), основное внимание вповествовании уделяется Корделии. Издатель замечает, что она «слишкомовладела его воображением»175. И этот дневник – не единственный, найденныйиздателем. Упоминаются и другие подобные «тетради», а также «эротическиенаброски, намеки на различные отношения и, наконец, черновые письмаособого рода». Таким образом, приведенные в «Дневнике обольстителя» записиважны именно в связи интересом к изменению характера и поведения героини стечением времени.В дневнике Печорина, в части «Княжна Мери», мы находим не толькоисторию взаимоотношений Григория Александровича с княжной; в текстемножество других сюжетных линий, вводимых с помощью целого рядавторостепенных персонажей, для каждого из которых прописан характер,история. Доктор Вернер, Грушницкий, Вера, ее муж, княгиня Лиговская,драгунский капитан – всем им на страницах романа уделено достаточно 174175Лермонтов М.
Ю. Собрание сочинений в 4 томах. Л.: Правда, 1986. Т. 4. С. 335.Киркегор С. Несчастнейший. М.: Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 2007. С. 238.78 79 внимания для того, чтобы читатель мог составить собственное представление оних.Йоханнес стремится получить эстетическое удовольствие, познать другихи через это познать самого себя: «Любить одну – слишком мало. Любить всех –слишком поверхностно, а вот изучить самого себя, любить возможно большеечисло девушек и так искусно распоряжаться своими чувствами и душевнымсодержанием, чтобы каждая из них разучила свою определенную долю, тогдакак ты охватил бы своим могучим сознанием их всех, – вот это значитнаслаждаться, вот это значит – жить!»176Наслаждение для Йоханнеса – это не любовь, это осознание своей иличужой любви: «Как прекрасно быть влюбленным. И как интересно сознаватьэто – вот разница»177.МотивыПечоринаопределеныимсамимследующимобразом:«Честолюбие у меня подавлено обстоятельствами, но оно проявилось в другомвиде, ибо честолюбие есть не что иное как жажда власти, а мое первоеудовольствие – подчинять моей воле все, что меня окружает; возбуждать к себечувство любви, преданности, страха – не есть ли первый признак и величайшееторжество власти? Быть для кого-нибудь причиною страданий и радостей, неимея на то положительного права, – не самая ли это сладкая пища нашейгордости? А что такое счастье? Насыщенная гордость»178.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
